Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 17

— И уж не скажете ли вы мне, милая фройлейн — что вот из-за этого, из-за собственного злоупотребления сим весьма благородным, заметьте, напитком, вы готовы покинуть такую роскошную, не побоюсь подчеркнуть, аристократическую квартиру, так сказать, ваше родовое гнездо с богатым прошлым и, смею надеяться, будущим?

Он так сложно составил свое предложение, что еле-еле из него выпутался.

Достойно же его закончив, подмигнул мне.

— Ну?

Я выудила из туго набитой пачки сигарету и с удовольствием закурила.

Еще чего! Я буду полной дурой, если откажусь от наследства!

Абсент разливался по жилам. Я потеряла всякий страх.

— Согласитесь, это было бы просто малодушием с вашей стороны!

Соглашаюсь. Более того, сейчас я даже не могла поверить, что собиралась это сделать. Меня передернуло от негодования на саму себя. Нельзя так потакать своей слабости и глупости!

(«Выпив, я рассудил трезво…»)

— Молодец! — похвалил меня начавший двоиться Корсаков, наливая следующую порцию. — Итак, завтра с утра — прямиком в банк за деньгами.

Сквозь монотонный монолог адвоката на краткий миг откуда-то вдруг пробился звенящий ангельский голос и успел шепнуть:

«Ты совершаешь ошибку!»

Но я уже не слышала ничего, кроме слов «в банк за деньгами».

— …Не бог весть какая сумма, конечно…

Ну нет, тут я не согласна. Сумма просто астрономическая!

— Видите ли, многоуважаемый Вильгельм Карлович не имел привычки копить деньги, жил, так сказать, для себя… Так что уж не обессудьте.

Я приставила бокал к глазу и сквозь него посмотрела на расплывающуюся комнату. Она приобрела мягкие очертания и приглушенные оттенки. Меня начало клонить в сон.

— Вам следует одеваться соответственно своему положению, — забубнил в уши навязчивый голос адвоката. — Эта ваша нелепая курточка… Позвольте выкинуть ее в мусоропровод?

— Нет! — проснулась я. — Нет, не надо. Я… я выброшу ее сама, когда куплю что-нибудь другое.

Мне показалось, что мой ответ ему не понравился, однако настаивать он не стал.

— Вам желательно все же ознакомиться с завещанием. Некоторые пункты…

Я со стуком уронила голову на стол.

— Фройлейн Марта!

Я с трудом оторвала голову от стола, и, отхлебнув из протянутого бокала, стала оправдываться:

— Простите, я просто… ужасно хочу спать. Так получилось, что я провела ночь на лестнице…

— В подъезде?!

— Нет, на лестнице на второй этаж. Я… я там упала. И заснула…

— О-о! И она еще якобы не знает, кто выпил полбутылки абсента! — волной нахлынул на меня со всех сторон раскатистый смех адвоката.

— Но вы, я смотрю, и сами не прочь выпить, — слабеющим голосом возразила я, отмахиваясь от громких раздражающих звуков.

— Я, смею заметить, пью только в хорошей компании. А в хорошей компании не выпить — грех!

Сон неуклонно продолжал меня одолевать.

— Вы не сочтете за дерзость, если я немедленно вас покину и отправлюсь спать? — заплетающимся языком испросила я разрешения у Корсакова, стараясь соответствовать его манере изъясняться.

— О нет, нисколько, дорогая фройлейн. Я и сам уже собирался уходить. — Он согнул руку в локте, вследствие чего из-под рукава плаща показались дорогие часы в оправе из белого металла. — Однако, время!

Корсаков поднялся.

— Ну что же, мне пора. Я рад, что сумел убедить вас не совершать скоропалительных поступков…

И он уверенным шагом направился к двери. Я, спотыкаясь, поплелась за ним.

— Всего доброго, Марта Вильгельмовна, — галантно произнес он, снимая шляпу с оленьих рогов и водворяя на голову. — Я вам позвоню.

Корсаков взялся за ручку двери.

Я подумала, что сейчас он скажет что-нибудь, типа: «Низко кланяйтесь от меня вашей матушке, Виктории Димитриевне», но, видимо, он исчерпал свое красноречие, описывая мое незавидное житье в квартире с многочисленной родней будущего мужа. Поэтому он просто коротко кивнул и вышел из прихожей.

Я заперла за ним дверь, с трудом разлепляя смежающиеся веки, подобрала с пола баул с вещами и потащилась с ним на второй этаж, в спальню, как выяснилось, в итальянском стиле.

Сон прямо-таки валил с ног. Я быстро разделась и залезла под одеяло.

Молодец все-таки Корсаков! Отговорил меня от такой глупой мысли! — успела подумать я, прежде чем бог грез и сновидений Морфей заключил меня в свои объятия.

Утром я первым делом позвонила главному редактору Андрею Даниловичу Булатову и, сославшись на неотложный визит к стоматологу по причине острой зубной боли, отпросилась с работы на два часа.

После чего сайгаком поскакала вниз по лестнице — мне не терпелось поскорее взять ключ и бежать в банк Фридриха Якобса за драгоценностями.

В кабинете я вновь явственно ощутила запах ванильных сигарет. Он был некрепкий, едва уловимый. Все-таки, откуда он здесь? Может, он доносится из соседней квартиры? Нет ли здесь какого-нибудь отверстия? Я внимательно осмотрела стены. На первый взгляд ничего такого не было.

Так и не найдя объяснения странному явлению, я открыла верхний правый ящик стола. Ключ от банковской ячейки нашелся сразу: он лежал на самом виду и представлял собой небольшую прямоугольную пластину с зазубринами. Я никогда бы не догадалась, что это и есть ключ, если бы к нему не была прикреплена металлическая бирка с оттиском «Банк Фридриха Якобса». Рядом лежала вполне обычная банковская сберкнижка.

Быстрым движением сунув пластину и книжку в карман, я накинула куртку и отправилась в банк.

Служащий банка, нелюдимый коротышка в возрасте, увидав протянутые ему предметы банковского обихода, спросил мое имя и, сверившись с какой-то толстой книгой, задал вопрос:

— Желаете снять средства?

Получив в ответ утвердительный кивок, он уточнил:

— Какую сумму?

От волнения у меня пересохло в горле.

— Я желала бы снять все.

Это решение я приняла внезапно. И тут же сама удивилась: зачем мне снимать все? Тратить деньги я не собиралась, да и не знала, на что можно потратить такую огромную сумму. Я хотела взять лишь небольшую часть — евро шестьсот, чтобы купить нарядное платье, туфли и сумку к юбилею и оставить немного на мелкие расходы.

Но неожиданно для самой себя сказав «Я хочу снять все», я не стала менять решения. Все — значит, все.

На лице коротышки отразилось легкое удивление, но он никак его не прокомментировал, а, взяв калькулятор, стал что-то подсчитывать. Закончив же подсчеты, поднял на меня глаза и сообщил:

— Сумма на вашем банковском счете составляет один миллион девятьсот девяносто две тысячи евро десять центов.

— Десять центов можете оставить себе, — великодушно разрешила я.

Ничего не ответив, он удалился в другую комнату, и мне пришлось ждать достаточно долго, пока, наконец, он появился с увесистым пластиковым пакетом. Подойдя к стойке, служащий начал выкладывать из него тугие пачки банкнот.

Я в свою очередь принялась немедленно перекладывать их в предусмотрительно захваченную с собой глубокую сумку. После завершения процедуры упаковывания денег служащий объявил:

— Ваш банковский счет закрыт. Распишитесь, пожалуйста, в получении средств. Что-нибудь еще?

— Я хотела бы забрать содержимое сейфа, — объявила я, подписав бумаги.

Коротышка кивнул, увлекая меня за собой, и мы молча прошествовали в большое закрытое помещение, где не было окон, а все пространство сверху донизу было заполнено рядами ячеек. Доставив клиента по назначению, служащий вышел, оставив меня в одиночестве.

Я окинула взглядом бесконечные ряды и, выбрав нужное направление, медленно приблизилась к ячейке 969. Это был номер, выбитый на пластине.

Вставив ключ в узкое отверстие и отворив железную дверцу, я с невольным трепетом заглянула в темноту сейфа. У самой стены стоял небольшой тяжелый ларец из темного металла.

Отправив ларец в сумку вслед за деньгами, я захлопнула дверцу, вынула ключ и пошла к выходу. Сейчас вернусь домой и все как следует рассмотрю.