Стихия запретных желаний (СИ) - Елена Рейн - Страница 13

Мгновение, и все прекратилось. Только неровное учащенное дыхание обоих оглушало тишину. Мужчина звериным взглядом посмотрел на свою желанную женщину и, сжав руки в кулаки, хрипло выдал:

— Поцелуй на прощание. До свидания, Виктория.

— П-п-пока, — прошептала девушка, до сих пор не пришедшая в себя от стихийного урагана их страсти.

Только к вечеру Вика смогла отойди от всего, что со вчерашнего вечера свалилось ей на голову. Она сделала генеральную уборку дома, позанималась с Егоркой, подмела двор, делая все на автомате. И вот наступило время идти за коровой. Господи, кто бы знал, как она этого не хотела. В их деревне не промолчат, сразу все скажут и расскажут, даже не зная, как было на самом деле. Она надела джинсы и футболку и пошла на окраину, куда пастухи должны были подогнать стадо коров.

«Эх, если бы корова Марта шла добровольно домой! Так нет же, хвост трубой, и по всему селу, как бешеная, бегает. Поэтому придется мне сейчас выслушивать, какая я непутевая сестра, только и делаю, как мужиков таскаю домой. Хотя никто бы ничего не сказал, если бы не тетя Таня, мать Толика. Ненавидит она меня и прямо со свету готова сжить из-за того, что не получилось у нас с ее сыном. Она еще со следователем не успокоилась, а тут богатый мужик на крутой иномарке. Даже страшно идти. Но надо! Марта убежит, и я всю ночь ее по чужим огородам буду искать…»

Когда Вика подошла, то уже на расстоянии трех метров услышала голос Татьяны Петровны, которая в кругу женщин на повышенных тонах рассказывала последние новости:

— А эта сопля привередливая все никак не успокоится! Из прокуратуры мужика ей уже мало, нашла себе еще богаче! У него только машина стоит стольких денег, что мы о такой сумме даже и не мечтаем. Бандюга проклятущий. Нормальные честные люди на таких машинах не разъезжают. Вот мой Толька работает себе стоматологом в столице, но он себе такую громадную машину никогда не позволит. Подумывает через годик взять подержанную иномарку, Лачетти. А он, я скажу, нормально уже получает. Его ценят и прогнозируют золотое будущее. А Виктория уже все, по рукам пошла!

— Ты чего городишь, Петровна? Она с братом дома была, все знают. И Вика не такая. Скромная девочка, — возразила ей старая женщина.

— Ой, ты, баб Маня, не верь в сказки. Я потом специально прошла у их двора и видела, как Егорка в песочке играл. А они, бесстыжие, дома неизвестно чем занимались.

— Стыд-то какой! — запричитала Галина Ивановна. — Никогда бы на Вику не подумала. И за братом смотрит и работает. Всегда такая добрая и вежливая.

— Все они такие, пока мужика богатого не увидят! Сразу во все тяжкие бросаются. Проститутки! — процедила Наталья Никитична, двоюродная сестра Татьяны Петровны.

— Вот и я уже триста раз перекрестилась, что эта змея подколодная вовремя от моего сыночка отстала. А то бы наплакалась я с такой гулящей снохой.

— Ой, бабы, стоять с вами невозможно. Сплетницы склочные. На себя бы посмотрели. Пошла я, неохота мне с вами тут грязь молоть, — проворчала Зинаида Никитична, пожилая женщина, которая всех в деревне знала с малолетства и не считала никого из стоящих дам благородными женщинами, которых можно привести в пример для подражания.

Виктория с огромной обидой приблизилась к ним и, вежливо поздоровавшись, прошла дальше, ближе к лесочку, чтобы не проворонить свою корову красной масти.

Женщины с ней поздоровались, кроме Татьяны Петровны, которая пренебрежительно отвернулась в сторону. С того дня, как Толик пришел злой на нищую девочку, она перестала с ней здороваться, хотя всегда ожидала приветствия от несостоявшейся снохи.

Когда Виктория отошла от женщин на два метра, то услышала, как все напутственно ей негромко говорили, думая, что она не услышит:

— Бесстыжая.

— А такая хорошая была…

— Шалава, — злобно процедила Татьяна Петровна.

— Совсем девка от рук отбилась. Вся в мамашку.

— Это точно, Серафима.

Вика быстрее пошла дальше, сдерживая жгучие слезы. Она не понимала, за что на нее накинулись женщины. Она никому ничего плохого не сделала, всегда старалась помочь, если кому-то из них нужна была помощь. А в деревне лишние руки всегда требовались в огромном количестве. Но, несмотря на то что у нее своих забот было выше крыши, девушка старалась по возможности помогать нуждающимся.

Девушка подошла к березе и прислонилась к дереву, повторяя про себя, что все будет хорошо. Как только ее тронули за плечо, девушка вскрикнула, не ожидая чужого прикосновения. Повернувшись назад, увидела Зинаиду Никитичну, которая с доброй улыбкой смотрела на нее.

— Извините, я не ожидала… — стала оправдываться девушка за свой испуганный крик.

— Понимаю. Прости меня старую, напугала.

— Бывает… — тихо прошептала Виктория, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

— Ты, Вика, успокойся. Не обращай внимания на все разговоры. Кумушки поболтают, да успокоятся.

— Как-то плохо верится. И за что? — проговорила она, глядя на дерево.

— Верь, но жизнь такая в деревне. Новое событие тотчас сразу обсуждается склочницами. Не забывай, что Татьяна злится до сих пор на тебя и подливает масла в огонь. Но думаю, как только Толик найдет себе девушку, то на нее она перекинется. Характер у бабы такой паскудный. А на других не серчай, уже к вечеру забудут, и не со зла они.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила Виктория.

— Запомни одну вещь, деточка, ты сама свое счастье строишь. Никто не поможет тебе в этом. Пусть говорят, а ты делай так, как тебе нужно, как сердце требует. Чтобы ты была счастлива. Завистники и недоброжелатели всегда будут. Нельзя быть хорошей для всех. Живи так, как считаешь нужным. Никто, еще раз повторюсь, никто тебе в этом не поможет. А бабы… Это сейчас они правильные, но в твои годы еще не так деревню на уши подымали! Поэтому не слушай, живи, как считаешь нужным. Только помни о том, что мы все ходим под Богом, а он все видит. Жизнь одна, и не стоит жить так, как хотят другие. Глупо…

Виктория с открытым ртом смотрела на женщину, понимая, что та права. Но, тем не менее, на данный момент девушке было очень больно и обидно. Возможно, потом она будет с улыбкой вспоминать эти события, а пока слезы рвались из ее глаз, а сердце сжималось от грусти и несправедливости.

Рано утром Наташа со счастливой улыбкой бежала на работу, чтобы поздравить любимого с днем рождения. Много надежд она возлагала на сегодняшний день, в первую очередь на официальность их отношений. Темные волосы девушки были закручены в локоны, темное строгое платье подчеркивало ее изящные изгибы. И пускай она наденет медицинский халат, но когда будет поздравлять Павла, то он проведет своими нежными руками по ее телу и обязательно отметит, что она для него очень красива сегодня.

Зайдя в больницу, перездоровалась со всем персоналом, который видела на своем пути, и быстро пошла в кабинет. Медсестра уже открыла его, чтобы провести необходимые утренние процедуры. Быстро переодев обувь и накинув халат, Наташа подбежала к зеркалу, чтобы посмотреть, все ли у нее в порядке. Из зеркала на нее смотрела очень приятная, милая темноволосая девушка. Когда она улыбнулась своим грезам, зеркало повторило, показывая ее очаровательные ямочки. Рост у Наташи был метр семьдесят шесть сантиментов. То есть маленьким ростом она точно не страдала. Подтянутая, свежая, всегда идеально одетая девушка была готова к новой странице своей жизни.

Она подбежала к столу, где был пакет с подарком, с любовью выбранным ею для своего мужчины. Наташа долго думала, что бы подарить, и остановилась на кожаном стильном кошельке черного цвета. Конечно, дорого для нее, но ей очень хотелось сделать Павлу приятное. Еще неделю назад она купила в магазине эту стильную вещь и, нацепив на коробочку золотой бантик, положила все в пакет, чтобы не нарваться на врачей и не слышать ненужных вопросов.

Девушка с довольной улыбкой побежала на третий этаж и постучала в кабинет. Дверь приоткрылась, но никто не ответил. Она прошла в помещение, которое состояло из двух комнат, но Павла на месте не было. Наташа посмотрела на стол и, увидев вещи любимого, поняла, что он здесь, но вышел.