Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 20

— Да покурить хотела тебя позвать, что же еще?.. — невинно произнесла певичка, не переставая тереть лоб. — А ты как двинешь меня дверью!..

Я секунду помедлила, сомневаясь.

Может, и правда…

— Мне воды набрать надо, — показала я на кувшин.

Улыбнулась и тут же будто споткнулась о Лилькин взгляд. Глаза у нее вдруг зло сощурились.

— Знаешь, как больно!.. — прошипела она.

— Ну извини, — миролюбиво произнесла я, чувствуя, как тело вновь охватывает дрожь. — Я же не нарочно.

Лилька опять посмотрела ласково.

— Пойдем?..

Я взглянула на часы.

— Давай попозже.

Та пожала плечами.

— Как знаешь.

И исчезла за поворотом.

А я побрела в кухню за водой.

Что она делала за дверью? Точно ли пришла, чтобы меня позвать?..

Мне невзначай показалось, что Лилька за мной шпионила.

Надо быть осторожнее.

С кувшином, полным воды, я вновь поднялась по лестнице к двери кабинета. Бар еще не начал работу, и Лилькиного пения не было слышно. Где она? Тут повсюду так темно, что то и дело натыкаешься на углы стен и край загадочной витой лестницы, которую я никак не осмотрю из-за каких-то внезапных недомоганий… А вдруг она прячется в тени где-нибудь неподалеку, а стоит мне зайти в кабинет, как она выйдет из укрытия и прильнет своим светлым оком к замочной скважине…

Я поежилась. О том, что бы добыть маленький ключ, на сегодня нужно забыть. Подождем более удобного момента. Надеюсь, что срок это позволит…

Никуда не заглядывая, я полила цветы, вытерла чистой тряпочкой стол, стулья и шкаф, вымыла пол и едва успела выскользнуть за дверь, заслышав на лестнице басовитую речь Ивана Ильича.

Теперь можно и покурить.

Лилька была на сцене. Она деловито стучала ногтем по микрофону и раздраженно твердила в него: «Раз…раз…»

Может, напрасно я ее испугалась?..

Но чувство чрезвычайной осторожности убеждало, что вовсе нет.

Вовка, наклонившийся над темной фигурной бутылкой, поднял свои карие глаза.

— Привет, — и посмотрел вроде бы по-доброму, но как-то напряженно.

От одолевавших мыслей становилось тошно, и начинала болеть голова.

— Кофейку и покурить? — он улыбнулся, и напряженность исчезла.

— Пожалуй, — я тоже улыбнулась.

Лилька услышала нашу беседу, перестала бормотать в микрофон и обернулась.

— Наконец-то! — надула она губки, увидев меня.

Вовка ловко налил три стаканчика черного кофе.

Из-за поворота вырулила громила Таня. Увидев Вовкины приготовления, официантка нахмурилась.

— Побыстрее с перекурами, — заявила она, — через пять минут открываемся!

— Мы мигом! — птичкой вспорхнув со сцены, прощебетала ей в ухо Лилька.

Бармен взял стаканы, и мы прошествовали в подсобку под лестницей.

Сжиравшая меня безумная тревога была столь велика, что я испугалась, что не смогу общаться с коллегами, ничем не выдав своего волнения. К счастью, закурив свою тонкую сигарету и вальяжно развалившись на диванчике, Лилька сама завела беседу.

— Ну-с, дорогие мои, что по поводу Нового года? — бросила она в пустоту.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил Вовка, прихлебывая горький кофе.

— Ну что же мы, не отметим в коллективе такой праздник? Надо непременно устроить вечеринку. Вот-вот стукнет двадцать восьмое! Предлагаю обсудить со всеми, скинуться и оттянуться с двадцать девятого на тридцатое. Кто «за»?

«Скинуться… рассуждает совсем по-человечески», — против воли подумала я.

Вовка пожал плечами.

— Почему бы и нет? — и опять отхлебнул горячий напиток из стаканчика.

— А ты, Арина? — обратилась ко мне певичка, вырывая сознание из пучины размышлений.

Лицо ее в свете лампы дневного света, гудящей под потолком, показалось мертвенно-белым.

«Мертвые живы, а живые будто спят…» — вдруг птицей вылетело откуда-то изречение Аркадия.

Я вздрогнула.

Лилька это заметила.

— Ты чего? Ну давай отметим! Посидим по-родственному, тетя Лида стол накроет, скинемся рублей по триста… К тому же, Иван Ильич завтра наверняка деньги выдаст.

Я вспомнила, что завтра заканчиваются две недели, которые директор уже оплатил.

Лилька, наверно, подумала, что я вздрогнула оттого, что мне жалко трехсот рублей.

— Я тоже не против, — наконец, ответила я и повернулась к Вовке. Он быстро и резко взглянул на меня и тут же отвел глаза и принялся изучать стену, — совсем не против.

Мысли опять завертелись в голове.

Значит, с двадцать девятого на тридцатое, судя по всему, состоится вечеринка, и, стало быть, обшарить лестницу в эту ночь не удастся. А потом наступят выходные… А срок близко.

Но насколько близко?..

Когда он наступит, этот срок?..

— …Я думаю, Ивана Ильича мы уломаем, и он сделает сокращенную ночь, — воодушевилась Лилька. — Ну что ж, решено. Сегодня же объявлю всем.

Три окурка отправились в банку, и мы, проведя экспресс-совещание, разбрелись по рабочим местам.

…Если людей здесь всего двое, — рассуждала я, с трудом дотягиваясь до высоких полок шкафа с тряпьем в одной из комнат, — это значит, что мне нужно найти одного.

Ведь первый-то человек — это я сама.

И это однозначная, непререкаемая истина.

Остается еще один.

Кто же он? Как вычислить его среди прочих?

Я достала свежую тряпку и окунула ее в ведро, задумчиво глядя, как она темнеет, намокая.

Тряпка медленно набухла и начала опускаться на дно, вода сомкнулась над ней, а я продолжала тупо смотреть в одну точку.

И вновь, как тогда, у кабинета, увидела в воде свое отражение.

И опять мне показалось, что оно с рожками. Только теперь, кажется, они чуть больше, чем в прошлый раз!..

Я рывком приблизила лицо к рогатому отражению.

Из ведра смотрело темное пятно. Без всяких рогов.

Шумно выдохнув, я нырнула рукой в ведро и вытащила тряпку.

Нас семеро. Себя я с уверенностью могу исключить, значит, остаются шестеро. Это Лилька, Полина, Вовка, Таня, Лидия Никитична и Прохор Яковлевич.

Стоп, а еще Иван Ильич! Как же я его забыла?..

Я призадумалась.

Нет, пожалуй, Иван Ильич отпадает. Он не на моей стороне. Ведь именно он вел подозрительный разговор с Марианной.

Вернее, как я уже выяснила раньше, подозрительной в разговоре была всего одна фраза… Все другие слова, окружавшие ее, можно было счесть за обычные сплетни. Я по-прежнему не могла припомнить ее страшный смысл.

Но она была. Это я помнила.

Значит, все-таки шестеро.

Лестница, лестница… Эта лестница занимала все мои мысли. Я никак не могла дождаться, когда же наступит утро и все уйдут, чтобы, наконец, забраться на нее и разузнать, куда же все-таки она ведет. У меня почти не осталось сомнений в том, что именно там расположена потайная дверь, маленький ключ от которой замурован под столом Ивана Ильича. Вытирая пыль, подметая углы, волоча по полу швабру, я думала о том, что близится час, когда я взойду на заветные уходящие неизвестно куда ступени.

А пока, время от времени протирая глаза тыльной стороной грязной ладони, я мыла лестницу, ведущую в кухню. Пару раз Таня шустро пронесла мимо меня подносы. В первый раз, не глядя, по запаху я определила — жареная баранина, к которой примешивается аромат свежих огурцов. Странное сочетание, встречающееся за столиком, где однажды, когда я пила «Самарканд и Бухару», сидел мужик в армяке и картузе. По идее, к салату и барашку должно прилагаться пиво «Holstein». Взглянула мимоходом — так и есть. Значит, мой замысел отчасти верен. Таким путем можно вычислить момент, когда придет тот, кто мне нужен. Однако во второй раз Таня пронесла ничем не пахнущую бутылку вина и два корсиканских салата, также не источающих никакого запаха.

На всякий случай можно поторчать немного в зале. Это все-таки надежнее. Послушаю Лилькино пение и посмотрю, кто сегодня у нас в гостях. Правда, я совсем не высплюсь, ну что ж, истина того стоит.

Учитывая происшествие с Лилькой, ключик из-под стола надо забрать в те часы, когда я остаюсь в баре одна. Но как раз в это время ключ от кабинета директора мне недоступен — сразу после мытья я возвращаю его поварихе. Значит, его необходимо каким-то образом выкрасть. А для этого нужно знать, где Лидия Никитична его хранит. Когда я появляюсь на пороге, ключ уже лежит перед ней на столе. Но ведь потом, когда я мою кухню, на столе его нет!.. Куда она его прячет?..