Ягодка опять (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 21

Кстати, очень интересно — откуда они? Кто-то уже попытался женить его на себе «по залету»? Глупо. Какая жизнь без искренних взаимных чувств из одного долга? Тут и по великой-то любви не всегда хорошо получается, а так-то что же?.. Ну да не мне судить. Лишний раз убедилась — я растение комнатное. К суровым условиям внешнего мира неприспособленное…

Не то что Любка.

После того, как рассказываю подруге последние новости о вернувшемся с того света Саше, она вцепляется в меня клещом. И сразу принимается прикидывать, получится ли с этого самого «ожившего покойника» стрясти алименты, которые я смогу…

— Не смогу. И не буду.

— Ну и дура.

— Пусть.

Повторяет с какой-то жалостливой нежностью:

— Дура…

А сама-то? Обращается со своим этим новым бойфрендом — Женечкой, как будто он принц крови. А ведь всего лишь какой-то актер. Причем, прямо скажем, не из первой десятки. Физиономия, конечно, узнаваемая. Бабы за автографами в очередь становятся. Но звездой российского кинематографа его можно назвать только поднатужившись, в виде ну очень мощного комплимента. Просто один из многих с ладной фигурой, смазливой мордашкой и колоссальным самомнением.

Любку, надо сказать, всегда, еще с пионерских времен клинит именно на таких вот — на красавчиках. И сколько не пытаюсь ей объяснить, что выбирать спутника жизни только по внешним данным — глупость несусветная, ничего не действует. Как видит крепкий поджарый зад и широченные плечищи, так все… С другой стороны — чья бы корова мычала. Был бы мой дачный знакомый пузат и кривоног, стала бы я так по нему убиваться? Нет ведь… Дуры мы, бабы… Ох дуры…

Мой отпуск затягивается на целых три недели. За это время Саша — даже чудно, теперь знаю его имя — не проявляет себя никак. Зато звонят из полиции. Из того самого района, где моя дача и, где мне «посчастливилось» найти труп. Приглашают подъехать. Еду. А что делать? Сообщают, что убитого опознали. Показывают мне фотографию. Нет, я этого человека не видела никогда.

— Как удалось опознать-то?

— Да подсказали нам…

И кто бы это? Не мой ли Саша? То есть какой он мой? Как выясняется не только секс, но даже общий ребенок — и то в некоторых случаях совсем не повод для знакомства… Как были посторонними друг другу людьми, так и остались.

В полиции мне дают телефон родственников погибшего. Звоню. Какие-то совсем простые люди. Старенькая, убитая горем мать. Явно сильно пьющий младший брат… Пока везу их на Котляковское кладбище, пытаюсь узнать, что убитый — некий Михаил Степанович Тищенко — делал на дачах. Лишь пожимают плечами. Нет даже предположений. Неужели просто чистой воды случайность?.. Если так, то тогда дело, как сказали бы в полиции: «Глухарь».

Старушка начинает причитать, увидев немудрящую надпись на могильной плите ее сына. Брат стоит набычившись. Ох, думаю, и напьется он сегодня… Смотреть на них тяжело. Когда идем назад, брат заводит со мной разговор о деньгах, которые я потратила на похороны. Начинает путано объяснять, что у них с маманей сейчас трудные времена… Все понятно. Вздыхаю с облегчением, когда мы наконец-то расстаемся.

Мне еще надо заехать к своему адвокату — к Севе. По телефону говорит, что нужно кое-что обсудить. Какие-то новые материалы у него появились… Мы с ним теперь на «ты». Не удивлена, когда встретиться предлагает не в его конторе, а в ресторане за ужином. Так уже не первый раз. То ресторан, то театральная премьера, то новая, очень модная выставка… Мне кажется или он действительно, как говорят мои сыновья, «подбивает под меня клинья»?

Чтобы сразу расставить точки над «i», сообщаю ему о своей беременности. Не могу сказать, что новость эта Севу приводит в восторг, но и отступаться от меня после этого он явно не собирается. Даже темпов «окучивания» не снижает. Ухаживает основательно и неторопливо.

Странные они все-таки — мужики… Словно с другой планеты. Никогда не пойму, что творится у них внутри черепных коробок. И не важно при этом покрыты ли их черепа младенческим пушком, убелены сединами или вовсе лысые.

Есть, конечно, более прямолинейные и простые. Но тут случай не тот. Всеволода Гарлицкого никому не придет в голову считать человеком простым. Как раз наоборот. Немало найдется тех, кто страстно мечтает о том, чтобы этот хитрый юридический лис был хоть чуточку проще… Льстит ли мне его внимание? Несомненно. И общество этого умного, прекрасно образованного человека мне приятно. Легла бы я с ним в постель? Случись наше с ним знакомство чуточку раньше, до того, как на моем горизонте объявился дачный «Саша с Уралмаша», я бы не раздумывала ни минуты. А теперь… Теперь изменилось слишком многое. Да и ребенок…

Ладно. Рожу, тогда и буду думать, как жить дальше. Может этот самый Саша, будь он проклят со своими комплексами, темным прошлым и не менее темным настоящим, на моем горизонте больше никогда и не появится… А влюбленность мою в него я уж как-нибудь переживу. Не маленькая.

Наконец звонит мой работодатель. Арина счастливо разрешилась от бремени. Девочка. Назвали Катей. Екатерина Евгеньевна Симонова. В очередной раз думаю о том, что мой бывший муж теперь ведь тоже счастливый отец. Возвращаясь с работы нянчится с маленькой дочерью… А тут я со своими судебными исками… Как это все скверно… Но отступать не буду. Долго колебалась, не спала ночами, но решение все таки приняла окончательно: сказавши «а» нужно иметь смелость сказать и «б». Тем более, что поступил он со мной действительно нехорошо и нечестно. И действительно не по-мужски.

Мой шеф сообщает мне, что, если все будет хорошо, в Москве они с Ариной и Катей будут недели через две. А вот Ивана он бы хотел отправить домой пораньше. Мне под крылышко. Возражений у меня, естественно, нет.

— За ним взялся присмотреть в самолете, а потом отвезти домой Александр Петрович, мой шеф. Он сейчас как раз в Лондоне. А вы уж их дома ждите, Надежда Николаевна.

Конечно, буду ждать. И приеду заранее. И вкусный обед приготовлю. Небось, Ванька-то по домашней еде соскучился…

Как раз достаю из духовки противень с пирожками, когда с улицы слышу гудок. Кто-то просит впустить его в ворота. Не иначе как Ваньку привезли! Торопливо вытирая руки полотенцем иду встречать. А вот и мой воспитанник — как ураган врывается в дом. Обнимаемся, смеемся. Похоже, соскучились оба.

— Как пахнет, теть Надь!

— Пирожками.

— Круто.

От слова уже не мутит, но все равно как-то не по себе становится. Ванька внимательно осматривает меня. Мой уже слегка округлившийся живот.

— Папа сказал, у тебя тоже скоро ребеночек родится, как у Арины.

— Да. Только у нее родилась девочка, а у меня будет мальчик.

— Тебе тоже фотографию специальную доктор делал?

— Точно. Все-то ты знаешь.

Лохмачу ему волосы и перевожу взгляд на входную дверь, которая начинает открываться. На мгновение замираю. А потом даже дыхание перевожу — оказывается какое-то время не дышала. Нет… показалось. А ведь сначала вдруг решила, что Александр Петрович… Ну, Александр ведь… Нет. Просто что-то общее есть. В фигуре — тоже стройный и высокий. И волосы темные… И очки на носу… Ну и принюхивается он, стоя на пороге, в точности так, как Саша в тот первый раз… И выражение лица при этом такое же — мечтательное до крайности.

— Чем это так восхитительно пахнет?

Отвечает Ванька, при этом в припрыжку носясь вокруг меня.

— Тетя Надя пирожки к нашему приезду испекла! Ура! Ура! Теть Надь, а что еще? Не только ведь пирожки?..

Смеюсь.

— Не только. Суп с фрикадельками, твой любимый. И картофельная запеканка с мясом и грибным соусом.

— Круто! — и Александр Петрович, и Ванька произносят это с одинаковым сосредоточенным выражением на лицах и смотрят на меня одинаково.

Вздыхаю. Придется пригласить…

— Останетесь на обед?

— Не смогу отказаться. Просто не смогу.

— Тогда мойте руки.

Во время обеда Ванька трещит безостановочно. Рассказывает про Лондон, про свою новорожденную сестру — какая она с виду страшная.