Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 109

— Держи, — вынул из кармана бутылёк Хеймерин. — Эти стрелы из чёрного дерева децерита, хорошо впитывают магическую мазь. Будешь стрелять. Смажь наконечник, древко хорошенько этой хренью и бей ему по глазам.

— Меньше сукин сын видит — легче нам, — Аарон посмотрел с улыбкой на Сева. — Что, много кровушки пролила зверюга?

— Очень много, — протянул Сев. — Ужин вам отдам даром. А как уничтожите зверя, бочку этого самого эля в придачу.

— Лучшая награда, — Хеймерин поднял пинту. — За погибель зверя!

***

Кто-то раскопал Амалию: она, открыв глаза, не посмела двинуться с места. После «смерти» сразу встать не представлялось возможным. Остварка всматривалась в алое небо, в эти налитые багровым цветом вселенского проклятия тучи, где, в незримом Потоке скрывалось нечто, что она считала доброй богиней.

— Клянусь Владычицей, ты жива?

Амалия моргнула и повернула голову. Неприятным хрустом отзвалась шея, но всё-таки мышцы подчинились. Над ней склонилась светловолосая женщина из снов, та, что была поймана Амалией и Фирдос-Саром в Ветмахе.

— Жива, — сухо произнесла она. — Или нет…

Опёревшись локтями, остварка поднялась и села. Рука скользнула к ране на боку, пальцы ныркнули внутрь, ощупывая мокрое нутро. Одежда на теле вымолкла и уже покрылась тонкой корочкой льда, но холода и боли Амалия не чувствовала.

— Ты была… — женщина испуганно следила за ней, — в реке, когда я и мой брат тебя вытащили. Среди рубиновых наёмников.

— Рубиновые наёмники? Значит, они прорвались… — Амалия закрыла глаза, ощупала снежную землю и попыталась встать: левая нога неествественно выгнулась, и остварка упала. — Проклятие… нога.

— Что с ней? — Сандрия потянула бледные руки к штанине Амалии, но та резким движением сжала ногу.

— Палку, — произнесла она. — Живее…

Сандрия странно взглянула на Амалию и выпрямилась, выиская самодельный гарпун, с которым она так долго сторожила реку. Тот оказался у самого берега, чуть присыпанный снегом — к счастью, непредсказуемая Рея не успела выйти из русла. Сандрия передала остварке гарпун, и она, приложив усилие, сломала его на две части, потом оторвала от чудного ремня на бёдрах небольшую полоску и принялась судорожно скреплять.

— Где мы? И как твоё имя? — Амалия подняла голову и снова попыталась встать — боли она не почувствовала, лишь лёгкую потерю ориентации. Она размялась, прикидывая, какое положение ступни не будет мешать ей стоять ровно. — Я тебя знаю.

— Около Ветмаха, вот его стены, — она указала на тёмную громаду, выделяющуюся на алом фоне. — Меня зовут Сандрия. Мой брат — Антониан. С нами ещё Лоурен из контрабандистов, Энард и Сенетра.

— Сенетра, — собиралась с мыслями Амалия. — Она жива?

— Жива, только ей очень худо, — произнесла Сандрия. — Как ты себя чувствуешь?

— Вполне сносно, — Амалия потопталась на месте. Скованность отмирающего тела постепенно снималась, но нога, тут поможет только хороший костоправ. — Я не заслужила покой, — она вздохнула, попыталась уловить какие-нибудь запахи, но ничего не почувствовала. — Поэтому я снова здесь.

Она разговаривала скорее с собой, чем с Сандрией. Та поднялась, покрутила в руках оледеневший плащ, но Амалия жестом руки отказалась укрываться.

— У тебя… волосы, — Сандрия нервничала. — Они седые.

Амалия потрогала лицо, всё ещё хранившее черты при жизни, запустила руки в волосы — мокрые, с ледышками между ними, и та самая чарующая густота ушла. Она могла бы растроиться, но, кажется, пережила вещи похуже. Что теперь могло тронуть её разбитое и вырванное сердце?

— Мне нужно идти, — протянула Амалия. — Нужен кровавый чародей. Ринельгер… но сначала…

Она взглянула на Сандрию: та не могла прийти в себя и с суеверным страхом наблюдала за остваркой.

— Слышишь? — произнесла Амалия с раздражением. — Будем здесь торчать всю алую ночь?

Сандрия вздрогнула, кивнула и направилась к стенам Ветмаха. Амалия сделала несколько неуверенных шагов, разминая оттёкшие ноги, и поравнялась с ней. Костёр, укрытый среди скалистых склонов, игрался языками пламени, а вокруг него сидели трое: Антониан и Энард дремали, Сенетра поддерживала огонь — ей стало лучше, и черномара уже давно отпустила. Позади неё, укрывшись в мантии и куртки, набирался сил Лоурен.

Рунарийка поднялась, хватаясь за меч, её синие глаза скользнули по Сандрии, задержались на Амалии. Кажется, она не могла её узнать: седую, со свисающими сосульками волосами, бледную, как и она сама. Остварка остановилась, развела руками, словно приветствуя, и Сенетра, откинув меч, двумя скачками оказалась рядом и крепко, как могла, прижала её к себе.

— Святые Лерон и Залас, — прошептала рунарийка. — Я рада, что ты жива.

Амалия замерла, «жива», слово резануло сердце холодной сталью, и обняла её.

— Фирдос-Сар и Ардира погибли, Сенетра, — сказала она. — Прости меня, что не смогла их уберечь…

Рунарийка оторвала голову от её плеч: взгляд затуманенных глаз на мгновение застыл на ней. Сомнение мелькнуло на мгновение, потом вспышка злобы и снова отрешение. Её руки медленно опали с талии и плеч Амалии, она сделала шаг назад.

— А Ринельгер?

— Он ушёл на юг, — ответила остварка. — Исполнять волю Ветер.

— Как они погибли?

— Ардиру убил спирит, живший в башне… а Фирдос-Сара, — Амалия замялась, взглянула на костёр, — рубиновые наёмники. Меня сильно ранили, — кажется, эти слова немного успокоили Сандрию. — Выбросили в реку. И она вытащила меня и откачала.

Всё, что произошло после того, как черномара погрузила её в транс, она не помнила. Не помнила, как погиб Фирдос-Сар, как ворвались в башню рубиновые наёмники. В голове крутились образы, очень много образов, но среди них особенно выделялись тёмные силуэты, глаза которых горели несколькими цветами: от пламенного красного до холодного синего.

Очнулся Антониан. Тряхнув головой, юноша взялся за меч, его лицо перекосила гримаса изумления. Сандрия взяла брата под руку, что-то прошептала.

— Я многое вспомнила, — продолжила остварка.

— Ирма…

— Нет, — теперь назад сделала шаг она. — Не стоит оскорблять память Ирмы… я не она. Моё имя — Амалия. Это меня везли на галере в Кеинлог, чтобы оттуда я смогла добраться до Кельносса. Со шкатулкой. С Арен-тарой.

— Так это тебя мы дожны были сопроводить, — Сенетре стало худо от всех новостей. Она плюхнулась на своё место рядом с костром, взялась за голову. — Боги-прародители… Фирдос-Сар… Ардира…

Рунариец зашевелился, высвобождая голову из-под тёплого плаща. Рот его был перевязан окровавленными тряпками, синие глаза рассекали красные полосы, лицо измученное, невыспавшееся. Он хмуро разглядывал Амалию, поначалу не узнав её.

— С легионером всё хорошо? — спросила Сандрия и подошла к укутанному контрабандисту. — А Лоурен?

— Холодный он уже, — бросил Антониан и, сморщившись, добавил: — я проверял полчаса назад. Успокойся, сестра. Теперь-то нам ничего не надо отрабатывать у Синих Полосок. Кстати, они же в одном картеле с Рубиновым Войском?

— Синие Полоски и Шипастая Роза оказывают поддержку только в торговле, — отрезала Сенетра. — Рубиновых наёмников сложно войском назвать, а уж контрабандистов и торговцев черномарой…

— Ладно, пусть так, — Антониан помассировал виски. — Теперь нам нужно добраться до Ветер. Где она может быть, если ушла из поместья до нападения гахтара?

— Только на ставке Мёртвого Легиона, — глухо промычал сквозь повязку Энард. Челюстью он почти не шевелил, многое из того, что он сказал, приходилось додумывать. — Арецетова Рожь.

— У нас мало времени, — проговорила Амалия. — Погода ухудшается… нужно найти укрытие. А до Арецетовой Ржи идти и идти.

— У нас остались комнаты в трактире в предместьях, — вспомнила Сенетра. — Туда мог прийти и Ринельгер.

— Припасы какие-нибудь там есть? — спросила Сандрия

— Ринельгер мог оставить лекарства, а Ардира — тёплые вещи, что-то из «долгой» еды.

— Что-то мне совсем не нравится идея, — вставил Антониан, — что нам придётся крутиться около Ветмаха. Шкурой чую, чудовище рядом… где-то совсем рядом.