Перевал (СИ) - "Эвенир" - Страница 55

— Ну, идём же, Родрик! — Аль протянул ему руку. — Твоя очередь.

— Для чего, Эйлин-и-аталь, из рода…

— Из рода Поднебесного Озера! — улыбнулся его Аль, а впрочем, нет, уже не его. — Пойдём, мы примем тебя в род!

— Прости, айен-эстанир, — взглянул Родрик в горящие глаза эала. — У меня есть уже род.

========== Эпилог ==========

Под вечер пятого дня пути Родрик понял, что заблудился окончательно. Он никогда не видел этого узкого плато с огромными валунами и с сухой сосной, похожей на выброшенную на берег ладью. Сколько раз он ходил на озеро по весеннему снегу, по осеннему бездорожью, под летними звёздами, под снегом и дождём. Он знал тайную тропу как свои пять пальцев, а вот — поди ж ты! — заблудился.

Зарядил мелкий холодный дождь. Родрик распряг лошадей, укрыл их попонами, подвязал мешки с овсом. Наломал сухих веток, развёл небольшой костер под белым валуном, бросил на каменную плиту постельную скатку. Со стоном вытянул усталые ноги, откинулся спиной на холодный камень. Обратился к Тайенару: «Будешь смеяться. Я заблудился». Через несколько минут пришёл ответ: «Ландыш сказал, что за тобой слежка. Он не пустит тебя в Сайен-Аталь, пока ты от них не оторвёшься».

Ландыш, могучий лорд рода Поднебесного Озера, эальский полубог, не мог ошибаться. Родрик вздохнул с облегчением. Значит, он ещё не сошёл с ума. А слежка — дело обычное. С этим он может справиться. Родрик улегся спиной к костру, плотнее завернулся в одеяло. Нужно было отдохнуть хоть немного. Пусть те, кто следит за ним, знают: лорд Родрик спит. Беспокоиться не о чем.

Костер давно погас, когда Родрик проснулся. Тихо выполз из своего гнезда, скользнул в беспросветную ночь. Ему предстояло найти место, с которого его лагерь просматривается лучше всего.

Их было двое. Ничем не примечательные серые тени. Надо было бы их допросить, узнать: кем посланы, чего хотят, есть ли ещё кто, кому интересно, куда идёт лорд Родрик и для чего. Но слишком тяжёлой была усталость, и слишком сильно хотелось поскорее оказаться дома, а красную кровь с белых камней слижет чёрная ночь. Скорее по привычке, чем ради пользы покопался в карманах убитых, бросил под ноги огниво, пару медных монет, оловянную ложку. Вернулся к своему камню, достал из седельной сумы волчью шкуру. Ночь ранней весны прихватила острым морозцем. Спать расхотелось. Потерянный в ночи, Родрик вспоминал.

В год основания нового рода Родрик прожил между Гнездом и озером всю весну да и большую часть лета. Пока не пришло письмо от лорда советника с приказом коротким и категоричным: «Бросить все и немедленно явиться в столицу. Приползти на коленях, одевшись в рубище и посыпав голову пеплом». Самобичевание в любой форме требовалось прямым текстом. Родрик не слишком впечатлился письмом, больше похожим на ультиматум. Им к тому времени овладело сонное безразличие. Оно пришло на смену болезненной и нервной тоске и, конечно, стало его спасением.

Когда-то очень давно, во времена амбициозной юности, старый лорд Рейнхард говорил своему самоуверенному наследнику: «Возьми чашку с водой да сунь туда палец. Вот если ты палец вытащишь, а дырка в воде так и останется, то тогда ты действительно невосполнимый человек. Один такой на всём белом свете». Лишь много лет спустя понял Родрик незатейливую отцовскую мудрость. Теперь он знал — следа на воде не останется. Не останется следа и в мире, если его, Родрика, завтра не станет. Белое Гнездо стояло до него четыреста лет, простоит и без него столько же. Кто-то другой станет охранять границу, поведёт войско на север и, возможно, справится не хуже его. А может, и хуже, но и это различие — круги на воде.

Тем не менее, если уж ты взялся за дело, то справиться с ним следовало по возможности хорошо. Родрик отобрал из сокровищницы вещей забавных и в нормальной жизни бесполезных. Павлина в натуральную величину, собранного из ажурных золотых пластин, украшенных самоцветами и яркой эмалью. Для чего он в крепости, ворон с Закатной башни пугать? Набор из двенадцати кубков тончайшего стекла с резным узором, похожим на сверкающие снежинки. Такой кубок не то что в руки брать, глядеть на него страшно, разобьется от одного косого взгляда. Хитро огранённый изумруд величиной с голубиное яйцо. Родрик усмехнулся, вспомнив, в каком именно месте нашлось у почтенного купца контрабандное сокровище. Взял с собой солидную свиту: двенадцать воинов, на подбор рослых и молодых, писца, двух слуг, оруженосца и банщика.

Дорогу до столицы преодолели легко и не без удовольствия. Лишь однажды в Баркле защемило сердце при виде казарменных бараков лорда Прастина. Все так же провинциальные вельможи открывали свои ворота Северному Орлу, так же щедро осыпали его людей бесхитростным и немного навязчивым гостеприимством. А в столице обернулось все совсем по-другому. Лорд Сагомар отказал Родрику от дома, пришлось разместиться на постоялом дворе. Правда, под вечер второго дня появился принц Астен, теперь уже единственный наследник престола, шумно приветствовал Родрика и заявил, что пока у него самого есть крыша над головой, лорд Родрик, вельможа и военный герой, не станет ночевать лишь бы где. Впрочем, крышей над головой оказался не королевский дворец, а городской особняк принца, где места было меньше, чем на постоялом дворе, да и еду подавали похуже. Король принял Родрика лишь на десятый день столичного безделья. Дарами не впечатлился, смотрел хмуро и, не дослушав отчёта, спросил без обиняков:

— Что нужно сделать, чтобы открыть перевал?

Не стал лукавить и Родрик:

— Немногое, Ваше Величество: взять Равенсрох и посадить там своих людей.

— Допустим, крепость мы возьмём. А удержать сможем?

— Только на время. Может быть, до весны. Дорога на Равенсрох открыта в сторону Логосса, а из Берники через перевал наладить снабжение будет труднее.

— Так зачем же нам тогда ввязываться в такую авантюру? — хитро сощурился король, и показалось Родрику, что его монарх знает уже ответ.

— Чтобы вести переговоры с царём Логосса, Ваше Величество. Нынешний ярл Равенсроха бредит войной. У него просто нет другого выхода, война с Берникой — это та хоругвь, под которой он пришёл ко власти. Если мы позволим им разобрать завал, через декаду армия будет у наших стен. Прошлой осенью мы их остановили. Сможем ли ещё раз? Не поручусь. Может случиться так, что переговоры придётся вести, потеряв Баркл. Согласитесь, это будет уже совсем другой разговор.

От тем военных разговор перешёл на эалов. Родрик повторил уже прежде слышанное: нашёлся род, готовый принимать изгоев. На сей раз говорил он правду. Сказал, что собирается скупать эалов, чтобы отправить их домой. И на следующий день после аудиенции и вправду пошёл на невольничий рынок. Тратил деньги с умом. Купил ткача, кузнеца, гончара и столяра, немыслимую сумму в сто фунтов серебром отвалил за лекаря. А в день отъезда получил от принца Астена щедрый подарок: полдюжины воинов-эалов, личных стражников принца. И приказ-обещание короля: открыть перевал. Осенью, как только закончится сбор урожая, ждать в Гнезде королевское войско в пятнадцать тысяч, с осадными орудиями, конницей и обозом.

Вернулся домой с победой, а дома было так пусто, хоть волком вой. Родрик и выл, но про себя, чтобы никто не слышал. Подумав, решил не тратить времени и сил на разбор завала, просто приказал убрать со Змеиного пост с лучниками. И не прогадал, не прошло и декады, как появился в Гнезде первый логосский караван с пушниной, оловом и свинцом. Взял мзду, две связки белых северных лис, и повёз на озеро. Где Ландыш и Аль, уже заметно беременный, приняли в род новых эалов. В озерной долине рос город. Назвали его Сайен-Аталь, город Утренней Звезды. Понятно, в честь кого.

Война принесла утешение, и цель, и смысл, и необходимый глоток свежего воздуха. Королевское войско пришло в Гнездо, когда лужи поутру уже блестели молодым ледком. Родрик повёл войско сам, хотя формальным воеводой был ярл Вагнар, трусишка двенадцати лет, который в столице отъелся, подрос и обнаглел. Родрик решил про себя: если в Равенсрохе он найдет живым Снорри, он будет милостив. Он учинит суд, настоящий суд над Вейером, Парром и его кликой, на котором люди Равенсроха смогут спросить со своих лордов за испорченных дочерей и сыновей, за убитых и замученных. Но Снорри в крепости больше не было. Была лишь обклеванная воронами голова, одна из многих, украшавших стены павшей логосской твердыни, и никто не мог поручиться, что именно младшему сыну Харолда принадлежал этот оберег: нитка мелких малахитовых бусинок, вплетенных в косичку на виске… А потому и милосердию не нашлось места в Равенсрохе. К старым головам добавились новые. Вороны — бессменные хозяева крепости — без угощения не остались.