Перевал (СИ) - "Эвенир" - Страница 49

— Родрик, разве ты не понимаешь, это были не обычные эалы. Они все были легендарными героями, магами…

— Так что же? Ты — омега и герой. Я был бы мертв сейчас, если бы не ты. А Тай — альфа, сильнейший природный маг. Умница, отважный, стальной клинок, а не мужчина. Попробуй. Что ты теряешь?

— Я надоел тебе, мой свет? Я слишком большая обуза, да? Тем более с ребёнком…

Узкие плечи под ладонями чуть подрагивают, а в груди и больно, и горячо.

— Ну, что ты, маленький…

Они стояли на внешней стене, где никто не мог подойти к ним незамеченным, где открывался захватывающий вид на темное ущелье, поросшее лесом, и на сияющие вершины. Снег в горах и в лесу лежал ещё плотный, зимний, но на дороге перед воротами уже чернели первые проплешины, и воробьи во дворе устроили по-весеннему громкий скандал. Ещё декада, в лучшем случае две — и жди столичных гостей. Родрик послал голубей в Баркл, просил предупредить, может быть, это подарит им несколько лишних дней… Руки сами собой сжались на тонких плечах.

— Я не отдам тебя никому. Не сомневайся, закрою ворота Гнезда всем, даже королю. Против всех пойду войной, увезу тебя за море, буду драться за тебя до смерти. Но что потом? Когда я умру, что случится тогда?

Аль оттолкнул его неожиданно резко, пристально взглянул в глаза.

— Неужели ты думаешь, что я переживу тебя хотя бы на день? Нас сожгут на одной краде. Или кто-нибудь посмеет оспорить это моё право?

— Хорошо, допустим, — Родрик сухо кивнул, незаметно проглотив комок вязкой паники. — Допустим, ты не захочешь жить без меня. А что с Эдмиром? Его ты тоже в огонь возьмёшь? И Тая?

Аль спрятал глаза.

— Тай — взрослый альфа, он волен решать за себя сам.

— Да, сейчас волен. Сейчас, под защитой Гнезда. Да вот только смогу ли я его защитить? На него сейчас такая охота пойдёт, что только держись. Слухи о маге-эале дошли до столицы, я жду королевских гвардейцев, как только откроется дорога. И неизвестно ещё, кто первый прибудет: столичные гости или эальские маги-убийцы. Но я все же поставил бы на нашего короля. Он совсем не дурак, чего об эальском императоре сказать не берусь… И Ландыш, он ведь совсем больной. А его увезут и засунут кому-нибудь в гарем. Заставят танцевать и улыбаться…

— Прости, мой свет, — Аль тяжело уронил голову на плечо Родрику, прижался щекой к шее. — Какая я все же дрянь. Только о себе думаю.

— Да ещё эти двое, никак имен их не запомню, — для чего-то соврал Родрик. Уж имя нахального красавчика Эйллерта, охочего до чужих омег, он не забыл бы, даже если бы постарался. — Ведь ты их освободил, а значит, за них в ответе.

— Так что же делать?

Как тихо он это сказал, как безысходно, несомненно, уже зная ответ.

— Создать свой род. Обрести защиту покрепче любой, что может предложить человек. Принять в свой род всех, кто смог избавиться от рабства. Чтобы смерть не казалась единственным спасением. Чтобы было на свете место, где принимают каждого: сломленного, обозлившегося, нечистого, нецелого. Где не осудят и не прогонят. Как тебе такое? Есть ради чего рискнуть?

Снова Аль заглянул ему в лицо, но уже по-другому, будто впервые увидев давно знакомые черты. Глядел в милое лицо и Родрик, замечая хмурую складку между белесыми бровями, потемневшие глаза, жёстко сжатые губы. Холодок зашевелился в груди, как бывает в минуты, когда жизнь приостанавливается на перекрёстке, ещё не решив, которую из дорог выбрать. А жизнь? Вот она — весеннее солнце, крик воробьев, прямые плечи под ладонями… И два десятка гвардейцев, пустивших коней крупной рысью по подсохшей дороге, перья на их беретах и флажки с красным королевским орлом, летящие по ветру… Их ещё не видно, но Родрик знал: они уже близко. Совсем скоро он услышит призыв их горна. И тогда он закроет ворота перед людьми своего короля, и станет мятежником, и навеки опозорит род Белого Гнезда. Его крепость занимает стратегическое положение. Король пришлёт войска. Начнётся война, победить в которой невозможно.

— Пожалуйста, попробуй, маленький, — попросил Родрик. — Ради нас всех, ради нашего сына, попробуй!

В тот же день Аль разыскал свои записи, позабытые за недавними волнениями. В ту же ночь они любили друг друга, как в последний раз.

Не дремал и Родрик. Велел собрать теплой одежды всем эалам, хорошего оружия, медвежьих шкур для постели, хозяйственной утвари, топоров, пил, капканов на зверя, силков на дичь помельче, рыболовных снастей, еды, семян, целебных трав, полотна, лошадей, собак, запасной упряжи, железных гвоздей и скоб, мотков веревки… Все это казалось почти игрой, игрой в секреты, когда каждый шаг на виду, игрой в разлуку, не настоящую, понарошку. Эта игра придавала особый жар ночным объятиям, особенную пронзительную нежность каждому прикосновению. Эта игра заставляла их замолкать на полуслове, замирать в неожиданном озарении. «Как мой мальчик вырос за последний год, как окреп. И как это Кейн мог сказать, будто он похож на девушку? Молодой мужчина в самом расцвете красоты и юности». — «Как играет солнце в его волосах, оказывается, вовсе не чёрных, а темно-каштановых, с таким красивым красноватым отсветом. И эти тонкие лучики-морщинки в углах глаз, всякий раз от его улыбки замирает сердце, однажды остановится совсем, и это будет лучше всего…»

Игра закончилась в один пасмурный полдень, когда расторопный слуга разыскал Родрика на псарне. Протянул маленький свёрток пергамента, пояснил:

— Голубь из Баркла, лорд, вот прямо сейчас прилетел. Я сразу бегом вас разыскивать.

Чтобы прочесть крохотные полустершиеся буквы пришлось выйти на свет. Хорошо хоть записка была короткой: «Три десятка. На рассвете шестого».

— Какое число сегодня? — рявкнул Родрик на слугу и тут же вспомнил сам: девятое. Девятое апреля. Королевский отряд уже три дня в пути. У обычного путника переход от Баркла до Белого Гнезда занимает декаду, но королевские орлы летают быстрее. Впрочем, куда им спешить? Время ещё есть. Нет, время пришло.

Собрались в тесной комнате, где жили четверо эалов. Аль прижимал к груди непоседливого Эдмира, Тай скрывал волнение за кривой ухмылкой, Ландыш сидел неподвижно, уставившись в одну точку и выпрямив спину. Эйллерт и Май застыли в тревожном ожидании. Кейн вышел за дверь убедиться, что никто не подслушивает.

Родрик с трудом заставил себя заговорить:

— Я получил весть из Баркла, сюда едет королевский отряд. Скорее всего, ничего ужасного не произойдёт, это обычная проверка. Практически каждую весну приезжает гвардейский капитан, проверяет укрепления, нашу готовность к войне, припасы смотрит, на случай если мы вдруг задумаем у казны помощь просить. Взятку вымогает, само собой. В этот раз захотят осмотреть перевал, получить доклад об осенней кампании. Может быть, захотят допросить пленных из Равенсроха. Это все меня не пугает. Но я хочу, чтобы вас в это время не было в крепости. Может получиться так, что король потребует доставить в столицу нашего мага, а уж заодно и других эалов. Я этого допустить не могу. Это понятно?

Усмешка Тая стала ещё неприятнее, Аль крепче прижал к себе захныкавшего ребёнка. Никто не произнес ни слова.

— Я отведу вас в одно секретное место, в долину с горным озером. Тай и Аль там были, место хорошее. Зверьё непуганое, рыбалка, сколько угодно пресной воды. Возьмём с собой припас, инструменты, чтобы поставить сруб, все необходимое на первое время. Я не знаю, сколько вам придётся прожить на озере, не знаю, когда забрать вас смогу. Гвардейцы могут и загоститься, им спешить некуда, это отдых для них. На охоту захотят, пойди им объясни, что в горах весной нет охоты.

— Лорд, как вы объясните пропажу эалов? — прервал его Тай. — Небывалым магическим колдовством?

И все-таки мало он давал ему по морде, такой нахал этот эал, и среди людей нечасто встретишь.

— Я скажу им, что нашёл в Каер-Эале род, согласный принимать изгоев. Скажу, что тайну этого рода не выдам и под пыткой, чтобы не навлечь императорский гнев на благородных людей, согласившихся помочь соплеменникам. Скажу, что стану теперь покупать рабов-эалов помоложе, хоть на последний медяк, и отправлять их морем на родину.