Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 59

Северина злилась на себя за то, что наедине с Яном испытывала глупую неловкость после той ночи, когда Димитрий заставил его стоять под дверью и слушать ее стоны. Ничего нового не произошло и, в конце-то концов, она была тогда со своим мужем. Но почему-то на душе осталось такое ощущение, будто она изменила Яну с Димитрием. Он никак не комментировал тот случай и ни одним жестом, ни одной ноткой голоса не выдал своих истинных мыслей. Но что-то в его настроении тоже изменилось с тех пор.

— Тебе не надо больше так делать, Северина, — нарушил он первым затянувшееся молчание в поездке, все так же глядя в свое окно.

— Как, Ян? — ответила она, стараясь понять, прислушивается водитель к их разговору или же нет.

— Не надо перехватывать его женщин, Северина.

Ее царапнуло где-то пониже горла. Значит, все мысли верного слуги опять только об его господине. В первый момент она подумала, что он заговорил о другом.

— Почему, Ян? — вздернула она подбородок навстречу своему отражению в стекле.

— Потому что это причинит тебе лишнюю боль, Северина.

— Такую же, как он причиняет им, Ян?

— Такую же, как он причиняет всем, кто пытается его понять, Северина.

Она помолчала, размышляя над этими словами.

— Что означает "П", Ян?

В этот момент их кар подъехал к мрачному серому зданию приюта и остановился.

— А ты как думаешь, волчица? — вполголоса спросил Ян и вышел наружу первым.

В приюте они раздавали шоколад и одежду. Старая карга Ирис пользовалась успехом у детей, малышня обступила ее плотным кольцом. Северину они почему-то побаивались, хотя ее платье ничем не уступало наряду соперницы, а подарки и та, и другая держали одинаковые. Зато Ян, убедившись, что мероприятие проходит спокойно, расслабился и позволил сироткам облепить себя. Те по очереди сидели у него на коленях и визжали, когда он их щекотал и катал "лошадкой" на ноге. Северине тоже нестерпимо захотелось посидеть у него на коленях. И прижаться к теплому плечу. И почувствовать себя маленькой девочкой в его ласковых объятиях. Он умеет ласкать, он умеет любить, он умеет хранить верность. И обожает детей. Какие редкие качества для мужчины. Они даже затмевают его непритязательную внешность.

Вместе с детьми в приюте проживали беременные женщины, которые по каким-то причинам не могли больше нигде устроиться. Кто-то сбежал от побоев мужа, другие просто оказались на улице за долги. От нечего делать Северина подошла к одной из них, худой, потрепанной и с большим круглым животом.

— Кто у тебя будет? Мальчик или девочка?

— Благородная лаэрда, — ее собеседница быстро-быстро заморгала, задышала взволнованно и склонила голову в знак почтения, — доктора говорят, что у меня будет двойня. Благословите моих деток наложением руки?

Северина пожала плечами и прикоснулась к ней ладонью.

— Светлый бог их благословит.

И вдруг изнутри раздутой утробы в ее руку кто-то стукнул. Северина вздрогнула и уставилась на будущую мать, а та заулыбалась.

— Это один малыш поздоровался с вами, благородная лаэрда. А теперь погодите, другой…

Женщина взяла ее ладонь и переложила на другую сторону живота. Пришлось подождать, но вскоре и оттуда толкнулись. Северина закусила губу, ощущая, как у нее колотится сердце.

— На что это похоже, когда они шевелятся?

Ее собеседница заметно растерялась.

— Я не могу объяснить это словами, благородная лаэрда. Это можно только почувствовать. Я обязательно поставлю свечку за вас святой Огасте и помолюсь, чтобы она послала ребеночка и вам с Его Сиятельством.

"Лучше помолись темному богу, чтобы он хоть раз направил в меня член моего мужа, дальше все само собой получится". Северина скрипнула зубами, убрала руку, пробормотала какие-то слова благодарности за пожелание и отошла. Украдкой она то и дело возвращалась взглядом к беременной. Она может только мечтать, чтобы почувствовать эти заветные шевеления, и ей остается только представлять, как это, когда грудь полна молока, и сосет ее не мужчина, а крохотный младенец. И наверняка в реальности все отличается от фантазий. В какой же темный угол она сама себя загнала? Как она могла вообще допускать мысль, что мужчина, который режет женщинам спины, подарит ей нормальную семью?

— Ты хоть бы улыбнулась ради приличия, маленькая волчица, — внезапно как из-под земли вырос рядом Ян. — С таким лицом краше в гроб кладут.

— Как ты думаешь, я могу развестись со своим мужем? — произнесла Северина, будто в полусне.

Он усмехнулся, как будто она ляпнула несмешную шутку.

— Ты можешь мечтать об этом, но даже если он тебя отпустит, развод окончательно сокрушит его репутацию, которая и так уже подорвана. Я первый буду отговаривать его от этого шага.

Внезапно ей захотелось ударить Яна. Очень сильно, так, чтобы разбить и себе руку, и ему — лицо. А потом так же резко — перехотелось. Она получает ровно то, что заслужила, разве не так? Она выбирает неправильных мужчин. Ставит неправильные цели. И совершает неправильные поступки. И даже не находит в себе сил отправить Алексу треклятое письмо с признанием вины. Ее жизнь не стоит даже самой дешевой монеты.

Эта мысль не покидала Северину весь остаток дня. Когда запланированные дела были сделаны и наступила пора возвращаться в резиденцию, уже вечерело и пошел снег. Он повалил такими крупными хлопьями, что движение на улицах сразу замедлилось.

Вскоре их кортеж окончательно встал. Ян вытянул шею и подался вперед, к водителю, пытаясь разглядеть что-то, а Северина все так же смотрела в свое окно. Снег валил и валил, он уже укрыл плотной пеленой тротуары и деревья, прохожих и дома, поглотил все звуки и краски. Желтый свет в окнах стал прозрачным и тусклым, жизнь замерла. Казалось, что еще немного — и снег заполонит весь мир вокруг, погребет под собой стены и крыши, взрослых и детей, их светлого и темного богов и вообще всю столицу вместе с ее красивым недоступным наместником и маленькой девочкой, которая никогда никого не любила. Снега насыпет столько, что хватит сравняться с вершинами дарнанийских гор, а все люди останутся там, внизу, в самой его глубине. Северина прекрасно могла представить себе эту безмолвную холодную могилу. Такой всегда была ее постель. Таким всегда было ее сердце.

Ян отправил водителя разузнать причину затора — Северина слышала будто издалека, как хлопнула дверь. Она сидела в той же позе, повернувшись к окну, но теперь это выглядело странным: снежная стена полностью закрыла все в зоне видимости. Больше ничего не видно, подумала Северина, и их извне не видно тоже. Они остались совсем одни. Чтобы ни произошло в ближайшие несколько минут в салоне — никто этого не увидит и никогда не узнает. Только она и он.

— Ты справишься тут сама, волчица? — спросил Ян. — Мне тоже надо кое-что проверить.

Он открыл дверь в снежную пелену, а она повернулась и положила ладонь на его руку, упертую между ними в сиденье. Он замер на полпути, белые звездочки падали с неба ему на колено и на рукав черного пальто и превращались в подтаявшие кусочки льда. В теплый салон пахнуло морозом.

— Закрой дверь, Ян, — тихо сказала она. — Снег идет.

— Нет, — он покачал головой, но убрал ногу и плавно захлопнул дверь обратно.

Его ноздри раздувались, а со щек сошел естественный цвет. Теплая рука дрожала — рука, которая столько раз пыталась удержать Северину от хождения по бесконечному кругу боли — затем их пальцы переплелись, и Ян шумно втянул носом воздух.

— Я не люблю его, — призналась Северина.

Когда же пришло к ней это понимание? Наверное, все-таки там, в компании беременной женщины с шевелящимися в животе детьми. Она вдруг четко осознала, что любит не красивого благородного лаэрда с холодным сердцем, а некрасивого простого мужчину с теплыми руками. Мужчину, который всегда — даже это пташки ей доносили — был ласков и нежен со своими женщинами в постели. Провожая утром из спальни, он шутил с ними и смеялся, и пусть они дарили самые ослепительные улыбки наместнику — этому мужчине улыбки предназначались искренние.