Смерти вопреки (СИ) - Снежная Катерина - Страница 26

— Чем могу порадовать, искроблещущая Хейара, — спросил мужчина, но уже по голосу слышалось, что он прекрасно знает, что перед ним не ученица магии огня.

— Хорошенькая, — шептались девушки, чуть покачиваясь, словно не в себе.

— И вам огня, — поприветствовала Марина, не решаясь двигаться дальше. — Я ищу Хогвина.

— Он перед тобою, — произнес мужчина. Только сейчас, приглядевшись, она заметила, что у всех троих красноватые белки глаз. В душе екнуло. Неужели вампиры? Она опустила глаза в пол, лихорадочно соображая, что же делать дальше.

— Я от Мары, — решилась, наконец, она, понимая, что если уж вляпалась, то вляпалась.

Девушки перестали раскачиваться и хихикать. Мужчина подался вперед, поднял палец руки, отсылая их. Они встали и, потряхивая длинными, до пояса, белыми локонами, ласково поглаживая друг друга по спинам, удалились.

— Что ты хочешь? — спросил он, выставив одну ногу вперед.

— Мне нужен безопасный ночлег и выход из города, — ответила Марина, с некоторым облегчением переводя дыхание.

— Ты та, кого ищут принцы Аравилата?

Она промолчала.

— Что ж, враг моего врага — друг мне. Как нам тебя величать?

— Хейара, — Марина решила, что так будет безопасней.

— Я дам тебе ночлег, а утром вывезу из Бултама…

— Хогван, — низкий, мягкий, но властный женский голос из соседней комнаты заставил ее вздрогнуть. — Покажи ее!!!

Мужчина встал и протянул руку в направлении, куда предлагалось пройти. Она

последовала за ним.

В соседней комнате на широком деревянном кресле с резной спинкой и подлокотниками сидела женщина с моро-измерскими признаками. В одной руке она держала свернутую плеть, в другой бокал с кровью(!). Ну не могло это быть вино! И зрачки в глазах отливали кровью. Она была скорее раздета, чем одета. Серебристая ткань обтягивала грудь, живот и таз. На ногах длинные из тончайшей кожи сапожки. В ушах и на волосах золотые украшения. Шею украшал кожаный браслет. Хогвин входить не стал, остановился в

проеме.

— Ты, Знародная, — проговорила женщина, с любопытством разглядывая.

Марина промолчала.

— Можешь не отрицать, — сказала она, отпила, наблюдая, и приподняла удивленно брови.

— Ты хочешь знать, вампиры ли мы?

Марина уставилась на нее, сообразив, что ее читают. Читают, как раскрытую книгу.

— Вампиры.

Она неуютно поежилась, сжав посильнее эфес.

— Мы падшие, — сообщила женщина, кажется, упиваясь собой. — Мы моры-полукровки, те, которые унаследовали черты измеров и народа смерти. А ты человек с другой Овинга.

Хм…

Она отбросила плеть на пол, поставила бокал на подлокотник и, встав, приблизилась.

Марине захотелось бежать. Она никогда не чувствовала себя более голой. И зачем Мара отправила ее сюда.

— Хм, принц Одвин, как интересно, — произнесла она, обходя ее кругом неслышным шагом.

— Сними платок.

Марина подчинилась, стащив с головы коричневую ткань. Женщина заглянула в глаза и вернулась в кресло, взяла бокал, продолжая смотреть и поглаживать себя по открытой стороне бедра острыми ногтями свободной руки.

— Хогвин, утром будет поздно. Отдай ее Дюпии. Но не говори, кто она, — вынесла вердикт женщина, предупреждающе подняв руку на ошеломленный взгляд девушки. — Он не продаст тебя в рабство, успокойся. Он поможет бежать. Корабль отправляется на Карнахай, в орден служителей четырех стихий. Твой путь туда.

— Но откуда вы знаете, — начала Марина, не понимая, однако женщина остановила ее взглядом.

— Тот, кого ты ищешь, может быть только там. Орден четырех стихий это место

паломничества всех хранителей. Там их обучают, внушают, чтобы служить

законнорожденным. Твой хранитель долго жил на другой Овинге, он обязан пройти очищение. И еще, помни, что старший принц убийца. Не приближайся к нему.

Она замолчала и снова отпила кровавого напитка, белки женщины наливались кровью.

Марина шагнула к Хогвину, тот кланялся женщине, когда она проговорила в след:

— Передавай Виларрии привет, когда свидитесь. Скажи, Инемия передала. И помни, будущая королева Аравилата, мы, вампиры, умеем ценить кровь и хранить огонь наших друзей.

Они вышли и, пройдя через приемную комнату, подошли к скрытой в стене за ковром двери. Хогвин приподнял ковер и открыл ее. За дверью тянулась длинная подвальная зала, разделенная ширмами. Освещение почти отсутствовало, подобно краю тени отбрасываемой единственной свечой в темноте. Воняло чем-то едким, кровью, тяжелыми благовониями.

Они пошли вдоль одной из стен, и чем дольше они шли, тем хуже ей становилось. Душа уходила в пятки. Желудок начало выворачивать нервной судорогой, и к горлу стал подбираться рвотный спазм. На коврах среди подушек и на кушетках за ширмами сидели вампиры, полуморы, моры, иногда люди. Они пили кровь других, совокуплялись, мрачно посмеивались, но эти звуки тонули в пространном трансе, издаваемом двумя музыкантами, играющими на инструментах, похожих на контрабас и гитару.

В одной из ниш, в пламени крошечных свечей, в окружении трех вампиров сидел Арвил.

Он держал кубок перевязанной рукой, и на губах его была кровь. На секунду они столкнулись взглядами, казалось, он не узнал ее тут же отвернувшись. Марине не удалось рассмотреть его соседей. За несколько метров до следующей двери ее закачало. Хогвин, поддержал ее сзади, наклоняя вперед.

— У-тю-тю!

Содержимое желудка выплеснулось на пол. Полукровка, продолжая сжимать девушку, проволок ее последние метры и вытащил за дверь. Осенний холод колко выветривал запах рвотных благовоний.

— Сейчас, сейчас станет хорошо, — обещал он, опуская ее на каменный пол.

И правда, тошнота отступила, Марина подняла голову. За дверью начиналась лестница, ведущая на вверх второго этажа. К ним на встречу шел другой полумор, перед ним брела девочка со связанными руками. Лет десяти. Вид у нее был отстраненно-апатичный. На тонких запястьях тряпки, пропитанные кровью. Марина в ужасе уставилась на нее. Только что за одной из ширм она видела не менее пяти-шести людских мертвых тел у ног небольшого росточка женщины-полумора бесноватого типа. Она схватила за руку Хогвина.

— Ее можно купить?

Хогвин удивился, отшвырнул руку.

— Нет.

— У меня есть деньги. Сколько?

— Нет, — сказал Хогвин, пропуская пару вперед.

— А кольцо Знародной пойдет?

Он уставился на нее, пока Марина вставала, уже немного оправившись от шока. Полумор с девочкой остановились.

— Покажи!

Она сунула руку за шиворот и достала кольцо Арвила. Глаза у ее провожатого жадно заблестели. Он бросил взгляд на другого полумора и кивнул:

— Забирай. Она твоя. Рабыня.

— Как ее зовут?

— Акаша.

— Пусть ее доставят к Маре, — попросила Марина, глядя на замученного ребенка и протягивая кольцо. Хогвин кивнул, взяв его.

— Скажешь, что сбежала, — приказал он полумору, который развернулся с девочкой и снова пошел наверх за ними.

На террасе их пути разошлись. Ночной воздух был уже холоден, и ветер пробирал до самых костей.

Город спал. Лишь редкие тусклые огоньки лампадок, освещающих холмистые улицы Бултама, кое-где отсвечивали яркому сиянию небесных звезд. Марину еще била дрожь от увиденного. Но все равно хотелось подумать, перевести дух. Вид Арвила, пьющего кровь с вампирами, шокировал. Вид девочки вызывал отчаянное сострадание. У всего есть вторая сторона.

Хогвин вывел ее по лабиринтам узких улиц к пристани. Корабль оказался настоящим, морским, типа когга, но над ним на вантах висел огромный, овальной формы, полинявший желтый шар. И таких кораблей вокруг было не меньше десятка, разных размеров, типов и цветов оболочки. С гербами, на металлических корпусах, с гарпунами по бокам, совсем маленькие, не больше воздушного шара, и лодочками внизу, с мачтами и парусами для морских путешествий. У многих от оболочки до кормы корабля тянулась защитная сетка.

Зрелище впечатляло.

Корабль был не из новых. Кроме старой оболочки, он имел потрепанного вида корпус. Очевидно, он бывал в переделках, во многих местах присутствовали заплаты в виде молодой и светлой доски. Длиной примерно метров тридцать, высотой не меньше десяти. Его переделали из обыкновенного, ходящего по воде. На его носу и корме располагались башнеподобные площадки на случай атак или нападения. Горели ночные фонари. Пристань была устроена прямо на крышах домов, на них строились толстые стены высотой пять метров, а на них возводилась еще одна лестница, ведущая на борт корабля.