Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия - Страница 34

— Подумаешь, взрыв на голове, — ворчала Гвендолин сквозь сердитые слезы, топая вверх по лестнице и старательно приглаживая вихры. — Ну да, где уж мне, паршивой овце, до неземных красот некоторых местных… дамочек.

Дориан постукивал ложечкой о край котла. Зелье в чугунной емкости кипело не ахти какое важное: бабахать не собиралось, ядовитыми пузырями не плевалось и даже пахло сносно, — то есть вести себя с ним можно было без особого почтения.

Прежде чем передавать просьбу, Гвендолин вытерла влажные глаза и шмыгнула носом. Так, надо вернуть самообладание. И относиться к разочарованиям философски. А к себе — с юмором.

— Нанну зовет ужинать, — почти ровным голосом поведала она. И зачем-то добавила: — Там еще Айхе… — приперся, ага, — пожаловал.

— А я как раз закончил на сегодня, — Дориан сунул ложечку в стаканчик и глубоко затянулся паром над котлом. — М-м-м, идеально: тончайшие нотки цитруса в ванильном сиропе. Госпожа будет довольна.

Больше всего на свете Гвендолен хотелось задержаться в лаборатории на часик или два. Теплилась смутная надежда, что Айхе уберется подобру-поздорову вместе со своей едкой ухмылкой. Однако Дориан закруглился в считанные минуты, а навскидку выдумать причину для задержки не получилось.

— Вы духи сварили? Или крем от морщин? — уныло поинтересовалась Гвендолин, пока он гасил лампы.

— О, нет, всего лишь средство для чистки аквариумов.

— С ванильно-цитрусовым шлейфом?

— Оно на шестьдесят два процента состоит из сухих опарышей. Приходится… импровизировать.

— Фу, — Гвендолин наморщила нос. — А Кагайя знает?

— Я не посвящаю ее в рецепты.

— Тогда на вашем месте я бы ещё и скипидару плеснула. Для улучшения чистящих свойств.

— Идем, я должен осмотреть мальчика. Госпожа торопит, чтобы он скорее отправлялся с поручением к ее сестре, но лично я бы не советовал ему пока летать.

— У него не… — Гвендолин чуть не сболтнула: «не получилось превратиться в дракона», — да успела прикусить язык, — не много времени остается, да?

— Будет зависеть от госпожи, — туманно изрек Дориан и, не желая вдаваться в подробности, покинул лабораторию.

Вопреки робким чаяниям Гвендолин, Айхе дожидался алхимика в кухне за столом, подперев щеку ладонью и рассеянно поигрывая огнивом. У его ног, словно верный пес, восседала саламандра и неотрывно глядела на хозяина влажными, жалобными глазами-вишнями. Ее желто-коричневая шкура жирно лоснилась. На плоской морде застыло выражение глубокой преданности, не хватало только хвоста-пропеллера.

Нанну уже разворошила угли, подкинула поленце и пристроила сверху чугунную сковороду с длиннющей ручкой. На сковороде смачно скворчали яйца.

— Если кто хочет рагу, могу разогреть. С обеда осталось, — обратилась Нанну к Дориану. Тот благосклонно кивнул, пришлось ей терпеливо доставать вторую сковородку. — А ты чего в дверях топчешься?

Гвендолин прекратила теребить заплетенную косу и вспомнила, что теперь, при зажженных лампах, краснеть категорически запрещалось. Разумеется, стоило лишь Нанну привлечь к ней внимание, как под кожей зародился предательский огонь.

— Я не голодная, — старательно разглядывая разделочные доски, поварешки и связки чеснока на стенке у очага, проговорила она. — Пойду к себе, если можно, прилягу.

Нанну хмыкнула, перемешивая яйца:

— Слышать ничего не желаю. Садись. Господин Айхе, подайте ей стул, если не трудно.

— Не трудно. — Ну вот. Опять ироничные нотки в голосе! Опять ухмылка. Сил нет! Чем же она заслужила его насмешки? Вдруг лицо перепачкалось? Или волосы снова дыбом?

Юноша тем временем уступил ей стул и пододвинул к столу другой. В тысячный раз прилизывая ладонью макушку и виски, Гвендолин пристроилась на краешек и наконец рискнула поднять на парня взгляд. Тот косился на рептилию, которая переместилась поближе к хозяину и снова заискивающе заглядывала в лицо. Гвендолин выдохнула: мальчик, в общем-то, не кусался… и потолок не обрушился… Насочиняла она себе, похоже.

— «Сам андарун» дословно переводится как «огонь внутри», — блеснул эрудицией Дориан, плюхнувшись на стул и задрав ногу на ногу. Из-под узких штанин выехали неприглядные костлявые щиколотки, острый носок верхнего ботинка нервно задергался. — Огненная ящерица. Обитает в вулканических жерлах. Данный экземпляр, если не ошибаюсь, родом с Пепельных островов — видите характерные отметины над глазницами? Пепельные саламандры — неизменные спутники бога огня Вулкана.

— Я его дрессирую, — охотно похвастался Айхе.

— Правда? И как успехи?

— А вы не замечаете? — он горделиво расправил плечи. — Сидит, внимает хозяину.

Дориан скептически покачал головой:

— Такие рептилии не поддаются дрессировке, у них напрочь отсутствует инстинкт привязанности к кому-либо, кроме своего божества, да и любые другие чувства.

— Я тоже так думал. Два дня уже над ним бьюсь — ни одной команды не выполнил! Для дрессировки это не срок, понятно, но ведь я колдун, он обязан мне повиноваться!

— Только из-за того, что ты волшебник? — вырвалось у Гвендолин.

Айхе повернулся к ней, но она выдержала взгляд в упор. Краска давно слезла с ее щек, а уж восхищаться тем, кто всячески выпячивал собственную исключительность, совсем не хотелось.

— Теоретически Айхе прав, — ответил за юношу Дориан. — Колдовство вынуждает подчиняться даже бессловесных тварей. Даже божественных спутников, вроде дриад и сатиров, а у них-то разума побольше. И все-таки саламандра… хм…

— Все изменилось после того, как Хал — я назвал его Халом — провинился.

— Ну-ка? — Дориан с любопытством подался вперед.

— Я его напугал и заработал укус, — Айхе смущенно продемонстрировал правую руку. Указательный палец на ней покраснел и распух. — Собирался оставить его в покое, раз уж он такой непреклонный, а он вдруг взялся везде за мной таскаться. Ластится, подлизывается, в глаза жалобно заглядывает: мол, прости, хозяин, осознаю свою вину… Ну и как его прогнать, такого несчастного и виноватого?

К удивлению Гвендолин, душещипательная история произвела на алхимика совсем не то впечатление, которое ожидалось.

— Дай-ка свой палец, — потребовал он безапелляционно и протянул ладонь. Сбитый с толку Айхе повиновался. Вот уж не ожидал, что мелкая ранка затмит историю со счастливым приручением дикой ящерицы. Дориан принялся усердно сгибать, разгибать, мять палец, а затем и всю пострадавшую конечность, и, наконец, вынес вердикт:

— Так я и думал. Яд.

— Что? — Айхе выдернул руку.

— Сильно болит?

— Скорее, докучает. Я к вам как раз за мазью какой-нибудь пришел, а то ноет и пухнет на глазах.

— Саламандры, мой неискушенный друг, существа ядовитые. Только яд у них слабенький и действует медленно. Поэтому они кусают жертву, а потом не выпускают из поля зрения и терпеливо ждут, пока та сдохнет.

На Айхе жалко было смотреть.

— То есть… — выдавил он, — эта рептилия волочится за мной в ожидании, пока я окочурюсь? Так, что ли?

— Печальный факт, — без тени сомнений подтвердил Дориан. — Я бы на твоем месте не поворачивался к ней спиной: не подначивал ускорить процесс.

— Несчастный, виноватый Хал! «Прости-и-и, хозя-а-аин», — передразнила Гвендолин и покатилась со смеху. Айхе осадил ее обиженным взглядом, но его выдержки хватило не надолго: губы дернулись, расползаясь в улыбке, и в следующий миг он уже веселился от души.

— Как же я теперь от него избавлюсь? — озадачился Айхе, вытирая слезы. — Он же не станет преследовать меня еще лет пятьдесят, пока я не умру естественной смертью?

Дориан принял его слова за чистую монету и с непрошибаемой серьезностью произнес:

— Вряд ли он проживет так долго без пищи.

— А ты кинь ему палку, а сам спрячься, — посоветовала Гвендолин. — Вдруг расшибется тебе в угоду и принесет? Только берегись, чтобы снова не подпалил.

Слова сорвались с губ прежде, чем она сообразила, что болтает лишнее.

— Снова? — Айхе вопросительно повел бровью, и Гвендолин смутилась. Разыскивая его в развалинах, она бредила лишь грозящей ему опасностью и не разменивалась на мелочи, вроде объяснений. Сочинила бы историю с подслушанными воплями гарпий, где Айхе не фигурировал вовсе. И ведь не погрешила бы против истины. И вот так глупо срезалась на ерунде.