Укрой меня от беды (СИ) - Головьева Светлана - Страница 11

— Расскажи мне, что с тобой произошло, — тихо произносит она.

Я не могу на нее смотреть, стоит мне только подумать о том, что действительно произошло, как все мое тело покрывается мурашками. Меня охватывает холодный и липкий страх. Я вижу Бена в каждом незнакомом мужчине, которого встречаю на улице или в магазине. Он следует за мной по пятам, сводя с ума и заставляя оглядываться каждый раз. Мои телесные раны почти зажили, но душа до сих пор разорвана в клочья. Он хорошо преуспел в моем уничтожении. Но кое-что ему все же не удалось у меня забрать. И это он никогда не получит. Кладу ладонь на свой живот, стараясь защитить моего малыша от всех невзгод этого мира.

— Не бойся, мы сможем тебя защитить. Но тебе обязательно нужно с кем-то поговорить. Если не хочешь со мной, то мы можем найти хорошего психолога. Если ты будешь хранить все это в себе, то легче тебе не станет. Я знаю, что в своей машине ты была босиком, и много ран не совпадало с аварией. Кто тебя обидел, Софи?

Вкрадчивый и осторожный тон Карен действует на меня успокаивающе. Я поднимаю голову и встречаюсь с ее печальным взглядом. Она многое сделала для меня. Протянула руку помощи, когда я в ней больше всего нуждалась. За последнее время Карен Чапман стала не просто моей подругой, она стала моей сестрой. Возможно, она и не сможет защитить меня, но я хочу ей довериться. Ведь она права, вся боль, что я ношу в себе словно отравляет меня изнутри. Я больше не хочу бояться и оглядываться, подпрыгивать от каждого шороха и стука. Мне стоить оставить прошлое позади и начать по-настоящему жить, надеюсь, что мой муж меня никогда не найдет.

— Мой муж меня бил, — начинаю я свой невеселый рассказ, заново переживая свои три года замужества. — Сначала он просто грубил, мог унизить словами. Бен хотел детей, это было его главным приоритетом. Но я как назло не могла забеременеть. Он ждал почти два года, но потом его терпение стало заканчиваться. За словесной грубостью, пошло насилие. Иногда он занимался со мной сексом, жестоко и грубо, стараясь, каждый раз воплотить свою мечту в реальность. Но беременность так и не наступала. Тогда муж стал меня бить. Сначала несильно и постоянно извиняясь за свою чрезмерную вспыльчивость. Но в тот вечер, — я вытираю слезы, рукавом кофты и глубоко вздыхаю, стараясь снова не разрыдаться, — в тот вечер он перешел все границы. Мне сильно досталось и что-то буквально вспыхнуло во мне. Как будто какой-то другой человек занял мое место. Кто-то сильный и достаточно смелый, чтобы постоять за себя. Я ударила Бена осколком, втайне желая его убить, но я лишь разозлила зверя. И все же я смогла сбежать от него. Села в машину босая и в изодранной в клочья одежде, и просто ехала, мне было неважно куда, главное подальше от него. Не знаю, каким чудом я проехала так далеко, но вот я здесь и всем сердцем надеюсь, что больше никогда не увижу Бена Пэриша.

Я замолкаю, в тишине окружающей нас слышу мерное гудение холодильника, на стене тикают часы в такт моему сердцебиению. За окном уже темно, фонарь освещает сумрачный сад, а через открытое окно просачивается влажный ночной воздух. Тонкая штора, закрывающая окно тихонько колышется при каждом дуновении ветерка, и я сейчас ощущаю себя как она. Сейчас я такая же легкая, болезненный груз спал и теперь не сдавливает грудь, как прежде. Теперь я могу вздохнуть полной грудью. Даже страх куда-то отступил. Я знаю, что он все еще где-то там, прячется, выжидает, но теперь мне уже не так страшно.

— Ты должна подать на него в суд, Софи, — наконец произносит Карен, но я смотрю на нее с ужасом.

— Нет, я не буду этого делать. Ты не понимаешь, — встаю на ноги и подхожу к открытому окну, не глядя на подругу, я отвечаю, — я не хочу его видеть, никогда больше. Я решила остаться тут, чтобы спрятаться. Я не готова встретиться с ним, и открыто объявить ему войну. Мне просто хочется начать новую жизнь, хочется выносить и родить этого малыша подальше от его горе-папаши. И мне совершенно не хочется увязнуть в судебном деле против него. Мне это не нужно, уж точно не сейчас.

— Ладно, это твое решение, я в любом случае тебя поддержу, — Карен подходит ко мне и приобнимает меня за плечи, — хочешь, выпьем чаю?

— Нет, спасибо. Я лучше пойду спать, день был тяжелым. Спасибо, что помогаешь мне, Карен, — обнимаю ее, чувствуя уже привычный жасминовый аромат.

— Как я уже сказала, ты часть этой семьи. Мы все тебя любим и всегда поможем, — доброжелательно произносит подруга.

— Мне очень повезло врезаться в то дерево, — говорю я, и мы обе тихонько смеемся.

— Это правда.

— Спокойной ночи, Карен, — говорю я, выходя с кухни.

— Увидимся утром, дорогая, — она подмигивает мне, и я ухожу в свою спальню.

В эту ночь я впервые сплю спокойно. Никаких страшных снов, лишь сплошная пустота и я очень ей рада. Лучше не видеть ничего, чем ледяные глаза Бена Пэриша.

На следующий день за завтраком все ведут себя как обычно. Ричард читает газету, время от времени отвлекаясь, чтобы вытереть рот Лукасу, который сидит рядом с ним. А Карен пьет простой черный кофе, приглядывая за Джулианом. Мальчишки за обе щеки уплетают горячие блинчики с джемом, делая это не очень аккуратно. Я сижу немного поодаль от них, в конце стола и наблюдаю за этой семейной идиллией. В такие моменты я не могу ничего с собой поделать, начиная сравнивать семью Карен со своей. Наши семейные завтраки закончились, когда мне было пять лет. Именно тогда мой отец решил, что ему надоела старая семья и пора бы завести новую. Он нашел себе идеальную женщину с идеальным ребенком. Она занималась йогой и владела своим центром, где обучала людей всей этой восточной чепухе. Она всегда ходила в обтягивающих штанах и коротких топах, а белоснежные волосы подвязывала шелковым платком. В тот момент у меня была кукла барби точь-в-точь похожая на папину пассию. Первые месяцы папа забирал меня на выходные, пытаясь усидеть на обоих стульях, глупо надеясь, что все мы сможем стать дружной семьей. Но если я и была не против его мечты, то вот его новая подружка всегда смотрела на меня с пренебрежением. У нее была дочка абсолютная ее копия, красивая снаружи и гадкая внутри. В общем, сестрами мы с ней не стали, как и подругами. Вскоре папа просто перестал меня забирать. Потом стал реже звонить, а однажды забыл про мой день рождения. Тогда я и поняла, что осталась без отца. А чуть позже от меня начала ускользать и мама, превращаясь в какую-то чужую женщину, от которой постоянно пахло перегаром. И когда она променяла меня на своих новых дружков, то я окончательно смирилась с тем, что моя жизнь навсегда изменилась. У меня больше не было поддержки. Никто не переживал о том поела ли я, никто не заботился обо мне когда я болела, всем было наплевать, когда я получила высший балл за экзамены, и конечно же никто не радовался, когда я сама поступила в один из лучших колледжей страны. Я навсегда осталась одна.

— Софи, ты не голодна? — спрашивает Карен. Я выныриваю из своих печальных воспоминаний и смотрю на подругу. Стол уже опустел. Ричард с мальчишками ушли и сейчас их голоса доносятся с улицы. Хлопают дверцы машины, и Лукас с Джулианом над чем-то хохочут. Потом их смех стихает и слышно, как машина отъезжает от дома, шурша шинами по асфальту.

— Нет, что-то не хочется.

— Тебе нужно хорошо питаться, — говорит подруга, включая свой профессиональный тон. Она стоит передо мной в медицинской униформе темно-зеленого цвета. Из нагрудного кармана у нее торчит ручка и электронный пропуск в виде пластиковой карточки с ее фото. Подруга допивает свой кофе и ставит пустую кружку с фотографией мальчишек в раковину. — Если не будешь есть сейчас, то плотнее пообедай. Не забывай, что тебе нужно питаться за двоих.

— Хорошо, так и сделаю. Просто сейчас меня немного подташнивает, — встаю из-за стола и иду мыть свою кружку.

— Тошнота пройдет, помню, с мальчиками меня рвало каждое утро первые три месяца, — подруга улыбается и ободряюще хлопает меня по плечу, — потерпи немного и станет лучше. Ты сегодня поедешь в библиотеку?