Душа оборотня - Николаев Андрей - Страница 27

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая

«С разбегу, что ли?» — подумал он.

Нет, сил бегать не осталось. Ведун сцепил зубы и медленно вошел в реку. Прохладная вода приняла его, как пуховая перина. Олег глубоко вдохнул, задержал дыхание и нырнул. На глубине было темно, спокойно. Медленно раздвигая воду, он плыл, считая гребки. В движении Середин мог задерживать дыхание около полутора минут, в состоянии покоя — все четыре. Он вспомнил, как Невзор плыл под водой к вражьей лодке. Минуты три, три с половиной точно. А потом вымахнул на борт, как натасканный фрогмен из элитных спецчастей. Надо бы спросить у него, где это он научился так нырять?

В висках опять застучали молоточки: кислород растворился в крови, организм требовал воздуха, — и Олег направился к поверхности. Темное зеркало расступилось над ним, он с шумом выдохнул, перевернулся на спину и, раскинув руки, замер, отдавшись на волю течения.

— Еси хмель, буйная голова! — забормотал он наговор от похмелья. — Не вейся вниз головою, вейся посолонь. Яз тебя знаю, сыра древа, влези к господину в медные бочки и пивные; как не жить на огне, так на семь человече лихие словеса…

Над рекой плыл легкий туман, светлый край неба на востоке уже наливался розовым — из-за горизонта подбиралось солнце. Ведун любил лежать вот так, опустив в воду голову. Тело становилось невесомым, звуки пропадали, растворяясь в реке, как ночные облака в небе. Течение неспешно несло его, потускневшие звезды проплывали над головой, гасли, прощаясь до следующей ночи. Хмель почти вышел, голова была ясная, тело налилось силой, будто вода и впрямь наполнила его новой жизнью. Пора было возвращаться.

Середин перевернулся и поплыл к берегу, медленно, почти бережно разгребая воду ладонями. Его отнесло метров на триста. Берег здесь порос ивами и вербами, они опускали к воде гибкие ветви, словно гладили ее серебристыми листьями. Олег нащупал дно, встал на ноги, вышел на песчаный берег и, по щиколотку в воде, зашлепал к постоялому двору.

Дружина еще спала, оглашая воздух храпом, всхлипами и неясным бормотанием. Открытая дверь слегка светилась: кто-то внутри запалил лучину.

Середин не спеша оделся, подпоясался, оттер клинок от куриной крови пучком травы и пошел в корчму. В двери сидел вошедший до половины лезвия боевой топор, рядом торчали две стрелы одна в другой. Ведун усмехнулся: вот и русский Робин Гуд объявился. Внутри следы вчерашнего пиршества были почти незаметны: столы протерты, пол подметен. Хозяин колол остатки разрубленной лавки на дрова. На Олега он покосился с плохо скрытым страхом — ну, как опять саблей махать начнет. Невзор, сидевший за столом, поманил Середина. Тот пристроился рядом. Бывший дружинник подвинул к нему поближе деревянный поднос с половиной холодного поросенка, чашу с моченой брусникой и, взявшись за корчагу, вопросительно взглянул на Середина. Тот хмуро кивнул. Невзор наполнил медом кубок.

— Слушай, Олег, мне идти пора, — негромко сказал он, глядя, как Середин, зачерпнув деревянной ложкой брусники, поднес к губам мед, — как я понял, ты — ведун и твоя помощь мне очень пригодилась бы, но больше ждать я не могу.

Олег выпил мед, закусил брусникой. Холодный кислый сок приятно освежал.

— Да иду я с тобой, иду, — поморщился ведун. — Вот только очухаюсь малость. Коня у меня нету, значит придется пешком, а ходок я сегодня неважный. Дай оклематься маленько.

— Я вчера сговорился с перевозчиком: он отвезет нас выше по Днепру, за Киев, а там посмотрим. Но ждать он не станет — у него тоже работа.

— На лодке другое дело, — согласился Олег, — хоть сейчас готов.

— Ну, вот и хорошо. — Невзор поднялся из-за стола. — Ты ешь, я снаружи буду. Не торопись, но и не медли.

— Слушай, — Олег понизил голос, — тут вчера девка была, я, вроде, к ней ладился…

— Ага, ладился, даже подол ей задрал. Да только заснул, бедолага.

— Обидно…

Перевозчик отвез их по Днепру выше Киева. Олег успел немного подремать под мерное журчание воды за бортом, а потом они с Невзором сошли на берег. Здесь, у пристани, разгружались ладьи, пришедшие с верховьев Днепра и с Припяти. Сюда везли товары дреговичи, радимичи, волыняне; недавно вновь покоренные ятваги свозили дань, собранную с побежденных городов и весей. Везли в основном то, что давала земля, лес и река: зерно, меха и шкуры, мед, рыбу, ягоды. Гнали плоты, сплавляли лес. Разгрузившись, отправлялись назад, чтобы успеть до того, как встанут реки, сделать еще три-четыре ходки с товаром. Хозяин небольшой долбленой лодки с наращенными на три доски бортами согласился взять их до впадения Припяти в Днепр. Сам он шел дальше, на Смоленск, через земли радимичей, а Олегу с Невзором нужно было плыть почти до Турова, а там добираться до селения, где обосновалась Велена, сестрица колдуна.

Впрочем, купец предупредил их, что ладью, или даже ушкуйку, они могут и не найти — в тех местах народ живет в основном с охоты, бортничества да рыбной ловли. Меха и шкуры доставили в Киев еще по весне, а мед повезут позднее. Так что ни встречных, ни попутных судов не сыскать.

Невзор только плечами пожал: пешком так пешком, лишь бы двигаться, — но Олег покачал головой.

— Ты представляешь, каково там пешком идти? — спросил он Невзора. — Там леса не то, что у вас — дубравы, рощи, сосняки. Вдоль Припяти дорог почти нет: зачем дороги, если по воде двигаться можно? Ельники непролазные, буреломы. А дальше к Турову еще хуже: по берегам болота начинаются, да с такими трясинами, что «ква» сказать не успеешь, а уже утянуло тебя.

— Все одно дойду, — упрямо сказал Невзор, — а ты как хочешь. Я помощи не просил.

— Я сказал, иду — значит, иду! Без лодки как раз на Колядки поспеем, соображаешь? Лодку искать надо, и лучше с парусом. День потеряем, зато потом наверстаем втрое.

На третий день пристали к берегу. Впереди река разделялась: вправо уходил Днепр, налево Припять. Купец, по просьбе Олега, высадил их на левом берегу, возле деревеньки в пять дворов. Пожилой крестьянин пригласил скоротать ночь у него в доме, но Середин с Невзором предпочли ночевать в стогу — изба у мужика была невелика, топилась по-черному, а куча ребятишек-погодков, таращивших на них глаза, все равно не дала бы выспаться.

Утром Олег сторговал у хозяина старую долбленку и два широких, похожих на лопаты, весла.

— Лодка тяжелая, — предупредил старик, — за день веслами намахаетесь, а пройдете всего ничего.

— Сгодится. Вот если еще холстину какую покрепче продашь, совсем хорошо будет.

Мужик сходил в соседний дом, вскоре вместе с ним появились две женщины в домотканых платьях, развернули несколько кусков ткани. Олег посмотрел, выбрал три куска, показал, как нужно сшить. Хозяин покачал головой: мол, тронулся парень, — но спорить не стал. Вместе с Невзором пошли в лес, свалили засохшую ель в три человеческих роста.

— Шест? — спросил Невзор. — Толкаться, что ль, будем?

— Мачта, — коротко пояснил Олег. — Сруби верхушку, ошкурь и неси на берег.

Сам он выбрал небольшое деревце, свалил, очистил от веток и коры.

«Так, теперь вспомнить бы, как на яхте шкоты крепятся», — подумал Середин.

До вечера они ковырялись с лодкой, устанавливая мачту. Закрепили ее растяжками по бортам, с носа и с кормы. Олег долго бился, пока приладил гик. Получилось коряво, но надежно. Солнце уже садилось, когда женщины принесли косой парус. Ведун развернул его, придирчиво осмотрел швы. Свернул и отложил до утра. Едва встало солнце, они уже были на реке. Поскольку сидеть на руле и одновременно следить за шкотами Середин явно не мог, пришлось долго объяснять Невзору, что от него требуется. Наконец столкнули лодку в воду. Медленное течение подхватило ее, вынесло на середину реки. Почти все жители деревеньки собрались на берегу посмотреть, что же у чужаков получится. Олег сплюнул три раза и потянул фал, продернутый через глубокий распил на верхушке мачты. Парус пошел вверх.

— Ветер справа, — предупредил он Невзора.

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая