Второе дно (СИ) - Ахметова Елена - Страница 46

Я не стала переводить. И даже про свои опасения за вторую простыню промолчала, деловито разбирая принесенную камердинером корзинку.

Кажется, в ухаживаниях Тао порядком напоминал доисторического человека: прямолинеен и напорист, как копье, никаких тебе реверансов и цветов, но зато за прискорбным отсутствием мамонтов всегда готов разорить для дамы сердца продуктовые кладовые Мангроув-парка. Я отнеслась к ритуалу ухаживания соответственно: утащила гостинцы на кухню, и уже через полчаса у нас был пышный омлет с овощами и сухие бисквиты, которые замечательно сочетались с черным чаем с молоком. Ламаи, вышедшая к столу в парадно-выходном золотистом платье, при виде угощения едва не превратила свой наряд в домашний и, несмотря на хромоту, пулей вылетела из столовой на веранду, тут же перегнувшись через перила.

Я сочувственно поморщилась, сделав себе пометку замариновать что-нибудь из овощей, и достала со дна корзинки записку, торопливо нацарапанную на обрывке бумаги. Писала, несомненно, Дейзи. Леди Изабель в эпистолярном жанре была куда как более многословна и одновременно аккуратна — что в вопросах почерка, что с подбором слов.

«Ви, леди беспокоится, что мистер Кантуэлл уделяет слишком много внимания мисс Вонграт. Ты не глянешь по-быстрому, не увлекся ли он ею? Я забегу перед приливом. Только не говори ничего мистеру Лату!»

Просьбу я честно выполнила: не сказав Тао ни слова, сунула ему злополучную бумажку и чашку. Он машинально отхлебнул и пробежал глазами записку.

— А как именно ты должна «глянуть по-быстрому»? — настороженно уточнил он, тотчас же отставив чашку.

— Скорее всего, в свертке что-то из ношеных вещей Кристиана, — я пожала плечами. — Я часто гадаю для леди Изабель по вещам предполагаемого избранника.

— Она ведь не верит в ведьм, — скептически хмыкнул Тао, отдав мне записку.

— В ведьм — не верит, — подтвердила я, сунувшись в сверток и, к своему бурному восторгу, обнаружив там мужскую рубашку с крохотным следом от застиранного чернильного пятнышка на манжете. — А в гадания — очень даже. Типичный женский парадокс. Рубашка, кстати, твоя. Может быть, Кристиан как-нибудь поговорит с леди Изабель? Намекнет, что его сердце несвободно… — я неопределенно помахала рукой в воздухе. — Я, конечно, скажу, что Кристиан не заинтересован ни леди Изабель, ни мисс Вонграт, но в прошлые два раза это не помогло. Рубашка, кстати, тоже была твоя.

Тао одарил меня тяжелым взглядом исподлобья и обреченно вздохнул.

— Значит, ты гадала на меня, — констатировал он, опустив глаза.

Я охотно кивнула.

— Мне уже можно не напрягаться? — кривовато усмехнулся Тао.

Альциона с печки просвистела длинную музыкальную фразу в том духе, что, по крайней мере, один раз Тао напрячься придется, иначе с дочерью у него не заладится. Я чуть не поперхнулась чаем, но сделала вид, что ничего не слышала.

— Признаться, я думала, что напрягаться ты перестал еще в тот момент, когда увидел мою нерожденную дочь, — хмыкнула я.

Тао улыбнулся. Совсем как тогда, в безумную ночь бала слуг, наполненную музыкой и танцами до упада.

— Именно в этот момент я напрягся, как никогда, — признался он — и тотчас помрачнел.

Я тоже. Когда пришлось вытаскивать из моря бездыханное тело Ламаи, он однозначно напрягся куда сильнее, чем при виде своей будущей дочери. И это утро — издевательски солнечное и теплое — заставляло предшествующую ночь казаться еще страшнее и безнадежнее.

— Мы можем что-то сделать с… — Тао понизил голос и едва обозначил движение затылком в сторону веранды, где Ламаи познавала все прелести первого триместра. — Она не сможет не спать.

— Не в ее положении, — со вздохом согласилась я. Ламаи и без того не показалась мне отчаянным бойцом, а ребенок делал ее вдвойне уязвимой. — Не знаю. Чары на крови — самые надежные и сильные. А уж одновременно на крови и на родстве… — я развела руками. — В своем доме я могла бы справиться с чем угодно, кроме этого.

— Значит, в общину Ратана нужно идти сегодня, — сделал свой вывод Тао и воинственно наколол на вилку омлет. Из-под зубцов плеснуло красным, и на тарелку выпал кусочек помидора. — И срочно дожимать Сомчайра Анги, пока Ламаи снова не уснула. Ты сможешь подежурить возле нее сегодня?

Я с трудом подавила зевок.

— А у меня есть выбор? Впрочем, не торопись. Обереги я все-таки сделаю, — с некоторым сомнением сообщила я. — Правда, получится не так хорошо, как могло бы выйти ночью, но… — я осеклась.

Взгляд, которым меня наградил Тао, по тяжести мог соперничать с бабушкиным. А она, на минуточку, тренировала его всю свою сознательную жизнь, как и подобало более-менее толковой ведьме.

— Ночью, — хрипловатым голосом повторил Тао и сглотнул, — ты… начала делать обереги?

— Почти, — выдавила я, залившись краской. Альциона над ухом хихикала так гнусно, что мне мучительно захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. — Я ходила за материалом для них. И, поверь, ты совершенно не хочешь знать подробности, — предупредила я, поежившись и сжав пальцами сиденье стула.

Израненные ладони засаднило, несмотря на заживляющую мазь под повязкой. О некоторых подробностях я бы и сама предпочла забыть, но мне такая роскошь точно не светила. Оставалось только утешать себя тем, что, по крайней мере, у меня более-менее целы ступни. Ламаи, под чарами босиком пробежавшей береговую линию мангровой рощи насквозь, повезло куда меньше, и на нее ушли все остатки бинтов.

Зато ходила она теперь практически бесшумно и больше всего напоминала скорбного призрака. Когда она возникла в дверях столовой, Тао, уже собравшийся что-то сказать, вздрогнул и умолк. Я обернулась через плечо и сочувственно вздохнула.

Колдун и не думал беречь свою любовницу, отправляя ее на убой. Холеное лицо и плечи пересекали ссадины, вздувшиеся и покрасневшие, несмотря на все мои притирания; руки пришлось забинтовать почти по локоть, а ноги вовсе заставляли вспоминать старую страшную сказку о маленькой русалочке, которая согласилась обменять свой хвост на ежесекундную боль, сравнимую разве что с ходьбой по заточенным ножам.

Даже израненная и едва не утонувшая, Ламаи была сказочно прекрасна. И очень, очень зла.

— Сомчайр — трус, — презрительно сказала она, даже не пытаясь делать вид, что не подслушивала. — Его бесполезно дожимать, получишь истерику вместо информации. Но я беременна ребенком этого колдуна, чтоб его, и ты, Вивиан, можешь навести на него чары не хуже, чем принц!

Кажется, я должна была забрать назад свои слова насчет бойца.

— Могу, — несколько озадаченно согласилась я. — На крови я вообще много чего могу, но… ты уверена?

Ламаи неосознанно прикрыла руками живот.

— Это же не навредит?

— Тебе и ребенку — нет, — честно ответила я. — Просто… я думала, ты захочешь держаться как можно дальше от всего, что связано с колдовством.

— Еще как захочу, — мрачно согласилась Ламаи, осторожно ковыляя к столу. Тао поспешил выдвинуть для нее стул. Певица благодарно улыбнулась и села, не сдержав облегченного вздоха. — Но у меня ведь не получится, не так ли? Я беременна от колдуна, и меня не клонит в сон только в том случае, если я уже сплю. А когда я засыпаю, он получает власть надо мной… — ее передернуло. — Я не могу позволить этой ящерице победить. Не сейчас. Я недостаточно великодушна и благородна, чтобы позволить убить и себя, и своего нерожденного ребенка даже ради своей родной общины, которая не сделала ничего, чтобы защитить меня от насильника, и уж точно палец о палец не ударит, чтобы спасти от убийцы. Для меня это война против всех, а на войне все средства хороши. Если ребенок не пострадает — я согласна на все.

— На все? — расчетливо повторила я.

Ламаи кивнула, не сомневаясь ни секунды.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула я и перевела взгляд на Тао. — А ты? Колдуну все еще подвластен тот Императорский Коготь, который…

— Я помню, — сквозь зубы процедил Тао. Шансов забыть Когтя у него и впрямь было маловато — треснутое ребро еще не одну неделю будет служить лучшим напоминанием. — Но речь идет о принце, и я должен вернуть его в Старый Кастл к началу осени живым или мертвым.