Женщина-кошка - Джоунс Джасмин - Страница 7

У Салли брови полезли на лоб.

– Что это с тобой?

«Сама не знаю», – подумала Пейшенс и фыркнула.

– Ничего, – ответила она с самым невинным видом. – Просто я их терпеть не могу. 

В эту минуту они проходили мимо ювелирного магазина; в витрине что-то блеснуло, Пейшенс застыла как вкопанная и уставилась на выставленные там драгоценности. В центре экспозиции лежало бриллиантовое ожерелье. Драгоценные камни в нем были обработаны в форме острых когтей какого-то зверя, похоже, из семейства кошачьих. На черном бархате оно выглядело просто великолепно.

– Какая вещица... – хрипло произнесла Пейшенс. – О-о-о, какая красивая...

Салли не отозвалась ни словом.

– Сал? – Пейшенс снова пришла в себя. Она повернулась к подруге – и как раз вовремя: Салли падала, как подкошенная. – Салли! – Но Салли ее не слышала. Она потеряла сознание.

– Разве ты не замечала, что стоит только выставить всю себя напоказ, никто на тебя особенно и не смотрит? – холодно спрашивала Салли, когда санитарка катила ее кровать-каталку по больничному холлу.

– Сал, – мягко отозвалась Пейшенс. – Они хоть поняли, что с тобой?

Салли помотала головой.

– Похоже, ни капельки. Продолжают делать анализы, но... – голос ее на секунду замер. – А ты сходи наверх, – продолжала она с озорной улыбкой. – Поговори сама с моим врачом, он такой симпатичный...

– Ого, похоже, тебе уже гораздо лучше!

– Ага, вспомнила, ну-ка расскажи, как у тебя там с этим красивым, хотя и застенчивым – но кому какое дело, ведь он такой красивый – в общем, с твоим сыщиком, а?

Пейшенс видела, что подруга ждет от нее пикантных подробностей, но не в ее характере было врать и придумывать.

– Хочешь верь, хочешь не верь, а я думаю, что вряд ли у нас что-нибудь получится.

– Ты всегда думаешь, что у тебя вряд ли что-нибудь получится, – обиделась Салли. – Ну как можно, ты сама, своими руками делаешь все, чтобы испортить такое великолепное начало!

– А ты зато только и знаешь, что бесстыдно выставлять напоказ свою голую спину.

– Спина – лучшее, что у меня есть. Особенно лопатки, – сострила Салли. – Послушай добрый совет. Если у вас не ладится, в лепешку разбейся, но сделай так, чтоб заладилось. А теперь давай отсюда. Сейчас явится мой нетерпеливый врачишка. – Она стала поправлять свои волосы. – Мне надо выглядеть слабой и беззащитной.

– Этого делать нехорошо, – стараясь говорить веско, сказал Лоун. Он смотрел на своих слушателей, заглядывая в глаза то одному, то другому. – Бесплатно ничего брать нельзя.

Стайка десятилетних пацанов глядела на него не отрываясь. Лица их были серьезными. Лоун знал, что эта неуправляемая толпа теперь у него в руках.

– Нельзя нарушить закон немножко, – продолжил он. – Его или нарушаешь, или нет, вот и все. Если ты украл – значит ты украл, значит ты преступник. 

– А можно посмотреть твой пистолет? – перебил один из пацанов.

– Нет, – машинально отрезал Лоун. – А плохие ребята, это нехорошие ребята, верно? Их никто не любит...

– А он заряжен?

– Да. Все любят хороших ребят, – продолжал Лоун. – А вы знаете, что значит быть...

– Стрельните разок, а?

– Нельзя. Вы знаете, что значит быть хорошим? – Лоун изо всех сил пытался увести их от темы пистолета, хотя хорошо знал, что дело это почти провальное. Стоило пацанам увидеть его пистолет, они ни о чем другом не хотели слышать.

– А можно я стрельну? – пропел еще один, совсем карапуз.

Лоун вздохнул, но когда он поднял глаза, у него перехватило дыхание. В дверях стояла Пейшенс, в руке у нее был бумажный стаканчик с дымящимся кофе. «Интересно, что она тут делает», – подумал Лоун и продолжил свою лекцию.

– Я не говорю, что это легко. Я не говорю, что все люди хорошие. Но я не хочу, чтобы вы стали плохими. Я хочу, чтобы вы все стали хорошими парнями. – Лоун улыбнулся. – Ну а теперь пошли, немного покидаем в кольцо.

Обрадованные ребятишки повскакивали со своих матов и весело побежали к выходу.

Пейшенс подошла к Лоуну.

– Привет, – робко сказала она. – Я позвонила в ваш участок, и мне сказали, что вы, наверное, здесь. – Она протянула ему стаканчик. – Я не смогла тогда угостить вас кофе. 

Лоун посмотрел на стаканчик – Пейшенс со всех сторон разрисовала его цветными карандашами, с одной стороны было красиво написано слово «Простите» и затейливый узор окружал его. Полицейский с благодарностью взял у нее напиток.

– Вы меня извините, я, наверное, показалась вам такой... странной, – сказала Пейшенс запинаясь. – Это просто день был такой... дурацкий, когда все идет как-то не так. «Ну да, еще бы не дурацкий: то неожиданно падаешь с книжного шкафа, то тебя гонят с работы, то злобно шипишь на проходящих собак, словно кошка», – мысленно добавила Пейшенс, вряд ли надеясь, что Лоун способен понять эту галиматью. – У вас бывают такие дни?

– Ну, не совсем уж, но бывают, – признался Лоун. – А что вы скажете про сегодняшний день? По-моему, он ничего. Пошли во двор?

Пейшенс с облегчением улыбнулась, и они вместе вышли на детскую площадку.

– Вы смелый человек, если не боитесь работать с таким контингентом, – пошутила Пейшенс, кивнув на группу сорванцов, играющих в баскетбол. – И главное один, без помощника!

Лоун отхлебнул кофе.

– Я, как правило, работаю один.

– Добровольно?

Лоун сделал страдальческое лицо и улыбнулся.

– Да. Добровольно – принудительно.

Пейшенс засмеялась.

– У меня бывали напарники, – продолжил Лоун, – но им всем не нравилось, что я слишком серьезно отношусь к работе.

– У меня есть подруга, ее зовут Салли, так вот она про меня говорит то же самое, – призналась Пейшенс. – Она говорит, что я на работе просто зациклена.

– Глядя на вас, невозможно в это поверить.

Баскетбольный мяч полетел в их сторону, она поймала его и легко повела, по кошачьи упруго работая кистью руки.

– С самого детства не играла в баскетбол, – сказала она, резко бросая мяч мальчишке.

Лоун махнул ему рукой, и тот дал ему пас. Лоун повел мяч в сторону Пейшенс. Она нерешительно улыбнулась.

– Давай один на один, кто кого? – предложил пацан. Его друзья с любопытством наблюдали за ними.

– С кем? – с невинным видом спросил Лоун. – С ней?

– Один на один! Один на один! – хором закричали пацаны.

Лоун и Пейшенс изготовились, приняли нужную стойку. По команде Лоун рванулся было вперед, но Пейшенс сделала обманное движение, ловко увернулась и в своей мягкой кошачьей манере повела мяч к кольцу.

Лоун снова атаковал, и на этот раз ему удалось отобрать мяч. Но как только он изготовился к броску, она воспользовалась тем, что на какую-то долю секунды мяч повис в воздухе, и неуловимым, скользящим движением завладела им снова. Вот она вышла на позицию для броска; Лоун блокировал ее, но Пейшенс увернулась и в гигантском прыжке, так что колено ее уперлось Лоуну в грудь, послала мяч прямо в корзину!

Неожиданный удар сбил Лоуна с ног, она обрушилась на него сверху и повалилась на площадку. Она едва удерживалась от смеха, глядя в вытаращенные от изумления глаза Лоуна: тот был буквально ошарашен ее необычным стилем игры. «Салли была права, – подумала Пейшенс, вставая и не отрывая взгляда от удивленных темных глаз Лоуна, – было бы большим свинством испортить такое хорошее начало».

И тогда с другого конца площадки, откуда пацаны наблюдали за игрой, послышался звонкий крик:

– Эй, может, отдадите мяч?

Бумс, бумс, бумс, бумс, бумс...

Была уже середина ночи, а на той стороне улицы снова орала и визжала танцевальная музыка, и снова она долбила прямо Пейшенс по голове. Со стоном Пейшенс выползла из постели и подошла к окну. Та же квартира, тот же хозяин – но вечеринка уже другая. «Ну хватит», – подумала Пейшенс.