Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 58

"Как и у Димитрия". Но речь сейчас шла не о нем, и Северина заставила себя не отвлекаться. Виттор выпятил челюсть и промолчал — она сочла это признанием ее правоты.

— Зато если вы дадите ей общаться со мной, я сделаю так, что она никуда не денется. Эльза мне доверяет, — для убедительности Северина даже покивала. — Она послушает меня.

— Тебя? — Виттор фыркнул. — А не ты ли и покрывала мою дочь в ее грязных делишках?

— В ту ночь, когда вы ее поймали, Эльза была не со мной, — победоносно сверкнула глазами Северина. — Если бы была со мной — вы бы ее не поймали.

— Маленькая сучка, — протянул он и недоверчиво ухмыльнулся.

— Будем считать, что это комплимент, — быстро нашлась она.

— И как ты это сделаешь?

— Положитесь на меня. Я придумаю, как. Но гарантирую: Эльза станет смирной и покладистой, если вы разрешите нам дружить снова и перестанете науськивать на нее охранника-амбала.

Виттор задумался.

— И что же ты хочешь взамен? Только не ври, что делаешь это из любви к подруге, — он раздвинул губы в ядовитой улыбке. — Со мной этот номер не пройдет.

— Хорошо, — не стала спорить Северина. — Я попрошу у вас кое-что. Не сейчас. Потом. Не волнуйтесь, это не будет стоить вам практически ничего.

— Договорились, — прищурился он, — но если обманешь и отобьешь мне от рук дочь еще больше, я найду способ приперчить и твою сладкую жизнь.

— Я знаю, — она, в самом деле, не сомневалась, что он сможет. — Но у меня нет цели ссориться с отцом лучшей подруги. Наоборот, я хочу только дружить.

Они ударили по рукам, и Северина не уходила — улетала на крыльях счастья. Она подарила свободу подруге. Она спасла ее выпускной. Расстались они с Виттором чуть ли не душа в душу. Вот такого бы ей отца. А не того серого мямлю, что совершенно ее не замечает. Лучше бы запирал ее, как Эльзу, она хотя бы ощущала себя кому-то небезразличной.

А еще Северина заработала плюс одно очко в битве по завоеванию Димитрия.

Прошлой ночью в комнатах Димитрия кричала женщина. Кричала от удовольствия — это донесли Северине ее ручные пташки. А теперь, ранним зимним утром, полным снега и холода, как и сердце наместника, эта женщина стояла в спальне его жены. Умницы-пташки успели перехватить цель на выходе и доставить к госпоже в обход вездесущего Яна.

Северине не спалось этой ночью, она сидела на подоконнике, поджав ноги, кутаясь в теплую вязаную шаль, накинутую поверх батистовой ночной рубашки, безразлично смотрела на раскинувшийся перед резиденцией парк и поэтому успела повидать и мужа. Босой и без рубашки, Димитрий, похоже, спустился на улицу прямо из постели и долго и яростно боксировал невидимого противника на снегу. Северина смотрела на его сильную, порозовевшую от морозца спину и облачка белого пара, вырывавшиеся изо рта при каждом движении. Женщина, с которой он провел ночь, молча стояла в центре комнаты и ждала, пока она повернется.

Она повернулась, только когда сиятельный наместник ушел, чтобы по привычке запереться в темпле светлого до самого обеда. Сегодня его снова что-то гложет, сегодня он опять хочет тишины. С его уходом в парке стало не на что смотреть.

— Расскажи, что делал с тобой мой муж?

Женщина поджала губы и отвела взгляд. Она была хорошенькой, с волосами цвета коры дуба и изящной линией плеч, но ее вид портили темные круги под глазами, лопнувшая посередине нижняя губа с тонкой запекшейся полоской крови и синяки от пальцев на белой шее. Он вымотал ее, подумала Северина, не давал отдыха ни на минуту, терзал и душил ее — и все равно она кричала от удовольствия. Озноб пробежал по ее плечам, и она плотнее запахнула на груди шаль.

— Не молчи. Я приказываю тебе говорить.

Женщина была не очень высокого сословия — скорее всего, какая-нибудь небогатая майстра. Ян любил выбирать кого-то из подобных для своего господина. От стали, звеневшей в голосе Северины, она вздрогнула, но все равно упрямо замотала головой. Запугана? Или стыдится?

Северина решительно спустила ноги с подоконника, подошла к ней, схватила за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. Бедная. Какой животный, затравленный взгляд. Северина невольно глянула в зеркало. А разве у нее самой бывал не такой же?

— П-простите меня, благородная лаэрда, — женщина с криком бухнулась ей в ноги.

Северина тяжело вздохнула, наклонилась, чтобы помочь ей подняться — та снова вскрикнула, как от боли.

— Я не сержусь, мне не за что тебя прощать, — Северина все же подняла ее. — Сними платье.

— Нет, — женщина сжалась в комок. — Пожалуйста, благородная лаэрда, отпустите меня. Разрешите мне идти.

— Разрешу, — успокоила ее Северина. — Но только когда выясню, что сделал с тобой мой муж.

Ей надоело строить догадки. Надоело постоянно прокручивать в голове обрывки информации, пытаясь сложить их воедино. Она хочет знать, что делает Димитрия таким… собой. Женщина не уступала, и тогда Северина рывком развернула ее и сама дернула вниз застежку-молнию на шерстяном платье. Ткань разошлась в стороны, открывая белую спину… белую спину с тремя красными воспаленными росчерками на коже. Обомлев, Северина подняла руку и провела пальцами по ним, не замечая, как дергается от боли женщина. Он резал ее. Он вырезал на ее спине букву "П". И зная Димитрия, она не сомневалась, что он делал это, пока его член находился внутри его жертвы. И возможно даже, что сама жертва в тот момент кончала.

Северина невольно приложила ладонь к губам. Что это могло означать? Покой? Бывали моменты, когда Димитрий яростно требовал его от окружающих. Она сглотнула и одним движением застегнула платье обратно, а потом разрешила женщине идти.

Теперь тем более стало не до сна, Северина села за стол, взяла ручку и вынула из ящика лист тонкой ароматизированной бумаги с золотым личным вензелем в правом верхнем углу.

"Алекс, нам надо поговорить". Она посидела немного с рукой, занесенной над строчкой, написанной порывистым нервным почерком, а затем жирно замалевала буквы, смяла и выкинула лист.

"Алекс, я хочу написать тебе то, что не могу сказать лично. Ты должен знать, что если бы я тогда вам не помешала, если бы ты забрал Эльзу и уехал с ней куда-нибудь…" И снова не то. Эльза теперь живет достаточно счастливой и обеспеченной жизнью, у Алекса тоже карьера пошла вверх, а чтобы стало с ними, если бы они убежали из дома детьми? Благородной лаэрде не к лицу голодать и побираться, да Эльза сама никогда и не знала ни голода, ни нужды, как бы она справилась с ними в новой жизни? Северина смяла и этот лист.

"Алекс, — написала она на третьем, — я хочу, чтобы ты перестал винить себя за то, что сделал. Я хочу, чтобы ты знал, что во всем виноваты только два человека. Я и Димитрий. Я хотела его, а он хотел Эльзу. И мы оба привыкли добиваться своего. Мне кажется, мы оба теперь вечно будем расплачиваться за это".

Она перечитала строчки, потом достала из того же ящика зажигалку, щелкнула и поднесла огонь к уголку листа. Говорят, сожженные послания отправляются прямо к богам. Интересно, какой из богов получает письма от нее: светлый или темный?

Зимние празднества еще длились, и сегодня Северине предстояло вместе со старой каргой Ирис нанести благотворительные визиты в госпитали и приюты, чтобы одарить вниманием и деньгами сирых и страждущих. Мачеха и жена наместника, в едином порыве бросающие себя на служение народу — что могло бы больше порадовать подданных? Разве что он сам, вышедший в толпу и протягивающий им руки. Смешная глупость, конечно же, но Северине даже над этим не удавалось посмеяться.

Ей очень не хотелось ехать в одном каре с Ирис — даже постную рожу ее видеть бы не хотелось, но без этого уже никак — поэтому она взяла с собой Яна. Просьба выглядела вполне оправданной: кто сумел бы лучше охранять в поездке дорогих родственниц правителя, чем начальник личной охраны? Он помог ей сесть на заднее сиденье, но как только двери захлопнулись — они отвернулись каждый к своему окну.