Перевал (СИ) - "Эвенир" - Страница 53

В день отъезда столичных гостей удивил Кейн. Ввалился в Родриковы покои, заревел раненым медведем:

— Они увозят ярлёнка? Это что, Род? Ты же обещал! Снорри обещал, этому мальчику, его сейчас и в живых уже нет, наверное.

— Кейн! — Родрик задохнулся яростью, и горечью, и виной. — Пойми, я должен был что-то им отдать. Пленников не могу, эалов, само собой, не могу. Ну, что-то должен отдать!

— Это не что-то! Это живой человек! Мальчик, ребёнок! — Кейн подошёл вплотную, закричал прямо в лицо. Родрик видел белки его глаз, подернутые кровавой сеткой. — У него никого нет на всём свете, он доверился нам, а ты продал его, как выкуп, как мзду! Будто он лошадь или связка соболей!

— Кейн, послушай. Ему в столице ничто не угрожает. Конечно, король захочет его использовать в своих целях…

— Я поеду с ними! — рявкнул Кейн. — Ты не можешь меня остановить, я не раб тебе и не слуга. Если ты не чувствуешь себя обязанным, то я чувствую.

Родрик схватил брата за грудки, прижал спиной к стене.

— Кейн! Кейн… Пожалуйста, не бросай меня сейчас. Мне нужно время. Как только я разберусь, мы вместе поедем в столицу. Обещаю тебе, я не брошу этого ярлёнка. Мы его выручим. Вот увидишь, мы ещё с ним воевать будем.

— Родрик… — выдохнул Кейн, уронив голову, касаясь лбом лица Родрика. — Я хочу, чтобы все было как раньше. Мы делаем одну глупость за другой, одну подлость за другой…

— Все будет хорошо, я обещаю, — Родрик обнял брата, прижавшись лицом к колючей бороде. — Просто поверь мне, дай мне время. Я ни о чем не забуду и ничего не прощу. Просто сейчас слишком много всего навалилось. Дай мне разобраться со всем.

Родрик встряхнул Кейна за плечи, заглянул в мрачное лицо.

— Как только эти уедут, я пойду на озеро, за Алем. Ты должен остаться в крепости, Кейн, пойми, больше некому. На кого я ещё крепость оставлю? Время сейчас трудное, один из нас всегда должен быть в Гнезде. Я привезу Аля домой, и все будет хорошо. Все будет как раньше.

— Нет, Род, — вздохнул Кейн, пряча глаза. — Как раньше уже не будет. Иногда я и вправду жалею, что уговорил тебя тогда, в Баркле.

========== Глава 25 ==========

«Мы видим вас! — мысленный голос Тайенара звенел неподдельной радостью. — На вершине, видим вас верхом и двух запасных лошадей!»

А вот Родрик ничего не видел. Слепило глаза закатное солнце, зеркало озера переливалось живым огнём, и так трудно было не броситься вниз по тропе, не побежать что было сил туда, где его ждут, где ему рады. Туда, где Аль. Родрик спешился, перевёл дыхание перед трудным спуском. Напомнил себе о проклятой ране, о том, что глядеть надо только под ноги. Закрепил поводья, чтобы, не дай Свет, не запутались у лошадок в ногах, поднял с земли палку-посох, ступил на крутую тропу. Утром прошёл дождь, весенний ливень, теплый и яростный, глина между камнями намокла и на солнце успела подсохнуть, а вот в тени деревьев сапоги скользили. Весенний вечер длинный, он успеет спуститься засветло. Скоро он обнимет Аля. Два часа займёт трудный спуск, а с его нынешней скоростью, может, и все три.

После отъезда столичных гостей он выждал день, прежде чем отправиться в путь. Осторожность подсказывала подождать ещё: а вдруг гвардейцы за чем-нибудь вернутся, вдруг хитрый Верден решит устроить ему проверку, но разве мог он сидеть в крепости, когда Аль ждал его на озере? Невозможно.

Он услышал их издалека: собачий лай, шорох быстрых шагов, веселые голоса. Выскочили из-за поворота тропинки волкодавы, почуяв своего, на радостях чуть не сбили его с ног, дурни. А потом Родрик увидел Аля, впереди всех бегущего по тропе, увидел улыбку на раскрасневшемся от бега лице, светлые прядки, высыпавшиеся из растрепанной косы. Мгновение спустя он уже прижимал к груди тонкое, тёплое, родное, и сердце так бешено билось в груди, что становилось больно, и кружилась голова от невозможного, невыносимого счастья.

— Аль, маленький, ну как ты? Смотри, снова нос обгорел! И ты что, ещё подрос?

— Родрик, Родрик, у нас такой сруб! Из целых брёвен. На каменном фундаменте! На ужин рыба, я сам запекал в очаге! Родрик!..

Аль смеялся и плакал, будто не виделись они сто лет, а следом появился Тайенар и, не спрашивая, не здороваясь, сгрёб Родрика в крепкие объятия, и это тоже было правильно — бить ладонью по его широкой спине и вдыхать запах его волос, запах костра и горьких трав.

Эалы из Равенсроха ждали их возле сруба, действительно основательного строения с крутой крышей и высоким крыльцом. Такие палаты выстроили, будто навсегда решили остаться на озере. А может быть, и вправду: почему бы этим двоим здесь не поселиться? Они свободны. Эалы поднялись ему навстречу, склонились в одинаковом поклоне, смотрели выжидательно. Родрик хлопнул Майенталя по плечу:

— Молодцы, целый дворец возвели. Вот кого надо нанимать постоялые дворы строить, а то я уж который год только говорю об этом.

— Пойдём, пойдём, — потянул его за руку Аль, — мы ещё перед ужином успеем искупаться.

На берегу у самой кромки воды сидел Ландыш. На появление Аля и Родрика он не отреагировал, будто и вовсе не заметил неожиданную компанию. Родрик с удовольствием сбросил одежду, окунулся с головой в ледяную воду, а когда вынырнул, увидел рядом довольного Аля.

— Ты что, простудишься в такой воде холодной! Разве тебе можно!

— Мой свет, я вырос на берегу холодного океана. И, потом, мы ведь ненадолго. Поплыли обратно! Давай наперегонки, я точно тебя обгоню!

Аль нырнул, поплыл под водой, выскочил на поверхность довольно далеко, обернувшись, помахал ладошкой. А Родрик вдруг насторожился. Уж слишком по-детски радовался встрече его Аленький, слишком шумно и многословно. Будто этой милой болтовней пытался скрыть что-то важное, что-то для Родрика неприятное. Если бы он не знал своего маленького, подумал бы — измена. А вдруг и вправду? Две декады он прожил один с четырьмя альфами, всякое могло случиться. Неужели с Тайенаром? Ну да, если уж с кем-то, то с ним.

К ночи похолодало. В срубе в грубо сложенном очаге развели огонь, устроились на шкурах на полу. Пили привезённый Родриком эль, ели вкусную жирную рыбу с овсяными лепёшками. Ландыш вытянулся с грацией кошки, положил голову Алю на бедро, тот погладил его инстинктивным ласковым жестом, заправил за ухо прядь волос. Ландыш? Вот этому Родрик не мог поверить.

Усталость взяла своё. Пока эалы убирали остатки ужина, Родрик расстелил свою скатку у стены. Он уже дремал, когда кто-то накрыл его поверх одеяла мехом, когда Аль улегся рядом, привычно поместившись в изгибе Родрикова тела. Позже, в полной темноте Родрик сквозь сон почувствовал влажные поцелуи, тихое дыхание, ласковое прикосновение к груди, к плечу, к бедру. Пробормотал в полусне: «Прости, маленький, устал». Даже во сне слишком сильной была обида, слишком болезненным подозрение. Исчезли ласковые ладони, лишь тёплое дыхание лёгким ветерком касалось щеки.

Утром встал раньше всех, плотнее укутал Аля в меха, вышел в холодную предрассветную тишину. Снова искупался в озере, взял лук и стрелы, пошёл по берегу, влажный песок скрипел и проседал под сапогами. Надо поговорить, спросить прямо. Он поймёт, он почувствует ложь. Нельзя откладывать такой разговор, это как грязная рана, как наконечник стрелы, застрявший в плоти: чем дольше ждёшь, тем больнее. Дичи не было. На озере теперь жили люди, и звери научились страху. Пришлось пройти больше мили, прежде чем попалась ему на глаза добыча: крупный олень-рогач и две самочки, пришедшие на водопой. Он выбрал меньшую, светлую, почти бежевую.

Вернулся в лагерь, когда солнце уже встало, бросил у костра освежеванную добычу. И сразу заметил, что что-то изменилось со вчерашнего вечера. Что-то новое появилось в молчании эалов, в вечной усмешке Тайенара, в твёрдо сжатых губах Аля. Он и заговорил первым:

— Родрик, мы хотели тебе что-то сказать.

Аль взял его за руку, и показалось Родрику, что омега не пытается его утешить, а сам ищет опоры. Мягко сжал узкую ладошку, сказал тепло и спокойно: