Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 18

Рубаха на груди распахнута. Мужчина сам держит полы открытыми. На коже свежие рубцы и кровоподтеки, короткие волосы опалены. Тонкий клюв касается груди там, где биение сердца ощущается сильней всего.

Почти незаметный укол. Преступник вздрагивает всем телом, дышит прерывисто, едва не постанывая от удовольствия. Птица насыщается, нечто удивительное, нечто, что я никогда не смогу описать, через нее наполняет меня.

Блаженство.

Меня затапливает светом. Преступник падает у моих ног, но это нисколько меня не трогает. Он больше не существует. Свет, который я вобрала, становится невыносимо ярким, причиняет боль. Вначале чувствую лишь покалывание в пальцах, потом ломоту в суставах, и я понимаю, что должна избавиться от света.

Абира, моя освободительница, стоит у самого кристалла. Ее бабочки зовут меня, трепещут маняще. Моя птица касается самой крупной и отдает пресыщающий меня свет. Абира положила одну ладонь на кристалл, чтобы отдавать ему душу. Я откуда-то знаю, что будь дар Передающей сильней, она вначале вобрала бы в себя весь свет. Как я. Но эту мысль быстро сметает радость. Радость избавления от чужой души. Восторг от того, что все идет правильно, что нет ошибки, а воля Маар исполняется.

Кристалл искрит разноцветными всполохами. Сосредоточенная в нем сила бьется ровно, как большое сердце. Как и во время первого ритуала, на нем появляются места для ладоней. Мы с сестрами кладем левые руки на молочную поверхность и доводим ритуал до конца. Запечатываем душу преступника в белом кристалле. Как в тюрьме. Пока великая Маар не спустится с небес и не позволит заключенным в кристалле душам прожить вторую жизнь…

Кристалл медленно потускнел, погасли ритуальные камни в браслетах, померкло золото. Я словно очнулась, будто видела одновременно неприятный и прекрасный сон. Вдруг почувствовала на себе взгляды множества людей, ощутила их благоговение, преклонение перед богиней, ее судом, ее жрицами.

Двое воинов со знаком Храма на доспехах потащили в другую комнату бьющегося в судорогах убийцу. Прислужницы поднесли шкатулки. Только когда перья ворохом осыпались с моей руки, почувствовала облегчение.

Император подошел поблагодарить нас за то, что провели ритуал и дали воле Маар свершиться. Правитель казался успокоенным, но все еще не чувствовал себя отмщенным. Его жена искренне волновалась за мужа и хотела бы утешить, но не знала, как. Разговаривая с ней, я отчетливо поняла, что она искренне любит супруга. Это удивило. Я считала, что договорным династическим бракам чувства чужды. Принцесса Теллими, сестра убитого, казалась напуганной и обеспокоенной. Траурный белый платок на ее голове отчего-то казался мне лицемерным.

От этого искренняя тревога господина Мирса виделась еще более яркой и сердечной. Он единственный из многочисленных гостей спросил, как я себя чувствую. Я чувствовала себя истощенной, опустошенной, но удивительно довольной.

— Я знаю, что все прошло правильно, — ответила я. — Это успокаивает.

— Рад, что это так, — в его улыбке читалось облегчение. Он замялся, а я почувствовала, что воин не решается задать вопрос.

— Спрашивайте, господин Мирс, — подбодрила я. — Вы же знаете, я не посчитаю вопрос наглым или неуместным.

Он благодарно поклонился.

— Мне удалось выяснить, что колесницу повредил он. Но не удалось узнать, зачем он это сделал, — признался воин.

— В этом я не могу помочь, — я покачала головой. — Я этого не увидела.

Господин Мирс надеялся на другой ответ, но его у меня, к сожалению, не было. Воин поблагодарил и отошел, теснимый полным и довольно приятным мужчиной, оказавшимся главным судьей Ратави.

В этот раз прием недолго длился, и на нем не присутствовали иноверцы. Меня это радовало. Сама мысль о том, что пришлось бы разговаривать с сарехами или даркези, сомневающимися в каждой минуте ритуала, казалась кощунственной и оскорбительной.

— Все прошло замечательно! — похвалила Гарима, когда мы остались втроем в общих комнатах. — Что бы ты ни думала, ты — истинная жрица великой Маар, Лаисса. Истинная и сильная.

— Ты забрала его душу полностью и только потом отдала мне! — с восхищением сказала Абира. — Ральха так не умела.

— Это предыдущая Забирающая? — уточнила я.

О ней разговор заходил впервые. И Гариме это совсем не понравилось. Доверенная бросила укоризненный взгляд на Абиру, та смутилась и глаза отвела.

— Что с ней случилось? — переглядывания настораживали, и я решила добиться ответа.

— Она умерла, — ровный тон Гаримы меня не обманул. Сестра тщательно подбирала слова, чтобы не солгать мне. Но не смерть была той причиной, по которой Ральху не хотели вспоминать.

— Она была старая?

— Нет, ей не исполнилось и пятьдесят, — прозвучал тихий ответ.

— Она чем-то болела?

— Тоже нет. Ральха была здорова, — такие же безжизненные слова.

— Я упрямая, — напомнила я. — Могу гадать вечность. И просто так не отступлюсь.

Гарима отвернулась, смотрела только на свои сплетенные пальцы. Передающая тоже моего взгляда избегала.

Недолгую напряженную тишину нарушила Абира.

— Да расскажи ты Лаиссе. Зачем скрывать? Ни на ней, ни на нас это никак не скажется.

Гарима вздохнула и с сердцем бросила:

— Ты могла бы и догадаться, что мне больно об этом говорить! Я ведь знала Ральху дольше, чем ты.

— Прости, — повинилась Абира. — Но утаивать эту историю от сестры неправильно.

Гарима вскочила, стала ходить вдоль окна, теребила длинную серьгу. Я не подгоняла, больше ни о чем не спрашивала. Доверенная собиралась рассказать мне правду, но еще не знала, с какого места начать.

Решившись, Гарима вернулась в свое кресло, посмотрела мне в глаза.

— Я расскажу. Только прошу тебя, не осуждай никого. В этом мире много искушений. И не нам судить, насколько чья вина велика.

Я кивнула. Сестру это немного успокоило. Она сделала глубокий вдох и начала:

— Ральха была Видящей, ее знаком были пауки. Она любила свой дар и, даже если это покажется тебе странным, она любила забирать души. Еще она много времени проводила в архивах, читала, изучала древние книги о наших и чужих богах. Она была сложным человеком, тяжелым. Порой резкая, злая, нетерпеливая. А через час становилась веселой и беззаботной, лучилась радостью, готова была обнять весь мир. Она очень любила одного человека, но у них не сложилось. Он не смог долго терпеть такие резкие, а иногда необъяснимые перепады настроения. Он ее бросил. Ральха долго переживала, хотела его вернуть. А потом его нашли мертвым на окраине города, в канаве. Обглоданного собаками.

Я старалась не представлять описанную картину и подавить тошноту. А Гарима смахнула слезы и продолжила.

— Мне уже тогда следовало заподозрить неладное. Я ведь не раз слышала, что именно такой смертью грозила тому человеку Ральха. Но я, и не только я, все… Все считали это пустыми угрозами брошенной женщины.

Она вздохнула, ненадолго замолчала, собираясь с мыслями.

— Ральха горевала. Слишком показательно, слишком нарочито. Но подобное наигрывание становится обычно очевидным позже. Тогда же, два года назад, ее страдания казались настоящими. Ей сочувствовали, о ней беспокоились, прощали капризы… А потом у нее появился другой мужчина. С ним она не была счастливей, а связь не длилась так долго. Она сказал, что прогнала его сама. Что он уехал из Ратави. И поверили ей, а не родственникам, говорившим, что он внезапно исчез. На смену второму любовнику пришел третий, потом и четвертый. А потом в Ратави появились Наблюдающие.

Я нахмурилась, не подозревая, о ком речь. Гарима заметила это и пояснила.

— На востоке Изначальной Империи есть Забытый город. Там многие сотни лет назад возвели самый первый Храм. Говорят, там огромный кристалл, соединенный с другими кристаллами в Империи. В том городе живут Наблюдающие. Это жрицы великой Маар, обладающие такими же дарами, что и мы. Там не проводят ритуалов. Наблюдающие следят за тем, чтобы другие жрицы не злоупотребляли своей силой.