Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala - Страница 45

Лис махнул рукой — сломать ногу, пробираясь по чужим огородам не шибко-то и хотелось, а заглядывать в избу за лучиной, когда раненому еще неизвестно что может привидеться, тоже не вызывало вдохновения. «Если ключ работает как надо, неплохо бы поскорее свалить, пока мужик не оклемался. Упадет на хвост, не отцепится» — нахмурился он.

— Завтра, так завтра, — нехотя согласился Лис. — Давай с занозой помогу, и спать.

— Сама достану, — мотнула головой Марушка, — я же знахарка.

Рыжий, не слыша отказа, опустился напротив и подхватил Марушкину ногу. Девочка отшатнулась и напряженно замерла. В темноте парень не заметил, как полыхнули румянцем ее щеки. Сосредоточенно покусывая травинку, Лис сощурился, пытаясь в темноте разглядеть щепку. Горячее дыхание щекотало Марушке ступню.

— Просто пальцы дрожат после шитья, — неловко брыкнулась девочка.

Лис выплюнул колосок, удобно перехватывая ее за лодыжку, и резко дернул щепку:

— Зато у меня ничего не дрожит.

Марушка взвизгнула от неожиданности, но тут же прикрыла ладонями рот, оглядываясь на избу. Теперь острая боль в ступне сменилась тягучей ноющей. И если первая проявлялась при движении, то от второй оставалось только бессильно скрипеть зубами.

Лис недовольно проследил за ее взглядом. Вздохнул и, не дожидаясь благодарности, щелкнул пальцами, выбрасывая щепку.

Дырявые стены сарая не защищали от участившихся порывов ветра. Но даже лежать под тонким побитым молью одеялом на сквозняке Марушке показалось спокойнее, чем барахтаться, рискуя уйти на дно, в мутной воде притоки. Лис пробурчал что-то не то ободряющее, не то обидное, укладываясь на рассыпанной по полу соломе.

Дважды Марушка проваливалась в сон и дважды просыпалась от завываний ветра надо головой. Сверху, поднятые потоками воздуха, кружась, падали на нее мелкие перья из воробьиных гнезд. Мягко щекоча щеки, скатываясь на утоптанную землю. Похрапывал Лис, укутавшись драным покрывалом с головой. Марушка пошевелила пальцами на ногах — они, кажется, заледенели и теперь с трудом сгибались. Девочка закрыла глаза, надеясь заснуть. Ветер зашумел иссохшимися досками под крышей, так и грозившими свалиться прямо на головы спящим. Марушка повернулась на бок и попробовала завернуться в одеяло, как гусеница в кокон, но холод все равно пробирал до костей, а ветер завывал, казалось, прямо в ушах.

— Лис? — позвала она, поднимаясь на локте.

Тот, не просыпаясь, что-то неразборчиво пробормотал. Девочка вздохнула и, осмотревшись по сторонам, как будто из щелей в стене за ней кто-то мог осуждающе наблюдать, переползла поближе к Лису. Уткнувшись лицом в его плечо, свернулась калачиком у рыжего под боком и закрыла глаза. Ни завывания ветра, ни скрип досок ее больше не потревожили — Марушка крепко уснула.

Солнце не успело выбросить первые лучи над горизонтом, как в сарай нагрянула растрепанная после бессонной ночи Рута. Под глазами у нее залегли густые тени, а кончики пальцев то и дело подрагивали. «Натурально, ведьма», — подумал Лис, потирая кулаками веки. Марушка пригрелась, прижавшись к нему так, что вставать и выходить в утренний туман решительно не хотелось.

— Собирайтесь! — приказала хозяйка дома, убирая тряпье при входе и впуская предрассветную прохладу в помещение. — Успеете позавтракать, и уйдете до зари.

— Рута, к чему такая спешка? — зевнул Лис, осторожно потягиваясь, чтоб не разбудить неосторожным движением подругу. — Не у тебя одной была тяжелая ночь.

Рута хмуро посмотрела на него. На лбу у нее проявилась глубокая морщина.

— Это вы с Марушкой обходными путями шли, — неодобрительно покачала головой знахарка, — а друг ваш с мечом наголо через все село бежал. Начнутся пересуды. И если сами не уйдете, как бы за вами не пришли.

Лис помрачнел и порывисто сел. От резкого движения закружилась голова.

— Снова ты каркаешь. Мы же избавители от медведя, — пробурчал он, — так быстро твои односельчане забудут нам счастливое спасение?

Рута беспомощно развела руками:

— Я тебе с самого начала говорила — не место здесь девочке, — кивнула она на сладко спящую Марушку, — Черные тени сгущаются над вашими головами. Над ее головой.

— Это кто тебе сказал? Раненый в бреду? — приподняв бровь, посмотрел на знахарку Лис.

— Не важно, — помрачнела Рута. — Тебе, кстати, тоже прилететь может. А ведь ты просто не вовремя рядом оказался, — серьезно добавила она.

— Да понял я, Рута, что все снова плохо, грядет беда и погибель. Слышал уже, — протянул он и осторожно поднялся, накрывая подругу и своим покрывалом. — Будем собираться. С мужиком чего делать? Присмотришь за ним?

— Пойдет с вами. Или вы с ним. Сами решайте, — тряхнула головой Рута и, покачиваясь, как былинка не ветру, вышла.

Лис потянулся, хрустнув суставами. Туман на улице понемногу рассеивался, гасли звезды. Не слышно было ни собак, ни людских голосов, только шумела сухая трава, да ухала где-то вдалеке сова.

— Марь, — осторожно потрепал он за плечо сопящую во сне девочку, — вставай, — и, когда она, открыв глаза, непонимающе уставилась на него, пояснил: — Идти пора.

— Уже? Куда? — сонно спросила Марушка, нехотя поднимая голову — на щеке красными полосами отпечаталась сухая солома.

В избе догорала лучина. Роланд дремал, прислонившись к стене. Первым делом, только войдя в комнату, Марушка тихонько опустилась рядом и проверила, нет ли следов крови на повязке.

— Рута, — прошептала она, — как прошла ночь?

— Почти не буянил, — хозяйка дома стояла у окна. Она расчесывала волосы и заплетала их в тугую косу. — Но пришлось уговаривать сменить повязку трижды. Кровила, — сухо добавила.

Лис успел умыться в бочке за домом и зашел, вытряхивая попавшую в ухо воду.

— Ну, что? Собираемся и в путь, — бодро скомандовал он. — До рассвета успеем свалить, а, Марь?

Девочка неуверенно кивнула — они столько всего не успели сделать: ни записать Руте рецепты снадобий от чахоточного кашля, ни найти виновных в отравлении озера, да и раненого до полного восстановления выходить не удалось. Она сглотнула и зашуршала котомкой, собирая скудные пожитки, не заметив, что Роланд приоткрыл глаза и теперь наблюдает за ней.

Рута наспех перевязала косу потрепанной лентой и вытащила из печи казанок с подрумянившейся репой. Лис накинул на плечи куртку, брезгливо разглядывая стряпню — подношения от благодарных селян удивительно быстро закончились. Марушка юркнула за стол, поближе к окошку — можно смотреть, как рассеивается предрассветный туман, оседая капельками росы на листьях сорных трав, а затем сквозь кроны деревьев пробиваются первые солнечные лучи, зажигая зарю.

Лис нехотя подошел к лавке, но сесть не успел — с треском разрывая натянутый на окне бычий пузырь, просвистел камень. Хлюпнуло в казанке, куда он приземлился, забрызгивая щербатую древесину мягкой переваренной репой. Рута, огибая стол, бросилась к окну — дорывая трясущимися пальцами бычий пузырь, высунулась на улицу и, подхватив ногтями, захлопнула ставни. Когда знахарка ринулась запирать дверь, Марушка побежала за ней. Успела только одним глазом заглянуть во двор, прежде чем стукнула щеколда — на улице собиралась толпа.

Проникаясь общей тревогой, попытался подняться на ноги Роланд, но Марушка, завидев это, метнулась к нему, обхватила руками за пояс и усадила обратно.

— Нельзя. Шов свежий, — только и сказала она, не глядя на раненого.

Так и замерла, вцепившись в похитителя, вместе с остальными пытаясь уловить звуки и шорохи с улицы. Напряженная тишина звенела в ушах.

— Рута, что это? — прошептала Марушка.

Та сглотнула, но застыла с открытым ртом, не успев ответить, когда послышался треск хлипкого забора. От требовательного стука в дверь с потолка мохнатыми клочьями посыпалась залежавшаяся пыль.

— Отворяй, Рутка! — прогремел зычный голос, и двери затряслись от мощных ударов.

Рута вздохнула и подошла к самому выходу. Марушка только заметила, как безостановочно дрожат руки знахарки, да как бьется собственное сердце.