Святослав, князь курский (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 42

— И до Новгорода близко, — отмечал расторопный воевода Петр, — и очей мозолить строптивым новгородцам меньше будут. А случись на-добность — всегда под рукой.

— Да, место возвышенное, не гиблое, не дрязглое, — соглашался Святослав, предварительно осмотрев окрестности городища. — Новго-родская сторона вся средь лесов да болот лежит, а тут ничего… подхо-дяще. Не то что в сапогах, но и в лаптях можно хаживать — ног не про-мочишь. Знаешь ли ты, — обратился он к воеводе, — что новгородцы, в отличие хотя бы черниговцев, курян и даже киевлян, всегда в сапогах хаживают? Даже самый последний ушкуйник… на плечах рванина, пуп гол, но… в сапогах!

— Знаю. Как не знать…

— Я думаю, от сырости местности.

— Скорее, от достатка, — усмехнулся воевода и, возвращаясь к прежнему разговору, добавил: — А место для дружины ты, княже, вы-брал отменное. И высокое, и сухое, и защищенное. А, главное, что от-сюда можно держать под нашим приглядом торг, особенно хлебный подвоз из полуденных земель, богатых житом. Это немаловажный факт в разговоре с новгородским людом. Ибо если сытый мало кого привеча-ет и разумеет, то голодный на сговор охотнее идет.

— Только не новгородцы, — усомнился князь. — Этим, вообще, ника-кой закон не писан…

— Ну, уж нет, — держался своего воевода. — Голод — не тетка, и нов-городцев заставит быть покладистее.

— Надеюсь, что до такого не дойдет, — не очень-то уверенно выска-зался Святослав.

Со Святославом в город вошли только старшие дружинники, суп-руга Мария да воевода Петр Ильин — всего не больше двух десятков. Княжич Олег, которому шел шестой годок, остался в Курске на попече-нии посадника Власа.

Поначалу все шло ладно да тихо. Князь вместе с нарочитыми и лучшими новгородскими людьми и старшинами концов творил суд на вечах, устраивал на своем дворе пиры и праздники. Новгородцам это поначалу нравилось, и они помалкивали, не трогая князя. Даже согласи-лись с мнением князя поставить посадником бывшего тысяцкого и кума князя, Якуна.

Но вот прошло время. Праздники отшумели, пиры наскучили, и теперь довольно часто между дружинниками Святослава и новгородца-ми стали происходить стычки, причем, не всегда зачинщиками ссор и конфликтов были новгородцы, известные задиры и буяны. Довольно часто курские дружинники, тихонько поощряемые князем, сами первы-ми задирали их, то не пропуская в Новгород купцов с товарами, то по-ложив глаз, на высоких и стройных, как березки, золотовласых новго-родок. Новгородские мужи вначале пробовали жаловаться на нахальных дружинников князю, но тот лишь руками разводил: сами, мол, винова-ты, чести не оказываете, на ссоры вызываете. Потом, видя, что князь не собирается призывать к порядку дружинников, новгородцы все чаще стали хвататься за оружие, защищая свою честь и достоинство. И уже не только появились раненые среди дружинников, но и убитые в ночное время неизвестными. Мало того, несколько раз стрелы, неведомо кем пущенные, противно шелестели у княжеского лица, заставляя того ис-пуганно морщиться. А на бесконечных вечах, проходивших чуть ли не ежедневно в Новгороде, все чаще и чаще стали раздаваться призывы к расправе над князем.

Даже слепому было понятно, что зрел заговор. Святослав это ви-дел, потому по совету старшей дружины и преданных ему новгородцев призвал часть своей дружины в детинец для пущей безопасности. И хо-тя решение князя было правильным, но оно только лишь масла в огонь полило, так как новгородцы и не думали затихать.

Стояла тихая летняя ночь, теплая и даже душная, но беззвездная, с затянутым темными тучами небом, как бывает перед дождем, нарушае-мая лишь изредка далеким глухим уханьем филина, мышкующего на лесистых окраинах Новгорода и время от времени пугающего своим уханьем запоздалых путников, ночных татей да беззубых старух, стра-дающих бессонницей, заставляя их мелко креститься. Да, в Новгороде стояла ночь. И князь Святослав, намаявшись за длинный до бесконечно-сти день с непонятливой челядью и горлопанистыми новгородскими людишками, в очередной раз требовавшими суда над его дружинника-ми, будто бы беспричинно побившими сына старосты Людиного конца, крепко спал в своей опочивальне. Спал в обнимку с княгиней Марией, разметавшей невидимые пряди золотых волос по лебяжьего пуха по-душкам. Князю снилась сеча то ли с половцами, то ли с Мономашичами — трудно понять в быстроменяющемся калейдоскопе расплывчатых лиц и событий, когда в ворота теремного забора кто-то настойчиво начал стучать.

Полусонный страж, стоявший, опершись на древко копья у ворот, долго не хотел открывать узкое сторожевое окошко, обитое для пущей прочности кованой железной пластиной, чтобы узнать, кого это принес-ло в ночную пору и что ему надобно во дворе князя. Однако стук не смолкал, и стражу пришлось, чертыхаясь и на чем свет стоит кляня ноч-ного гостя, открыть окошко.

— Кого это нечистая принесла? Ночью честные люди, все добропо-рядочные христиане спят, только вампиры, вурдалаки да ночные тати по ночам и шастают, пугая честной народ.

Но, услышав, что стучатся люди посадника Якуна, сменил гнев на милость, ворчать перестал, хотя для порядка и спросил:

— Что надобно вам в ночную пору? Светлого дня подождать, что ли, не могли?

— Так беда не ждет! — последовал короткий ответ. — Отворяй скорее калитку, пока еще жив вместе со своим князем.

В словах говорившего неподдельная тревога, но страж, верный на-казу десятского, открывать небольшую калитку в воротах не спешил.

— Обождите чуток. Надо десятнику доложиться… ему решать, — пробурчал страж, сгоняя с себя дремоту и неторопко направляясь к старшему караула. — Без него никак… Порядок — есть порядок…

— Смотри, чтобы поздно не было!.

Пока воротный страж препирался с посланцами посадника Якуна, десятский Фрол, огромный, как медведь-шатун, разбуженный стуком, сам спустился вниз. Так что идти за ним воротному ратнику не при-шлось.

— Что за шум, а драки нет? — недовольным и скрипучим спросонья голосом строго спросил он.

— Говорят, что от Якуна… — поспешил доложить причину ночного шума страж. — Стучатся… Бают: беда князю грозит…

Не расспрашивая больше стража, Фрол подошел к окошку и о чем-то недолго обменивался словами со стучавшимися людьми.

— Впускай! — кратко отдал он распоряжение после недолгих пере-говоров. — Да бди во все глаза! Дремать даже и не думай, если не хо-чешь стать короче на голову. Я сейчас тебе для подмоги еще народу пришлю.

Повозившись некоторое время с засовами, надежно запиравшими толстую дубовую калитку в левой створке ворот, страж впустил на кня-жий двор около двух десятков пешцев, с ног до головы закутанных в темные одежды и едва различимых в ночном мраке.

Десятский Фрол повел ночных пришельцев в княжеский терем, а страж стал запирать вновь на все засовы калитку. Вскоре к нему, как было и обещано, подошло еще трое товарищей-ратников из числа кур-ских дружинников, переведенных князем в детинец, недовольно вор-чавших со сна и поеживавшихся от ночной прохлады.

Не успел десятский Фрол с людьми посадника Якуна скрыться от взора воротного стража, как окутанный дремой княжеский терем, рас-плывчатой громадой возвышавшийся в ночи, начал просыпаться. Было видно, что то тут, то там, разрывая ночной мрак, в проемах окон и сен-ных переходах тревожно мечутся с места на место трепетные огни фа-келов — сразу понятно: спешно бегали, исполняя княжеские распоряже-ния, слуги и челядинцы, одевали ратное снаряжение дворцовые дру-жинники и отроки.

— Что случилось? — спросил хрипловато и недовольно Святослав постельничего Ярмила, настойчиво стучавшего в дверь княжеской опо-чивальни, одновременно с вопросом торопливо ища дланью на ощупь рукоять меча, всегда оставляемого им у изголовья одра.

В святом углу, у киота с темными иконами, хоть и горела лампад-ка, но света от нее было так мало, что он не мог рассеять ночного мрака в опочивальне, только слабо и тускло освещал суровые лица святых угодников. Потому князю и приходилось все делать на ощупь: и меч искать, и в одежонке разбираться, чтобы случайно порты на голову не потянуть вместо рубахи.