Дорога в рай (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 4

– Да, хорошо. Я их потороплю. И передам куда идти, – заверила девушка и добавила, – Приятно было познакомиться.

– И мне, – кивнул Ивернев, уже разворачиваясь к выходу.

Кислотный запах на улице не исчез, а вроде даже немного усилился. Но то ли Максим был поглощён своими мыслями, то ли уже привык к нему – теперь это обстоятельство не раздражало. Пройдя по дорожке и вернувшись к микроавтобусу, он открыл для погрузки вещей и детей боковую раздвижную дверь, а затем взгромоздился боком на сидение водителя. Свесил ноги на подножку и достал пачку сигарет. Саныч курил в машине, когда был в ней один, поэтому Ивернев посчитал себя вправе делать тоже самое. Вытянул зубами сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. А хорошо всё же в лагере. Спокойно. Прямо воспоминания о детстве нахлынули, как бегали с Розкой из соседнего отряда за акации в почти таком же лагере.

– Дядя, угостишь сигаретой?

От неожиданности Максим чуть не поперхнулся. Он оглянулся назад. У отодвинутой боковой двери стоял всё тот же прыщавый подросток и исподлобья глядел на Ивернева. Как там его? Вроде Андреем кличут.

Теперь он рассмотрел его получше. Зелёные глаза. Смуглый. Худой как кощей. Коротко стриженный – вон золотистый ежик пробивается. В засаленной уже где-то футболке и джинсах с чёрными кроссовками. На поясе небрежно повязана старая спортивная куртка. О как. На улице прохладно, из носа капает, а он хорохорится. И перед кем? Похоже, что перед всеми.

За ним жались ещё трое – помладше. Двое мальцов и совсем маленькая девочка. Судя по всему, не так уж намного их младше. Но росточком не вышла. До смешного маленькая пигалица. Глаза у всех опасливые. Широко открытые и не по-детски пристальные. Нда. За такими и правда глаза да глаз нужен. Ивернев был готов поспорить, что и здесь в лагере они держались особняком.

– Рано тебе курить, – коротко бросил Ивернев.

– Тебе то что, жалко? – поинтересовался старший, всё так же угрюмо рассматривая Максима, словно бы прощупывая – кто перед ним сидит?

– Мне отравы не жалко, – ухмыльнулся Ивернев, – Да только тебе не дам.

– А Борь Саныч угощал, – настойчиво гнул своё мальчишка.

Признаться, Максиму было всё равно. Ну не нянька он сложным подросткам и детям. Он и обычным-то не нянька. Не случилось как–то ему встретить на жизненном пути ту единственную да семью создать. Оно и было какое то время подобное желание. Даже смотрел с умилением на грудничков. Но сейчас он затолкал всё это куда-то далеко в сердце. Наверное, зря. А паренёк этот мог вполне обмануть и на понт взять – Саныча то рядом нет.

-У Борь Саныча и проси. А я как Минздрав, только хуже. Не предупреждаю, а не даю, – отрезал Ивернев.

– Ясно, – кисло протянул Андрей и добавил, – Ну мы тогда полезли.

– Лезьте, милостиво согласился Максим.

Вся четверка, кряхтя, полезла в салон. Андрей сразу закинул рюкзак в конец «газеля», и устроился вполоборота на сидениях за водителем, чтобы смотреть на дорогу. А вот мальчишки помладше застряли ненадолго в дверях, отпихивая друг-друга и ругаясь. Девчушка же просто юркнула мимо них в салон и нырнула на сидение рядом с Андреем.

– Эй, пигалица, – возмущённо протянул один из пареньков – темноволосый, заросший, более плотный из всех остальных. На нём была ядерно-зелёная куртка – балахон и спортивные штаны.

– Ты чего это? – поддержал его товарищ в чёрном спортивном костюме, тут же позабыв про перепалку с пухлым.

– Бублик, отвянь, – цыркнул через зубы Андрей, и добавил, – Давайте уже кидайте кости свои как-нибудь. Ждать Вас двух тормозов тут ещё…

Бубликом звали, по-видимому, более крупного и полноватого в балахоне. Потому как он сразу замолк и, примерившись, проскочил мимо товарища в салон, будто только и ждал команды. Второй, недовольно бурча, что теперь ему придется смотреть в боковое окно, а не в лобовое, нарочито медленно поднялся по двум ступенькам в «газель». При этом топотал так громко, словно хотел показать этим высшую степень несогласия со всеми несправедливостями в жизни. Ответом ему было лишь молчание. Максим не Борь Саныч – орать за топот не станет. Его дело – довезти всех в целости и сохранности до детдома. А потом махнуть к Карине. И желательно не опаздывать. А то ещё заподозрит что-нибудь нехорошее.

Из разговоров молодежи Максим понял, что маленькую девочку зовут Танюшка, а обладателя козырного чёрного спортивного костюма – Вадик. Ивернев послал окурок в бетонную урну, стоящую неподалёку и захлопнул дверь.

– Задраить люки, – скомандовал он Бублику.

На удивление, вместо него к выходу ринулась Танюшка, которая с натугой потянула за собою дверь и с громким хлопком затворила салон. На её место тут же ринулся Вадик, снова влипнув в свалку с Бубликом. Танюшка насупилась и молча толкнула Вадика. Немая она что ли? Не говорит совсем. Но и не плачет. Максим не успел открыть рот, как Андрей отвесил Вадику мощного подзатыльника и гаркнул на него:

– Опоздал – не ерепенься. Вали отсюда к окну.

– Да ну Вас, – с досадой и обидой выдал мальчуган и нехотя перелез на соседнее кресло. Танюшка залезла на свое «законное» место, встав на колени и опершись руками на спинку Она уставилась на Ивернева большущими голубыми глазами, мол, чего ждешь – заводи свою тарантайку.

Максим лишь усмехнулся и провернул ключ зажигания. «Газель» зачихал, дернулся, и пошёл по кругу, объезжая парковку. Ивернев уверенно вывел машину на дорогу к воротам и с удивлением обнаружил, что охранник до сих пор их не закрыл. Похоже, как ушёл к себе, так больше и не выходил к проезду. И ещё туман этот. Дымка становилась всё сильнее. Нет, определённо тут где-то поблизости что-то жгут.

Водитель притормозил около домика, из которого недавно выходил охранник, но никого не увидел ни в окне, ни рядом. Ну что ж. На нет – и суда нет. Ивернев добавил газу, и микроавтобус пошёл по дороге через прилегающее к лагерю село. Осталось привезти детей и можно рвать когти обратно к своей «учительнице». Настроение у Максима улучшилось. Вот только он не знал, что раздолбанный ревущий «газель» со своими пассажирами двигается навстречу уже совсем другой жизни…

Осенний ветер бил в лицо. «Газель» с рёвом летел по шоссе, подпрыгивая на кочках. За спиной Максима торчали три головы детдомовцев, пристально наблюдающих за дорогой. Мешать им Ивернев не стал. Кто знает, что за фантастические картины сейчас проносятся в голове ребятни. Он в детстве, когда ездил с отцом на его «жигулях», представлял что машина — вовсе и не машина, а звездолёт. Отец — пилот, а маленький Максимка — командир футуристического корабля с необычной формой, чудом повторяющей угловатые линии нестареющей классики. Ещё один мальчишка, которому не хватило места за водителем, дремал около окна в середине салона, закинув ноги на соседнее кресло и прильнув к стеклу. Естественный отбор детства в чистом виде — кто успел, тот и сел смотреть в лобовуху на дорогу.

Мимо проносились другие машины, спеша по своим делам. Пару раз Иверневу помигали, предупреждая о постах дорожно-патрульной службы. В таких случаях он заставлял детей садиться по нормальному, и не отсвечивать перед окнами. Насчёт скорости можно было не беспокоиться — чтобы серьёзно разогнать старый рыдван, нужно было основательно постараться.

А вот дорогу постепенно затягивало зелёной дымкой. Запах какой-то кислоты становился сильнее и был ощутим даже на скорости. Ивернев удивленно крутил головой по сторонам. Такого тумана он в родном городе и его окрестностях ещё не наблюдал ни разу. Нет, когда работал раньше по командировкам и мотался по стране — разного насмотрелся. В том числе и естественной дымки на гнилых озерцах в предгорьях Алтая. Но тут то такое встретить было нонсенсом.

Дымка же всё усиливалась. Максим решил включить радио и прокрутить станцию, на которой всегда оперативно вели сводку метеоусловий и пробок в городе. К его удивлению радиоприёмник выдал лишь фон помех. Странно, вроде дядя Боря любит слушать всякие хиты своей молодости. Настройки что ли сбились?