Дни войны (СИ) - "Гайя-А" - Страница 89

Особенно внушали опасения виднеющиеся из-за бойниц начищенные шлемы приготовившихся лучников. Осада уже длилась какое-то время, и сейчас Летящий видел, как, подбадривая себя криками, пятьдесят воинов-ругов таранили главные ворота крепости. Уже дважды бывшая осажденной за одно лето, Сальбуния приближалась к падению.

Ами Ситар выстраивал своих лучников, и защищающих их щитами воинов. Он лично оббежал почти всех, укрывшихся за насыпным валом в каких-то двух сотнях шагов от стен воинов.

— Готовься! — прозвучал, наконец, его звонкий голос, — Стрелы! Цель! Выстрел!

Летящий был среди лучников. Медленно, но верно воины приближались к осажденным стенам, а лучников на стенах стало меньше. Внизу уже поддавались ворота — начинали потрескивать возле петель в слабых местах.

— Готовься!

Он запомнил только, что они по очереди перебегали по зигзагу — впереди один с щитом, следом один с луком — и вот уже оказались прямо под стенами. И в этот же миг ворота, наконец, сломались, и в город хлынули всадники.

Лучники заняли позиции внутри стен, готовя прикрытие для нападающих товарищей; Летящий успел только заметить, как мелькнули мимо тени первых ворвавшихся. Они бежали и бежали, группами, а может, и целыми дружинами. Летящий не знал. Все, на чем он был сосредоточен — это по команде воеводы Ситара натягивать тетиву, а затем отпускать ее, целясь в высоту над зданиями западных ворот Сальбунии. Обстрел должен был продолжаться достаточно долго. Наконец, Ами Ситар скомандовал наступление. Точно так же, прикрываясь щитами, артиллерия пошла в наступление.

Над головами лучников что-то взорвалось. Воины привычно прикрыли глаза руками, опасаясь летящей пыли и обломков. Куски штукатурки посыпались на их начищенные шлемы.

С противоположной стороны баррикад почти на ревиарцев вывалились два десятка державшихся до последнего молодых воинов-сальбов.

— Батис! — выкрикивал чье-то имя незнакомый молодой воин, весь залитый кровью, — его распотрошили, как утку!

Его голос прерывался рыданиями. Летящий замер, дрожа от непонятного чувства нетерпения. В это мгновение он раз и навсегда перестал быть собой.

Вокруг была опасность — он не мог предсказать, из-за какого угла покажется враг. Несмотря на множество раненных, он не смотрел ни на кого, его глаза быстро перебегали от одного дома к другому, изучали расположение улиц и строений.

Он разглядел лишь пустоту, всеми покинутый городской округ. По крайней мере, в какой-то момент Летящему очень захотелось в это верить.

Его надеждам не суждено было сбыться. С криками «Проклятье! Выродки!», из-за угла вывалилась группа сильно потрепанных новобранцев войска Элдойра — судя по когда-то пестрой одежде, они принадлежали к сабянам. Летящий помахал им рукой. Изможденные, прибывшие со стонами попадали кто где.

— Третий легион Сабы того, — пытаясь отдышаться, начал один, жадно глотавший воздух, — в смысле, пал. Тяжелая смерть… — он прошипел несколько ругательств, и жадными глотками выпил поданную воду, — парни, я думаю, нам повезло, что мы живы.

Было видно, как он напуган.

— Я видел, что они разделили войска. Прямо за Арками стояла тьма всадников, харрумы.

Хотя Летящий осознавал все, что говорит несчастный, одновременно его мозг лихорадочно работал. Зная об угрозе, Ревиар Смелый не мог оставить войска надолго. И неудивительно, что он сам решил в сложный период перед осадой нанести удар по южному соседу. Летящий пытался разгадать тайный план полководца, но потерпел неудачу.

— Омай! — раздался зычный крик над вновь прибывшими, и Летящий поднялся, прижимая к себе лук, — к стрельбе — готовимся!

Возде камней началась толчея: лучники спешно подтягивались словно из ниоткуда, и располагались у рубежа. С высоты хорошо было видно, как уходят штурмовые войска, бросая все, что им удалось уже захватить, освобождая пространство для прицела соратников. Все предместье было как на ладони.

— Стрелы, — спокойно скомандовал старшина отряда, и все, сидящие за камнями, сосредоточились на своих луках, — готовимся… Цель!

Быстро поднявшись, за долю секунды Летящий нашел своего противника, уже натягивая тетиву. Прицелился, выстрелил, и упал за камень обратно, переводя дыхание и слушая гул тетивы.

— Стрелы! Готовимся, цель!

Повторив, молодой воин заметил, что первая его жертва еще жива, и вновь прицелился по нему. После того, как стрела со свистом отправилась за предыдущей, Ами Ситар огрел юношу по затылку колчаном.

— Тоже мне, поединщик. Ты должен их ранить. И не пялься, пока пялишься, самого подстрелят. Стрелы! Готовимся!

На сто первом повторении одних и тех же приказов Летящий сбился. Он уже не мог сосчитать, сколько раз натягивал тетиву — зато хорошо чувствовал онемение в пальцах правой руки и ноющее плечо, а когда обнаружил, что в колчане осталась последняя стрела, удивился.

Проползая вдоль остальных лучников, Летящий обнаружил пятерых раненных, и троих — убитых, и ужаснулся тому, что не заметил, когда и кем они были убиты. Сколько времени прошло, он тоже понять не мог. У него слегка кружилась голова.

То ползком, то пригибаясь к земле, он и несколько лучников вслед за ним пробрались к следующей точке — шагах в пятидесяти. Медленно, но верно, лучники окружали отбивавшихся, и наступали. Летящий услышал, как, громко выругавшись, защитники Союза отступили за стены. Юноша перевел дух, и вытер глаза — они слезились из-за дыма: похоже, кое-где уже поджигали захваченные дома и лавки.

На этот раз наступавших никто не остановил. Ами Ситар сам куда-то запропастился, и нигде не было видно ни единого знамени. Отчаянно сопротивляясь, жители миремских районов ушли к нижним улицам, и Летящий остался один на один с отбитой территорией.

Шатаясь, шел он по городу, кашляя от густого черного дыма, которым заволокло весь город; горели храмы, роскошные библиотеки нижних садов, крыши из рогоза, склады янтаря. Едкий, масляный, тяжелый дым мешался с приторным, тошнотворным запахом теплой крови, навоза, свежего сена, напоминая, что еще каких-то три недели назад… каких-то три дня тому назад — война не стучалась в двери.

Кого-то за углом шумно тошнило, всадники из тех, что постарше, занимались своей обычной работой — добивали тяжелораненых, молодые лучники разбрелись по городу, дожидаясь переклички.

— Добыл — твое! — визжал кто-то, задыхаясь от нескрываемого счастья, алчно улюлюкая, мимо Летящего пронеслись на полном скаку его соратники. Трое обзавелись трофейными лошадьми, и не смогли удержаться от возможности похвастаться перед товарищами.

— Полоумные! — стащил мастер меча одного из них, стоило тому притормозить, — скольких наших у порта из окон пристрелили! Хочешь сдохнуть? Быстро все сдали в обоз!

Пошатываясь все сильнее, не осознавая уже, от чего, Летящий внезапно свернул на Янтарную — когда-то она считалась самой благоустроенной чуть ли не во всем Поднебесье. Он много раз слышал рассказы. В них сейчас не верилось.

— Посторонись, — зычно и весело рявкнул над ухом кто-то из друзей Ами, и Летящий равнодушным, мутным взглядом проводил пятнадцать пленных, отрешенных, бесчувственных. Таким же бесчувственным, мертвым взором он наблюдал, как их провели на второй этаж одного из домов, бесцеремонно разбивая мешавшие окна и двери, и как поочередно, всех повесили — по одному в окне.