Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 35

— Прошу, говорите, как есть, — в который раз повторила Доверенная. — Мы должны знать все.

Ее голос звучал спокойно, ровно, властно. Только поза выдавала напряжение, а взгляд проницательных глаз был суровым. И только я знала, что за этой бесстрастной маской Гарима тщательно прячет бешенство.

— Нам нужно поговорить с Императором, — серьезно сказала она, когда воин закончил доклад и ушел. — И с послами. Сегодня же. Я напишу ему.

— Может, пусть он сам поговорит с послами? — предложила я. — Погром в городе теперь точно политическое дело.

— Что верно, то верно, — кивнула сестра. — Я еще подумаю, как будет лучше. Но боюсь, без нашего вмешательства не обойтись. К тому же я не хочу, чтобы такое обсуждалось без нас. Ссора ведь началась из-за ритуала… Как твой сарех, кстати?

— Какой сарех? — оживилась Абира. — Тот, что вчера помог Альду?

— Да, он, — подтвердила Гарима. — Это сын лекаря Снурава. Он его защищал, помнишь?

— Помню, — хмуро отозвалась Передающая. — Как не помнить… Но почему он вдруг сарех Лаиссы?

— Мы с ним недавно познакомились. Он очень волновался за отца и просил рассказать ему о ритуале, — мой ответ был совершенно правдивым и в то же время замечательно неточным. Я не доверяла Абире так, как Гариме, и не хотела посвящать ее во все секреты.

— Он много вчера рассказывал об отце. Правду. На его месте я бы тоже не верила, что Снурав причастен к отравлению, — призналась я.

— Да, он был совсем неплохим человеком, — Гарима устало потерла лоб. — Я это чувствовала и во время судебных заседаний, и во время ритуалов. Жаль, что мы ничего не узнали. Два убийства без причины… Это странно, очень странно…

— Я еще поспрашиваю Ингара о той чернильнице, — пообещала я. — Может, он знает, кто мог ее подарить.

— Не сердись на меня, пожалуйста, — сказал сарех вместо приветствия, едва я переступила порог своих комнат. — Что бы я ни сломал, куплю такое же.

— Ты ничего не сломал, — заверила я.

— Правда? — он казался озадаченным. — Удивительно. Обычно, если много выпью, обязательно или морду кому-нибудь начищу, или что-нибудь разобью.

— Не в этот раз, — я отрицательно покачала головой.

— Это хорошо, — усмехнулся сарех. — У тебя тут полно ценностей. Тут буянить себе дороже.

— Вот о ценностях я с тобой и хочу поговорить, — жестом пригласив Ингара сесть на диван, сказала я.

Он насторожился, глянул на меня подозрительно исподлобья, с места не сдвинулся.

— О каких именно?

— О подарках, которые делали твоему отцу.

— Оставь его в покое! — вспылил Ингар. — Он мертв! Или ты так переживаешь из-за того, что его душа тебе не досталась?

— Успокойся, — резко велела я.

— Кровожадная тварь!

— Вон отсюда! — я указала на дверь.

Он хмыкнул и пошел к выходу.

— Желаю здравствовать, — поклонился Ингар уже из коридора.

Его издевательская усмешка меня разозлила, и я не сдержалась напоследок.

— Я пыталась узнать правду. Возможно, восстановить доброе имя твоего отца. Хотя бы посмертно, — глядя в глаза сареху, спокойно с легкой улыбкой призналась я. — Жаль, что это оказалось не в твоих интересах. Прощай.

Выпад попал в цель. Ингар нахмурился, глядел волком, резко распахнул дверь шире, хотел вернуться. Но воин, стоявший в коридоре, отчетливо слышал мои последние слова и перехватил северянина.

— Госпожа попрощалась с вами, — крепко вцепившись сареху в руку, сказал охранник.

Ингар попробовал вырываться, возражать.

— Вы попросите о встрече в другой раз, — жестко ответил воин. — Если сиятельная госпожа соблаговолит, она поговорит с вами.

Дверь закрылась, и конец фразы слышался уже приглушенно. Подойдя к окну, из-за занавеси я наблюдала за тем, как воин уводит Ингара. Знала, что сарех вернется, когда успокоится. Знала, он расскажет все, что вспомнит, лишь бы обелить отца.

А еще я знала, что обязательно доберусь до истины.

Я смотрела на иноземных послов и мечтала, чтобы Император хоть что-нибудь сказал. Чтобы нарушилась выматывающая, истощающая тишина.

Господа Далибор и Квиринг стояли на коленях перед троном, почти касаясь лбами лежащих на полу рук. Повелитель был в гневе, как и первый советник, тоже присутствовавший на встрече. Даже сидящий на почетном месте справа от Императора жрец Тимек, всегда спокойный и по-родственному располагающий к себе служитель Содиафа, старался на послов не смотреть. Он сильно сжимал клюку, раздраженно постукивал по ней пальцами, на лице застыло едва ли не неприязненное выражение.

Абира с грациозностью самоуверенной кошки расположилась в кресле рядом со мной. Она излучала превосходство и даже презрение к послам. Гарима хмурилась и злилась. Она, как и я, чувствовала Императора и старалась в его сторону не смотреть, не подталкивать требовательными взглядами ни к какому решению.

От послов потоком шел страх, тревога за общины. Не зря. Еще по дороге во дворец Гарима сказала, что Император может выслать и даркези, и сарехов из столицы. Запретить им селиться в Ратави, раз они неспособны на мирное сосуществование. Абире эта мысль сразу понравилась, она даже ждала такого решения Правителя. Я была больше склонна доверять суждениям Гаримы, а ее возможность выселения обеих общин не радовала.

— Это трудное решение, — вздохнула Доверенная. — Иноверцы обосновались здесь давно, скоро сотню лет назад. Дома, торговля, постоялые дворы, семьи, наконец. Есть ведь и смешанные семьи. Если Правитель все же выселит их, будут волнения.

— Стражи и войско легко утихомирят смутьянов, — хмыкнула Абира. — Они будут подготовлены. В городе потом будет только спокойней и безопасней.

— До этого случая тоже ведь было тихо, — осторожно напомнила я.

Передающая досадливо отмахнулась:

— Альд говорит, ни даркези, ни сарехов никто особенно не любит. А он страж, лучше знает настроения в городе, чем мы. Они чужие нам. По всему чужие, не только по вере. Они ведь даже одежду нашу не носят! Живут здесь десятки лет, но все по своим уставам, по своим законам! Люди только обрадуются, если их не станет! — уверенно заключила Абира.

Гарима вздохнула, но спорить не стала.

Теперь же послы, ответственные за свои распоясавшиеся общины, смиренно ждали, когда Император соблаговолит хотя бы поздороваться с ними.

— Нет слов, которыми вы можете смягчить злодеяния, — сурово начал Правитель. — Как вы попытаетесь исправлять содеянное? Господин Далибор?

Посол сарехов осторожно поднял голову, но даже не сел на пятки и на Императора не посмотрел.

— Мы найдем виновных и накажем их. Это позорное поведения для сареха. Виновные будут наказаны! Клянусь тенями моих предков!

Он говорил громко, ожесточенно, уверено. Но я чувствовала, что именно это Правителю не понравилось.

— Господин Квиринг? — не дав никакой оценки словам сареха, так же сурово сказал Император.

Даркези ответил твердо, но казался не воинственным, а подавленным.

— Мы окажем всяческое содействие стражам. Сами тоже будем искать виновных и передадим их в руки блюстителей закона. Верю, что наказание будет справедливым.

Слова посла даркези были совершенно невозможны для шумных, резких в суждениях сарехов. Прислушиваясь к отклику господина Далибора на них, я почувствовала, что он презирает господина Квиринга, добровольно переложившего вынесение приговоров для соплеменников на плечи тарийцев.

Но, главное, Императору этот ответ понравился больше самоуверенного высказывания сареха.

— Вы можете проводить свои дознания, — отрезал Правитель. — Обязаны содействовать стражам. Обязаны выдать преступников, кем бы они ни оказались.

Послы, все еще не осмеливающиеся поднять глаза на Императора Адмия, кивали.

— Никакого самоуправства, — Правитель говорил тихо, но в пустом зале каждое его слово усиливалось эхом и звучало зловеще. — Никакого самосуда. За него ответите головами. Не как послы, а как преступники.