Выбери меня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 3

Конопатый прохвост не сделал ничего особенного, но на душе полегчало.

«Возможно, не все так плохо…» — подумала, с тоской оглядывая серые, облезлые стены. Это что, меня на чердаке держат? Чтобы другие не знали о моем возвращении?

Старое, несвежее постельное белье пахло псиной, да еще на простыне зияла дырища. Вздохнув, накинула на голые плечи ветхое одеяло и попыталась придумать — чем бы заняться, чтобы отвлечься от грустных размышлений о судьбе. Но что можно придумать в почти пустой комнате? Немного согревшись, начала расхаживать взад-вперед. За дверями время от времени раздавалось шуршание: за мною кто-то следил.

Находившись до усталости, вспомнила, как в первом классе аж два раза посетила уроки макраме. На больше усидчивости не хватило, поэтому научилась всего-то плести несколько простых узлов. Оторвала от края простыни полосу и принялась мастерить розочку. Если первые выходили уродливыми, то где-то через час я постигла дзен, и они стали получаться почти как настоящие. Жаль, что приходилось распускать творения и начинать вновь.

От скуки в голове мелькнула мысль… Отмахнулась от глупости, но когда за дверью раздался гаденький смешок — терпение лопнуло.

Демонстративно улеглась на кровать, повернулась лицом к стене и изобразила, что сплю. А когда почувствовала, что подглядывать перестали, скрутила узел…

Хорошо, что положила под зад подушку, иначе на каменном полу сдохнуть можно! Ноги околели, но только от предвкушения, чем обернется моя маленькая пакость, появлялись силы ждать.

«Надеюсь, что хуже не сделаю!» — подумала, высовывая язык, когда за дверью послышались приближающиеся шаги и шорохи. Почему-то я была уверена, что это не Аурила, не охранники, а зазнавшаяся сводная сестрица, в замочную скважину любовавшаяся моим заточением.

Я замерла, даже от волнения перестала дышать. Послышались смешки… А потом раздался такой душераздирающий вопль, что я подпрыгнула, заморгала и втянула язык.

За дверью послышался глухой стук.

«Ой-ой-ой! Кажется, перестаралась! — испугалась и принялась дрожащими руками срывать с шеи ветхую полоску тряпки, отвязывать от кроватной спинки. Едва успела избавиться от нее, подняться, положить на место подушку — дверь с грохотом настежь распахнулась, и передо мною предстала побледневшая мачеха.

Увидев меня в здравии, она очертила на себе круг, и я поняла: я ей нужна!

Видимо, легкое злорадство отразилось в моих глазах, потому что Аурила подлетела, даже замахнулась, но передумала и опустила руку, вспомнив, чем закончилась прошлая пощечина.

— Твои умения бы в полезное русло! — процедила она и умчалась. Но я успела разглядеть свою сестрицу — такую же высокую и тощую, как мать.

— Ой, можно подумать, что твоя дочурка красотка?! — тихонько съязвила я. — Такая же носатая, как и ты! Бе-е-е!

За короткое мгновение мы с сестрицей обменялись взглядами, обещавшими вражду до смерти и бой за каждую яркую ленту на платье. Дверь захлопнулась, и я снова осталась взаперти.

Потом вернулась служанка. Однако теперь она поглядывала на меня с любопытством.

— Чего смотришь? — спросилась сердито, пытаясь вжиться в образ госпожи.

— Нет, нет! — завертела головой испуганная девушка.

— Это хорошо, — ответила, жуя, и тоже очертила круг, как это сделала Аурила. И тут же служанка бросилась ко мне.

— Леди Кризель! Это вы?! Вы! — причитала она, захлебываясь слезами. — Мы так рады! Так рады, что вы живы! И пусть на вас это проклятие… ягодное! — служанка всхлипнула. — Но Всевидящий всесилен, и вы обязательно станете прежней!

Она так искренне радовалась, что мне было неловко разочаровать девушку, поэтому я просто стояла, молчала и утешающее похлопывала ее по плечу.

— А вы, правда, решили нас отдать монастырю? — неожиданно спросила она и уставилась такими глазами, что я перестала дышать.

— А надо? — приподняла бровь.

— Молю вас, не отдавайте нас! — девушка плюхнулась на пол и обняла мои колени.

— Ладно, вставай. Не отдам, — снисходительно пообещала, представляя, как за меня возьмутся церковники, если узнают, что я переменила решение. А если захотят побеседовать, чтобы прощупать почву… Мамочки! Стало страшно, но, подумав, решила, что из служанки можно сделать верную помощницу, а там уж как-нибудь. Я, конечно же, трусиха, но, блин, всю оставшуюся жизнь прожить в монастыре?! Не-не-не! Меня ждет принц!

Когда после моей злой шутки прибежала растрепанная, запыхавшаяся мачеха, я убедилась, что свои вложения, особенно золотом, она ценит.

«Значит, морить голодом пока не будет», — это уже необычайно радовало.

Ночь кое-как промаялась, а рано утром, едва ли не с рассветом, вновь заявилась Аурила. Изможденная, но решительная, и начала нудеть:

— Как бы там ни было, еще есть время облагородить такую образину, как ты! Живо одевайся…

Я, конечно, не писаная красавица, но уж точно не уродина и не хуже мачехи и ее дочери, а что касается моей, нестандартной для этого мира фигуры, то вот как раз ее двое слуг пялились на меня, захлебываясь слюнями. Может, Аурила из-за склочного характера изводила меня предвзятым отношением, влиявшим на настоящую восемнадцатилетнюю леди Кризель, однако мне было двадцать три! Я не глупая, податливая дурочка, чтобы воспринимать слова злобной женщины серьезно. И все же ее гадкие замечания обижали, и мне во что бы то ни стало хотелось доказать ей, что я смогу обратить на себя внимание Олистера. Мне не нужен был принц в прямом смысле, но если есть шанс, и он — красивый, богатый, классный — почему бы не побороться? Поэтому решила стараться изо всех сил.

Как только мачеха ушла, вошла служанка. При виде фарфоровой чашечки с отваром, у меня осунулось лицо.

— Не расстраивайтесь, леди Кризель, — прошептала девушка и достала из-под беленького передника ломоть хлеба с сыром. — Только ешьте скорее, иначе… — она замерла, увидев, как я, будто хомяк, уминаю угощение.

— Фама пофиди… три дня говодная… ифе не так есть… будеф! — жуя, оправдывалась я. И только когда прикусила палец, поняла, что все — дальше снова пост. С жалостью посмотрела на служанку, на платье в ее руках… и поняла, что пока доберусь до принца — придется столько всего вытерпеть!

Пытаясь затянуть на мне корсет, служанка взмокла от усилий. Я пищала, умирая от нехватки воздуха, но она продолжала упираться ногой в мой зад и тянуть шнуровку.

— Не голодом уморить, так задушить решили?! — шептала я на последнем издыхании.

— Всевидящий с вами, леди Кризель! Я же не на шее тяну!

— Утянуть меня в два раза — тоже жестокая экзекуция!

— Если не утяну — ваша мачеха позовет Урла и Красела, и все равно утянет. Только ваша девичья честь пострадает!

Я бы возмутилась, да вздохнуть не могла.

Служанка долго боролась за мою осиную талию, но так и не смогла достичь желаемого результата, а поскольку возились мы долго, Аурила пришла посмотреть: в чем дело. Увидев мою грудь, выпирающую из корсета, схватилась за голову.

— Милая падчерица, — обратилась, шипя обманчиво ласковым голосом, — а ты уверена, что в лесу у бедной женщины съела всего пару ягод? Подозреваю, что сожрала два ведра, объела несчастную старуху и лишила всех запасов! Я бы на ее месте… — при служанке — свидетельнице мачеха не рискнула угрожать, а яростно бросилась той на помощь.

— Тяни! Ну же, Свельда! Сильнее!

У меня потемнело в глазах, закружилась голова. Обрадовавшись на миг, что теперь хотя бы знаю имя девушки, издала умирающий хрип и покачнулась. Мачеха махнула рукой и в отчаянии прислонилась спиной к стене.

— Что же делать?! — всхлипывала она, вытирая слезы. — Королевский указ игнорировать нельзя, но я впервые не знаю, как быть. Ты не влезешь ни в одно платье! Если даже попытаться из двух перешить — не хватит ткани, а если из трех — опозоримся. И моя девочка — моя Августа не сможет рассчитывать на приличную партию!