Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия - Страница 36

Войдя внутрь, Асмодей окунул кончики пальцев в угловую мраморную раковину и прикоснулся ко лбу. Вот только вместо святой воды кропильницу наполняла густая бордовая жидкость. Она мигом впиталась в гладкую алебастровую кожу.

— Прошу? — демон жестом пригласил Андрея последовать собственному примеру, но тот отшатнулся.

— Хм… Обычаи положено соблюдать, — укоризненно произнес Асмодей. — Но нет так нет, не будем настаивать. Проходи.

Андрея вновь повлекло вперед против воли. Мимо валявшихся в пыли перевернутых стульев — прямо к оскверненному алтарю.

— Вижу, тебя впечатляет обстановка. До шестнадцатого века здесь находилась тюрьма, и вот на этом самом месте в 1625 году святой инквизицией был зверски замучен священник, уличенный в связи сатаной. Пытки продолжались одиннадцать дней. На самом деле, — оговорился Асмодей, заговорщицки понизив голос, — история имела политический подтекст, а демоны к ней отношение имели лишь постольку, поскольку частенько руководили религиозными фанатиками с клещами и каленым железом. Пытками из пресвитера пытались вырвать тайну исповеди одного известного польского деятеля… Впрочем, это все не интересно и второстепенно. По-настоящему важное происходит здесь и сейчас.

Под куполом захлопали крылья, по стенам заметались тени, и огоньки толстых, заплывших воском черных свечей, расставленных по периметру часовни, испуганно затрепетали.

Бух!

С обеих сторон от Андрея выросло по бесу-прислужнику.

— Поднимайте! — скомандовал Асмодей.

Острые когти вцепились в руки, плечи, грудь, сдирая куртку, разрывая рубашку в клочья. Андрей заорал, но падший коротким взмахом ладони словно перерубил голосовые связки, и он захлебнулся криком и захрипел. От ужаса в голове все перемешалось, звуки отдалились, заглушенные странным предобморочным звоном. Последней полетела на пол цепочка с серебряным крестом. Ему заломили руки за столб перед алтарем, смотали запястья шнуром, подхватили подмышки и вздернули, обдирая спину о шершавую древесину. Веревка туго-натуго перетянула грудь под ключицами, другая примотала к балке лодыжки. И он повис на столбе: нагой, беспомощный, обреченный.

Асмодей с минуту любовался открывшимся зрелищем. От пламени свечей по стенам, дрожа, ползли черные тени его крыльев. Ангельских.

Безумие подкралось совсем близко, и, хватаясь за соломинку, чтобы не соскользнуть в обморок, Андрей сосредоточился на этих крыльях.

— Почему ты пал? — выдавил он.

— Прошу прощения? — демон то ли прикинулся тугоухим, то ли разыгрывал спектакль.

«Он был создан в чине Серафимов, — донесся из прошлого голос Азариила: — неописуемо прекрасных приближенных к Богу Ангелов — и предпочитает поддерживать эту личину и доныне».

— Ты предал своих… восстал против Бога, — из последних сил выдавил Андрей.

— А. Так ты в курсе, — Асмодей жеманно пожал плечами. — Ну, против Него непременно стоило восстать! Как же иначе? Запреты, запреты, сплошные запреты! Одно нельзя, другое нельзя. Из гарнизона ни ногой, Небо — только до ближайшего края да лишь по предварительному согласованию с высшей инстанцией. На землю не летай, чувств не имей, желания пресекай, собственные мысли — и на те наложено табу. И, заметь, единственным поощрением за всю эту тягомотину из тысячелетия в тысячелетие была возможность лицезреть Его. По великим праздникам. Но последней каплей стали вы, — Асмодей ткнул пальцем в Андрея, подходя ближе и разглядывая его со смесью жадного любопытства и отвращения. — Вы… Жалкие выродки, возомнившие себя центром вселенной. Вам досталась свобода воли, и ощущения, и тридцать три порочных удовольствия, которые известно, куда ведут… вас, но не меня.

— И теперь… ты… счастлив?

— А разве я выгляжу несчастным?

— Ты… выглядишь… полным ничтожеством.

Асмодей демонстративно возвел глаза к потолку, отворачиваясь:

— Убогая попытка плюнуть напоследок ядом. Видит око, да зуб неймет…

В этот момент сверху вдруг рухнуло что-то огромное. Ударилось в пол, взметнув клубы дыма, и обратилось разъяренной бледной, черноволосой женщиной.

— Белфегор? — Асмодей притворно удивился.

— Ты гнусная тварь! — без предисловий рявкнула демоница. — Это моя добыча! Моя душа! Моя!

— Ты кто такой, милый? Я же тебя в упор не вижу…

— Не лезь не в свое дело! Не смей приближаться к чужим трофеям! А ну пошли вон отсюда! — Белфегор клацнула зубами, брызнула слюной на бесов-прислужников, и те сочли за благо убраться восвояси. А из-под свода горохом посыпались другие — на взгляд Андрея, точно такие же: черные, рогатые и с хвостами.

— И где бы был твой трофей, не приложи я к делу капельку своего гениального ума? — скучно осведомился Асмодей, разглядывая ногти и поблескивая старинным перстнем с увесистым зеленым камнем.

Нашла коса на камень. Андрей не знал, радоваться или паниковать. Забрезжила призрачная надежда, что парочка сейчас сцепится и сама между собой разберется, как это, по словам Азариила, часто случалось с духами злобы. И ангельская артиллерия не потребуется. С другой стороны, демоны могли и договориться. Объединить усилия. И тогда Азариилу, смекни тот, что дело нечисто, пришлось бы туго одному против бесовской банды.

Или нет?

Скольких способен одолеть ангел в одиночку?

— Насколько мне известно, у тебя возникли проблемы с этим человеком, — продолжил тем временем Асмодей, напустив на себя глубокую меланхолию.

— Попробовал бы сам сунуться к нему, когда рядом крылатый! — огрызнулась Белфегор.

— Азариил? Говорят, он ударился в миссионерскую деятельность? Привлек праведников и развернул религиозную пропаганду во спасение заблудшей души?

— Он силен. Невероятно силен.

— Ангел, — Асмодей развел руками, — чего ты хочешь.

— Я слышала, другие действуют хуже, и к Осколкам проще подобраться, — ревниво выплюнула Белфегор. — Взять тебя, к примеру. Пока крылатый — Менадель, правильно? — раздумывал, на какой козе подъехать к блуднице, ты обольстил ее симпатичной мордашкой, и дело с концом. Она сама в сосуд прыгнула.

— Ты так непринужденно подрываешь мой авторитет перед жертвой, — хмыкнул Асмодей, — словно я палец о палец не ударил. Или того хуже: будто ты сам упаковал душу. А между тем, моя работа безупречна. И там, и здесь.

Белфегор обернулась и уставилась на Андрея злыми, голодными глазами.

— Теперь… тебя понизят… в звании… — прошептал он пересохшими губами, — а то и вообще… разжалуют… и сошлют на… историческую родину… котлы полировать…

— Шутник, — буркнула демоница, остывая. Сощурилась на Асмодея. — Ты хорошо заметал следы? Крылатому ведь будет нелегко отыскать нас?

— Его вызвали по неотложному делу, — произнес Асмодей, сладко жмурясь на огоньки свечей, будто знал куда больше, чем некоторые. — Я управлюсь прежде, чем он спохватится.

— Вы отвлекли его… выманили… — догадался Андрей. Язык во рту будто распух и не ворочался.

— Побойся… Этого, — Асмодей вскинул руку, небрежно указывая вверх, — не к ночи будь помянут. Как бы мне удалось провернуть подобный фокус? Прикинуться ангелочком?

И все-таки догадка попала в цель — Андрей мог поклясться!

— Однако мы заболтались, — в руках у демона очутился толстый фолиант. Тускло мигнул драгоценный камень на тисненной красной коже. — Приступим.

Асмодей раскрыл книгу, приосанился: сосредоточенный, отчужденный и одновременно насмешливый.

— Чтобы не сбиться, зачитаю, — отвесил извиняющийся поклон и откашлялся.

Андрей оцепенело следил за ним, превозмогая тошнотворную смесь унижения, страха, безысходности и омерзения. Горло стиснул болезненный спазм надрывного крика, но с губ не слетело ни звука.

Первые же слова упали в пространство, как тяжелые булыжники падают в воду, с плеском и волнами. Дрогнули и заметались огоньки свечей, всколыхнулись тени за строительными лесами. По полу, подняв пыль, пополз сквозняк.

Андрей ощутил, как тяжелеет голова, как опускаются веки. Он заморгал быстро, упрямо, не желая сдаваться смертельному холоду, прокравшемуся в оскверненную часовню. И забился в путах, силясь ослабить веревки, сползти ниже или уронить столб, на котором висел. Он бы выиграл время, отсрочил неизбежное — хоть немного!