Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 131

Эсса бросилась на него, вцепилась в плечо лука, отводя выстрел от себя. Ширен не спустил тетиву, перехватил стрелу в одну руку и опасно ткнул ею, чуть не попав противнице в бедро. Эсса зашипела, совсем как нечисть, вытащила из ножен короткий меч и кольнула Гробовщика в живот. Тот отступил, ударил луком ей по голове и, отбросив лук в сторону, схватил упырицу за шею, сильно сжал — если бы Эсса осталась смертной, то уже погибла бы. Она взялась за запястье Гробовщика и, размахнувшись клинком, рубанула ему по голове, выпуская рукоять из рук и прижимаясь к нему, опаясывая его тело старика ногами, словно страстная любовница. Проклятый не произнёс ни звука, развернулся к окну и, отрывая от себя, отбросил Эссу.

Лучница чуть не вывалилась вниз головой, но вовремя вцепилась в подоконник. На площади восставали мертвецы под безумную пляску огонька проклятого фонаря демоницы и нападали на бывших соратников. Храм горел, и на его ступеньках Террама, так и не очищенная чарами клириков, заключила в смертельные объятия Амалию. Эсса покрутила в пальцах длинную чёрную стрелу, другой перехватила валяющийся рядом лук Гробовщика и на мгновение замерла — опытным глазом она приметила прямую траекторию полёта от окна до демоницы.

Мёртвый старик тяжёлым шагом приблизился к ней — всего секунда, пока она целилась, стала для упырицы вечностью. Эсса разжала пальцы тогда, когда Гробовщик схватил плечо её лука и воткнул ей в шею какой-то амулет — жгучая боль расколола всё тело, а керамарийская стрела пересекла площадь и по оперение вошла в спину Террамы.

Гробовщик развернул её, скованную чем-то неприятным, скользким и холодным, к себе — его глаза полыхнули, озарившись серым цветом.

— Клятва исполнена, — прошептали несколько голосов, и Ширен Гробовщик безжизненно свалился на пол вместе с иссушённым телом Эссы, крепко сжимая в окровавленной руке серебрянный кулон аромерони.

Террама сжимала объятия, и будь Амалия в преждей форме, её кости бы давно хрустнули. Из последних сил она продолжала бороться, пока не почувствовала лёгкий толчок. Энергия вокруг ослабла, из алых глаз Террамы посыпались искры, и она завалилась на остварку. Та припала на колено, выпустила из объятий лишённое энергии тело, слепо озираясь по сторонам, чтобы узнать, откуда был совершён спасительный выстрел.

Она ничего такого не увидела: Михаэль яростно отбивался от проклятых, наступающих со всех сторон. Мощь и бессмертие упыря не давало ему погибнуть, хоть его рваные раны, выступающие кровавыми пятнами сквозь разорванную кирасу, уже не были совместимы с жизнью. Амалия плывущим взглядом оглядела полную проклятых площадь и равнодушно встретила дракона, что, оставляя пылающий след жаркой крови, наконец, дополз до храма. Ещё живые легионеры разбегались, кого-то насаживали на клинки проклятые, кто-то успевал сбежать или спрятаться за стенами святилища, и лишь рыцарь Святого Воинства, выставив меч перед собой, сделал всего шаг назад. Дракон вскинул голову, в его пасти зародилось синее пламя и рванулось на Михаэля. Даже в тот момент рыцарь не отступил, не стал уворачиваться: он самозабвенно окунулся в обжигающее облако и закричал — громко и отчаянно.

Ещё чуть-чуть, и огонь коснулся бы Амалии. Пламя всегда тяготело к дереву и мертвецам — а остварка могла причислить себя и к тому, и к другому. Она упала на спину, пытаясь схватиться за ступеньки, но пальцы нащупали тяжёлую цепь. В руке Террамы переливался энергией ржавый фонарь, огонёк в нём искрился и радостно танцевал. Остварка, словно в тумане, подтянула его к себе, снова взглянула на дракона, готовившего пламенную казнь и для неё. Амалия подняла фонарь над собой и со всей силы ударила им о каменную плитку. Ржавый каркас погнулся, огонёк испуганно дёрнулся, словно собирался сбежать, и остварка двумя руками пронзила его кинжалом. Энергия хлынула во все стороны и отбросила Амалию к дверям храма. Проклятые на мгновение замерли, их глаза вспыхнули всеми известными человеческому глазу красками, и один за другим попадали на землю, как тряпичные куклы. Дракон пал последним, выпустив с печальным хрипом слабый столп пламени, и превратился в бесформенную чешуйчатую груду. Ветмах на мгновение стих, чтобы взорваться криками победы.

Амалия перевела дух, сжала фонарь так, что на ладони треснула кожа и подползла к обгоревшему Михаэлю. Он упал на колени, вонзив меч в плитку перед собой и склонив голову. Боль, что ему пришлось пережить, была дикая, и крик её застыл в его губах. Амалия осторожно прикоснулась к осыпавшемуся в пепел наплечнику рыцаря и обняла его за плечи.

— Мы победили, — она кивнула. Михаэль с болью вздохнул:

— Все мои проклятия закончились…

Его голова откинулась, синяя радужка сузилась и исчезла, оставив лишь точку-зрачок…

***

Кони опрокинулись, словно по щелчку, у самого начала дубовой рощи. Ринельгер, выпутываясь из поводьев, помог выбраться Ветер, подал ей посох — магистр выглядела худо, кожа вокруг пылающих безумным азартом глаз почернела ещё больше, она тяжело дышала. Навстречу выехал центурион в сопровождении двух легионеров.

— Миледи, что случилось?

— Лицедей идёт по нашим пятам, — ответил за неё Ринельгер. — У вас всё готово?

— Вуаль и филактерия на втором этаже, — сухо ответил центурион. — В целости и сохранности.

— Защищайте башню, — произнесла Ветер. — Стойте до последнего. Не дайте демону пройти к нам. Гвардия! За мной.

С каждым новым шагом при приближении к тёмной башне некроманта Ринельгеру становилось всё тяжелее и тяжелее: от терзающих воспоминаний до самого ритуала — на душе становилось мерзко. Первый этаж был залит кровью, валялись остатки мебели вокруг давно потухшего костра. Ветер поднялась по ржавой лестнице, с ней забрались её адъютант и гвардия. В центре залы на алтаре переливалась синей энергией вуаль, рядом, как чёрное пятно, лежал флакончик с кровью. Ринельгер и без прикосновения понял, кому она принадлежала.

Он остановился перед аркой портала и вынул из-за пояса серп. Тот заискрился, импульс сошёл с кончика лезвия, и арку наполнило белесое сияние. Ветер что-то прошептала, поднесла трясущуюся руку к порталу и осторожно погрузила её в него. Ринельгер кивнул гвардейцам, те взялись за вуаль. Чародей аккуратно забрал филактерию.

— Я хочу, чтобы мы сделали этот великий шаг вместе, — почти срывающимся голосом произнесла Ветер и подала ему руку. — Всего через какой-то час мы сокрушим Лицедея и спасём Ветмах. А потом и весь мир, когда выпустим в мир старых богов…

— Старые боги, — прищурился Ринельгер и дрогнул — будто бы что-то нежно прикоснулось к его душе. — Проклятие… что это?..

— К демону всё, что произошло до этого дня, — Ветер была настолько уверена, что впечатлила чародея, что не обратила внимания на его нерешительный тон. — Важно то, что ждёт нас в будущем… с великой силой.

— Керамар, — заворожённо произнёс Ринельгер. — Послушайте меня, магистр…

— Ринельгер, Кассия жива, — сладким, не своим голоском произнесла Ветер. — Я открою тебе дорогу к ней. Она снова оживёт, оживёт для тебя, Ринельгер. Она ждёт этого. И думает лишь о тебе.

— Обо мне, — пьяно отшатнулся чародей. Воля покидала его.

«Вперёд же, мастер кровавых чар, к свету», шепнуло нечто в его голове такой опьяняющей мелоденией, что прочие мысли мгновенно померкли. Ринельгер взял её за руку, и Ветер рванулась в портал. Лёгкий разряд прошёлся по его телу, и вот они возникли посреди коридора, в котором, словно в пчелином улье, резвились древние светлячки. Гвардейцы, замерев, выставили клинки, опасливо озираясь на огоньки. Магистр прошла мимо них, потянулся Ринельгер. Древняя скрижаль, подсвечиваясь белесым, висела в воздухе прямо перед огромными мраморными воротами посреди чёрной стены.

Ветер собрала чары в посохе и порывом снесла скрижаль в сторону, магия развеялась, и древнее послание предков разбилось на тысячи кусочков. Ринельгер вынул Арен-тару, жестом приказал гвардейцам подготовить энергию. Хлопнула крышка филактерии, чародей взял флакончик и осторожно вылил кровь Амалии на кинжал.