Дорога в рай (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 3

– Доброе утро! Не подскажите – где тут двенадцатый отряд можно найти?

Старичок перестал мести и с подозрением уставился на Ивернева:

– Детдомовцев что ли?

– Их, их! – энергично закивал Максим

– А ты кто таков будешь? – пробурчал собеседник.

– За Борь Саныча я сегодня, довезти до детдома надо их, – уже в очередной раз за сегодня объяснил Ивернев.

– Список с тобой? – поинтересовался старик.

– Со мной. Вот, – Максим быстро подхватил распечатку и вылез из авто, захлопнув за собой дверь. Похоже, наконец-то попал на дельного собеседника.

Он подал список старичку. Тот принял чуть мятый листок, пробежался по нему глазами, вздохнул и проговорил:

– Второй домик за актовым залом. Не ошибёшься. Там все. И вожатая их тоже там. Иди. За Саныча не забудь черкануть – он должен расписываться, когда забирает детей.

– Понял. Спасибо! – горячо поблагодарил старичка Ивернев, радуясь что ему встретился хоть один расторопный человек за этой день. Все как сонные мухи. Да и запах этот химический. Он конечно не паникёр и не трясётся за здоровье, но убираться отсюда надо побыстрее. Нюхать едкие химикаты – то ещё удовольствие. Как только до сих пор по шее не дали любителям жечь эту гадость – рядом же детский лагерь как-никак.

Поставив «газель» на сигнализацию, Максим двинулся в сторону дорожки, огибающей административное здание в той части, над которой красовалась большая красная надпись «Концертный зал». Он прошёл по разбитому асфальтному покрытию у подъезда к заднему входу, обошёл куски прошлогоднего рубероида, валявшиеся бесформенной кучей за теплушкой. В общем, типичный задний двор любого учреждения.

Как только Ивернев обошёл здание, то увидел ряды домиков, расположенных друг от друга на одинаковом расстоянии. Все ярко жёлтого цвета, с зелёной крышей. Только в первых двух рядах стояли только крайние дома, а вместо соседних перед ними простиралась большая клумба. Всё правильно сказал старик – найти и увидеть второй домик было легко. Максим прошёл мимо клумбы, затем тачек с какой-то пожухлой травой, первого домика – уже закрытого и опечатанного. Поднялся на крыльцо второго «скворечника», как непроизвольно про себя окрестил эти постройки. Он легонько постучал в дверь. Из-за неё послышался мелодичный и очень приятный женский голос:

– Сейчас – сейчас.

Дверь отворилась и на пороге возникла молоденькая девушка с заспанным, но симпатичным лицом. Белокурая, сероглазая и немного худенькая. Порывистые и чёткие движения выдавали человека тренированного и физически активного. Спортивная юбка до колен бежевого цвета, красная футболка с неглубоким вырезом на пуговицах и эмблемой лагеря – типичная униформа вожатых.

– Ой… – остановилась она в дверях, удивлённо взирая из-под больших ресниц на Ивернева, который невольно залюбовался незнакомкой.

– Я за детьми, – поспешил прийти ей на помощь Максим.

– А… да, просто обычно… – протянула девушка, явно слегка смутившись под открытым и прямым взглядом мужчины

– Я вместо Бориса Александровича. Вот документы. Вы уж извините, что я так с места в карьер, уже везде с утра объясняю одно и тоже, – вымучено улыбнулся Ивернев.

При этом не смог не посмотреть пристально в глаза девушки. Ну что поделать – не удержался. Он ещё здоров и молод. Подсознание прямо таки потребовало присмотреться к миловидной вожатой.

Девушка заметила это и, казалось, ещё более смутилась, зардевшись краской:

– Да – да, я поняла. Давайте сюда список. Ребята, собирайтесь! Быстрее. За Вами приехали! – это уже не Иверневу, а вглубь домика.

Там послышалась возня, и из-за боковой двери высунулось прыщавое лицо с совершенно отсутствующим видом, выдав ломающимся голосом:

– Чё, всё? Я уж надеялся тут останемся, а не в дурдом наш возвращаться.

– Андрей! – возмущённо вскинулась вожатая, – Быстро собирайся. И остальных подгони. И где это Вы тут планировали остаться? Лагерь через два дня заканчивает свою работу.

– Да нам то чё? Жрачку можно и у дачников найти, – хлюпнув носом, выдало прыщавое недоразумение.

– За дачников и за ваше воровство у них с Вами ещё воспитатель побеседует в детдоме. Ему уже передали всё – вчера звонили. Скажите спасибо, что Марь Семёновна не стала в милицию заявление писать.

– Стукачи, – презрительно сообщил мальчишка и нырнул за дверь.

За ней послышался его громкий голос:

– Собираем манатки, Бублик, шевели поршнями, вечно тебя ждать приходится.

Вожатая сокрушённо покачала головой и повернулась к Максиму:

– Я – Аля, – поправив локон, кокетливо представилась она.

– Максим, – с улыбкой ответил Ивернев

– Очень приятно. Тут такое дело – у меня акт тут есть, Он для Бориса Александровича… – замялась девушка

– Я за него могу расписаться! – поспешил заверить её Максим.

– Вот и отлично, – с явным облегчением выдохнула девушка, – Сейчас вынесу.

Она махнула собранными в хвост волосами и, покачивая бедрами, скрылась в боковой двери. Шлейф фруктовых духов окутал Ивернева, защекотав ноздри и заставляя тело напрячься от волнения.

В кармане зазвонил телефон. Максим вытянул «лопату» и посмотрел на экран. Карина. Правду болтают, что женское сердце чувствует всякое на расстоянии. Мужикам до такой чудо-телепатии далеко. Ивернев усмехнулся и провел большим пальцем по экрану, отвечая на вызов.

– Да?

– Ты скоро? – послышался в трубке томный голос Карины, от которого завибрировало где-то в груди.

– Да только ж в лагерь приехал, – удивился Максим, – Вот сейчас детей забираю. Сейчас распишусь тут у их вожатой в документах, они дособираются и поедем в город.

– Вожатой? – в голосе филологини явно зазвучали нотки ревности.

– Ну да, – бодро отрапортовал Ивернев, понимая, что зря выдал эту информацию.

Лишнее это. Меньше знаешь – крепче спишь. А в случае Карины – крепче обнимаешь.

– Ммм, красивая?

Точно ревность. И с каких это пор его одноклассница начала следить за ним? Ну знает же, что он за человек – сегодня здесь, завтра там. Послезавтра он может вообще куда-нибудь в Африку поедет на заработки, куда его звал один старый знакомый. Ну не может сидеть на месте Ивернев. Вот не дано. Два-три года на одной работе – уже подвиг. И, тем не менее, надо выруливать из этой ситуации, пока корабль не пошёл ко дну.

– Что за вопросы Карин? Ты чего? Я же сказал, расписываюсь, иду в машину, жду детей и едем, – нетерпеливо заговорил Максим, подпуская возмущения в голос.

– И куда пойдем? – лукаво спросили на том конце провода.

Вот же хитрюга. Ивернев попытался вывернуться:

– Куда скажешь.

– Выбирай ты. Я должна знать – как мне краситься и куда одеваться?

Нда, правильно говорил в интервью один актёр – мы играем в шахматы, а женщины в поддавки. И проигрывая – выигрывают. Придётся озвучивать всё вслух.

– Ну, давай в ресторан. Или в кино. Если хочешь, и туда и туда, – ответил Максим.

– Всё. Поняла, хорошо. Давай, жду, целую! – уже совершенно спокойным голосом проговорила Карина.

Вот так вот. Позвонила, заставила во всеуслышание выдать, что он устраивает некоей женщине вечером культурную программу, и положила трубку. Шах и мат.

Ивернев опустил телефон в карман и поднял глаза на Алю. Оказывается, она уже стояла перед ним, держа в руках планшет с несколькими листами на нём. А вот глаза уже не такие теплые. Отстранённые. И совсем не смущается девушка как прежде. Слышала же разговор – чай дверь осталась не закрытой.

– Держите, расписаться здесь и здесь. Я тут уже всё заполнила и тоже отметку сделала о том, что дети убывают, – протянула она Максиму планшет с ручкой.

Как пить дать – слышала всё. Держится сухо. И не намека на кокетство.

Максим принял листы и ручку, приложил для удобства планшет к стене и дважды черканул что-то похожее на «Б.А.» в графе подписи. Пойдёт. Всё равно это простые формальности. Затем повернулся к девушке и виновато пожал плечами:

– Ну, я, наверное, в машине подожду. На парковке там белая «газель» стоит.