Звонница (Повести и рассказы) - Дубровин Алексей Александрович - Страница 30

Присев на лавке возле площадки, Святослав развязал рюкзак, достал завернутый в серую бумагу хлеб и вареные яйца: дорога дорогой, а завтрак по расписанию. Вокруг пахло напиленным лесом и соляркой. Надрывно гудел тракторный погрузчик с зеленой крышей, тяжело вздрагивала опускаемая на длинные железнодорожные платформы древесина. Святославу даже показалось, что повисавшие на тросе в воздухе бревна не поскрипывали, а постанывали. Знать, не хотели расставаться с местом, где поднимались стволами до роста пятиэтажного дома, матерели, сбрасывая с сосновых и еловых крон десятки тысяч семян. Сейчас раскромсанная по одной длине, оголенная от сучков древесина отличалась только цветом: желто-рыжие бревна — сосна, с темно-коричневым отливом — елка.

Погрузчик визгливо развернулся на месте и попер к невысокой груде древесины. Святослав повел глазом: «Нет, жизнь хорошая штука. Надо бы набросать заметку в студенческую газету про эту древнюю узкоколейку, про погрузчик с зеленой крышей, про…»

— Куда, студент, путь держишь? — пожилой дядька лет сорока пяти — пятидесяти, закуривая беломорину, присел рядом на лавку.

— На автоштанчию в Гайаново, а там дальше, до Дальнегоршка поеду. Швадьба у шештры, — с набитым ртом ответил Святослав. Не удивился точному определению своей личности — на штормовке синела-алела стройотрядовская эмблема.

— Так ты с Гайаново только до Кудымарово доедешь, и придется тебе другой автобус ждать, — доброжелательно заметил сосед по лавке. — Успевай до пяти вечера с Кудымарово выбраться, а иначе на ночь там застрянешь.

— Шпашибо, жнаю, — жующий рот плохо выговаривал звуки.

Дядька пыхнул папиросиной, отчего-то помотал головой, глядя на трактор-погрузчик, поднялся и пошел. Студент полез в рюкзак за фляжкой. «Эх, хорошо бы прямо до Кудымарово по железке уехать. Никаких тебе промежуточных станций. А если…» — коварная мыслишка пробежала по краю обычно здравого рассудка Святослава. Кто же его повезет на мотовозике-то бесплатно, а денег в кармане в обрез? Разве что на платформу с лесом тайком забраться. Поймают, всыпать, конечно, могут, но чем черт не шутит. Для начала неплохо бы узнать, куда мотовозик попилит и когда.

— Дяденька, — Святослав бросился вдогонку за недавним соседом по лавке.

Тот оглянулся.

— Дяденька, а не идет ли мотовоз-паровоз прямиком в Кудымарово?

— Через полчаса туда и отправляется. А тебе что, студент? — бросил через плечо дядя.

— Ничего, — стушевался Святослав. Вроде бы тайком собрался ехать. Эх, самого бы машиниста увидеть и открыто попроситься.

— Кажись, ты передумал в Гайаново топать?

Студент смущенно почесал нос:

— Не разберусь в вашей тайге, куда лучше шлепать, но лучше бы, конечно, на чем-нибудь ехать. Я ж городской, да и ноги-то не казенные. В Кочино дом ставим, а тут телеграмма: «Приезжай свадьбу». Можно сказать, на авось и поперся. Не тетя с улицы, а сестра родная позвала на прощание со своей молодостью.

Дядя остановился. Искренность парня ему пришлась по душе. Усмехнулся:

— Дуй за рюкзаком и прыгай в кабину моего «Свирепого». Там жди.

Святослав чуть не подпрыгнул от удачи, буквально свалившейся на него в лице дядьки-машиниста. Просиди он с фляжкой в руках лишние две минуты, и неизвестно, удалось ли бы ему прокатиться по узкоколейке. А от этого зависело многое, если не все, в благополучном исходе путешествия.

В кабине мотовоза, пропахшей соляркой, Святослав просидел на табуретке в одиночестве минут десять, не больше. Послышались близкие шаги, затем в проеме дверей показались жилистые руки, почерневшие со временем от масла и впитавшейся в кожу соляры, качнулась черная форменная фуражка, и, наконец, вынырнуло знакомое уже лицо машиниста собственной персоной.

— Здесь ты? — полуутвердительно спросил-сказал он и кому-то махнул рукой.

Оказавшись в кабине, машинист снова раскурил папироску, еще раз выглянул из окна и принялся быстро крутить какое-то колесико на стене. Потом повернул пару рычагов и, нажав на наружный клаксон, как у старого автомобиля, предупредил прерывистым звонким ревом весь окружающий мир об отправлении мотовоза. Кабина затряслась, стены завибрировали, пол под ногами Святослава заныл железным воем, и делянка рывками подалась назад. Вскоре дребезжание утихло, груженый лесом состав почти плавно заскользил по давно пригвожденным к шпалам рельсам. Появилась возможность поговорить, что и оставалось, поскольку ни радио, ни магнитофона юноша в кабине не заметил.

— Как мне вас называть? — первым делом захотелось узнать имя доброго машиниста.

— Александр Петрович. Можешь — дядей Сашей.

— Сколько лет, дядь Саш, на дороге? — поинтересовался Святослав.

— Ты-то себя назови.

— Святослав Бородин я. Студент журфака дальнегорского универа.

— Имя хорошее тебе родители подобрали. В этом году, Святослав, ровно сорок пять лет исполнилось, как я паровозами, мотовозами заправляю.

— Сорок пять? — изумился Святослав. — У меня отцу чуточку поменьше. Вы что же, с пяти лет ездите?

— С пятнадцати, — рассмеялся машинист, выпустив в окно облако папиросного дыма.

— А почему вы свою машину как-то странно назвали — «Сердитым»?

Машинист улыбнулся:

— «Свирепым». Просто так назвал. Любим мы друг друга. Считай, спас я друга серии «муз-три»[2] от переплавки, подшаманил на свои деньги. Хотел себе сначала запорожец купить, да не получилось. Вот и стал «Свирепый» моей машиной. Катаемся теперь по лесам, жизни нарадоваться оба не можем. Не дома же сидеть.

Машинист посмотрел в окно.

— С погодой повезло, — громко сказал он.

Проехали почти час, перебрасываясь редкими фразами. Оба засмотрелись на проплывавшую по обеим сторонам лесную чащу. Таежное море раскинулось, насколько глаз хватало, от одного горизонта до другого. На крутом повороте мотовоз сбросил скорость. Но за изгибом пути машинист притормозил еще сильнее, хотя полоска рельсов блестела по прямой.

— Зачем? — удивился Святослав.

— Ссыльным бы успеть на платформы заскочить, — ответил машинист.

Юноша поперхнулся слюной:

— К… какие здесь могут быть ссыльные?

— С поселения. После лагерей в этих краях люди сроки досиживают. Не у всех здоровья хватает на лагерных участках в тайге мантулить. На поселении полегче.

— А зачем вы их возите?

— Так у них же в округе по поселкам и зонам друзья-приятели разбросаны. Хочется встретиться, покалякать, стопку пропустить. Оттого, что они зэки, они не перестали быть людьми. Нередко более умными, талантливыми, чем вы, городские. Знаю одного. Спьяну за женой по деревне с поленом бегал, а сам оперным певцом в молодые годы в театре зажигал. Голос — чистый Сергей Лемешев. Да, брат, жизнь не так проста, как кажется.

Святослав хлопал глазами: «Ну, дела! Знаком с машинистом всего ничего, а рот от удивления не закрывается. Побоялся тайком ехать, а тут, оказывается, только так и ездят».

— Вы с ним дружили? — поинтересовался он у машиниста.

— Почему дружил? Дружу. Освободился он, живет возле Дальнегорска в деревне Оверитино. Заедешь, передавай привет. Кстати, сын у него сейчас, наверно, с товарищами на моем составе катится.

— А сын-то за кем с поленом бегал?

— За девчонку свою встрял, ну и перегнул малость. Участковому шибко досадил. Бабник тот участковый распоследний, лез ко всем девкам. Вот и долез. Сын моего «певца» мешок стражу порядка на голову напялил по зиме и пару ведер воды сверху вылил. Пока участковый барахтался в сугробе, мешок до корки ледяной схватился. Едва коньки страж не отбросил. Сына у моего дружка осудили, сейчас на поселении срок доматывает. Ездит время от времени по тайге, друзей проведывает. Хороший парень.

— Да-а… — задумчиво протянул Святослав. Про себя подумал: «Сюжет для заметки под названием „Мир не такой, каким кажется“».

В кабине воцарилось молчание. Мотовоз постукивал колесами среди таежного царства. «Сильные здесь живут и работают люди. Слабакам тайга не по зубам», — в голове Святослава начали рождаться первые строки будущей работы.