Время бусово (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 95

Былая мощь Боспорского царства давно была утеряна. Его предше-ственник, чтобы сохранить хоть какую-то независимость и иметь опору во внешнем изменчивом мире, вынужден был признать себя вассалом Римской империи. Но когда римский император Диоклетиан в дополне-ние к этому еще возжелал в Пантикапее поставить римский гарнизон в несколько центурий и ал под предлогом защиты царства от внешних врагов, то такое поползновение одного из правителей Римской империи на независимость Боспора была категорически отвергнуто. Диоклетиану и его советникам хватило ума согласиться на достигнутом, чтобы не втягивать себя в еще одну из затяжных войн, которых и так было пре-достаточно на границах Империи. При этом Империя имела не только союзника, но и вассала, что, в конце концов, устроило обе стороны.

Но тут в устоявшееся равновесие сил вмешались готы, не призна-вавшие ни политики, ни дипломатии. Их воинственные орды рвались на юг, в земли обетованные, где весь год солнце и тепло. Они потеснили прибрежные славянские племена тиверцев, сурежан, асов и новояров, потомков скифов и сарматов, а также тавров, исконных жителей Таври-ды, и устремились в глубь ее, сметая все на своем пути. Под их ударами пали и Хесонес-Корсунь, и Неаполь Киммерийский, и Сурож, и многие города, входившие в территориальное подчинение Боспорского царства. Только Пантикапею да еще нескольким малым городам, в основном на материковой части, удалось избежать их участи. Не помогли тогда про-тив этого нашествия ни римские когорты, ни собственные воинские си-лы Боспора. Впрочем, по большому счету, правителям Римской импе-рии тогда было не до Боспора: не то что порубежные земли, но и многие острова в Ионическом море также стали добычей готов конунга Книва и его военачальников — вождей готских и германских племен. И их нужно было во что бы то ни стало оттуда выбить. Можно было попытаться бороться с той угрозой с помощью соседней Русколани, но, как на грех, в ту пору Боспор и Русколань находились в довольно «прохладных» отношениях между собой. Поэтому на помощь русколан владыкам Бос-пора надеяться не приходилось. Однако, благодаря дипломатии и ус-тупкам, правителям Боспора, предшественникам Савромата, вновь уда-лось сохранить свою независимость, но государство ужалось чуть ли не до размеров града Пантикапея. Но и тут политика выжидания помогла: на призыв киевского князя Щека собралось союзное войско русов, ко-торое стремительным маршем прошло до южных берегов Тавриды, ос-вободив все земли и города, в том числе Сурож и Херсонес, от готского владычества. Некоторые крохи с чужого пира перепали и Боспору. Вновь в его подчинение вошли ближние города — подсуетились дипло-маты, да и Римская империя позаботилась о своем вассале. Хорошо чу-жими руками жар загребать!

Но вот фортуна остановила свой благосклонный взгляд на Савро-мате — и тот стал царем Боспора. А, став, дело повернул так, что сло-жившиеся было союзнические отношения между Боспором и Рускола-нью вновь охладели, словно на них дохнули ветры далекого ледяного моря легендарной страны Гипербореи, о которой сказывали Геродот и Платон. Познакомившись с выжидательной тактикой Савромата, руско-ланское посольство во главе с Бусом двинулось в родные края. Княжичу хотелось поскорее показать родителям свою супругу и узнать их мнение на счет его выбора. Он надеялся, что сделанный им в Курске выбор суп-руги понравится родителям и будет одобрен. Однако червь сомнения нет-нет, но тихонько подтачивал его душу: «А вдруг не одобрят». И тогда он немного мрачнел и замыкался в себя. И только нежная улыбка Радославы, ее открытые, как летнее дневное лазурное небо, глаза вновь изгоняли тревожные раздумья.

Князь Дажин и княгиня Ладуня давно уже ожидали возвращения из ознакомительного похода по землям Русколани сыновей Буса и Злата.

— Пора уже — не раз и не два говорила Ладуня Дажину, тревожно вглядываясь в далекий окоем. — Давно пора.

— Да — соглашался князь Дажин. — Пора. Вон и лето идет к закату.

И действительно, хотя на дворе было по-прежнему светло и тепло, но красное лето уже перевалило свою середину и стремительно убегало в богатую хлебами и прочими плодами осень. Поэтому, когда, наконец-то, после столь долгих странствий посольская дружина Буса вошла в родной город, ни княгиня, ни князь Дажин радости своей не скрывали. Без укора сыну за самовольное решение восприняли они известие о его женитьбе, чем развеяли все сомнения княжича. И не только благосклон-но восприняли эту новость, одобрив действия сына, но и со всем раду-шием приняли в лоно своей семьи оробевшую Радославу, которая к этому времени, к слову сказать, была уже непраздной.

Когда первые страсти по поводу возвращения сыновей Буса и Зла-та из ознакомительного похода по землям Русколани притихли, князь Дажин призвал к себе волхва Златогора.

— Хочу от тебя первого услышать мнение о результатах посольской миссии сыновей, — объяснил он свое решение. — Сыновья, Бус и Злат, тоже поделятся своими впечатлениями… Позже… Но они молоды, а в молодости все видится или в очень радужных тонах и красках, или же только в черном да белом свете, без полутонов. Зрелость же, подкреп-ленная опытом и ученость, дадут, на мой взгляд, более верную картину.

Возможно, князь, ты прав, — не стал спорить с выводами Дажина волхв, в принципе разделяя в этом вопросе точку зрения князя. — Если же только кратко, то ознакомительный поход и Бусу, и Злату пошел на пользу. Многое увидели, услышали, познали… Да и себя показали. Ду-маю, что Буса вскорости следует готовить с посольством к императору ромеев Константину. Пора уже…

— Ну, об этом позже подумаем, — перебил волхва Дажин. — Пока же во всех подробностях поведай волхв Златогор о прошедшем походе. Расскажи, где и как принимали, как провожали.

— Слушай же, — возвратился Златогор к главному вопросу и стал обстоятельно обсказывать все детали недавно завершенного ознакоми-тельного похода.

Матерый волк в рыжих подпалинах не только живота, но и мощной холки, с впалыми от длительного голода боками, прижав хвост и опус-тив лобастую голову чуть ли не к самым лапам, вел оставшуюся стаю: трех самок, две из которых ожидали приплода, а одна — еще совсем мо-лодая, и двух самцов-двухлеток к городищу. Несколько седмиц тому назад стая была куда как многочисленней, но лютые холода, голод, зу-бастые пасти псов и стрелы людей, почитай, располовинили ее. Выжи-ли только самые сильные и удачливые.

После последней стычки с людьми и псами, после понесенных по-терь вожак страшился вновь нападать на укрытые камышом и снегом овчарни, пристроенные прямо к жилищам людей, но голод заставлял забыть о страхе и гнал, и гнал его вновь и вновь к жилищу людей, где можно было или голову сложить, или же добычу раздобыть и насытить-ся хоть на какой-то срок. Будь в промерзшем лесу хоть какая-то жив-ность, вожак бы стаю в набег не повел — стая смогла бы, несмотря ни на какие трудности, добыть эту живность, будь то лось, олень или же сам тур-великан. Ног бы не жалели, преследуя сутками. Но из-за суровой зимы в ближайших лесах живности не стало: все, кто мог мало-мальски двигаться, давно ушли в теплые южные края, где снегов меньше, а кор-мов больше. А те, кто уже не мог двигаться, давно пали и были или съе-дены, или так занесены снегами, скованы морозами, что их худые и промерзшие трупики уже не найти, не отыскать, даже волкам с их вели-колепным чутьем и природной сметкой и интуицией.

Зима в этот год была не просто суровой, а очень суровой. С осени, не дав даже промокшей земле впитать в себя влагу от непроходящих сутками дождей, враз ударили сильные морозы, покрыв землю ледяным панцирем и выморозив всю мелкую живность и птиц, оставшихся зимо-вать. Потом две седмицы подряд шел снег и мели метели, покрыв ледя-ную корку толстым слоем, который ни волчьей лапой не разрыхлить, ни лосиным копытом до земли не пробить. Так стая осталась без обычной добычи.