Полковник Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 42

Полк экономил снаряды и патроны. Поэтому лишнего не стреляли.

Все затихло.

Экипажи «Витязей» проверили исправность своей бронетехники. И, заведя моторы, выкатились из импровизированных укрытий. И пошли вперед. А за ними прыснула небольшая стайка «Новиков» при поддержке колесных бронетранспортеров с пехотой. Не всей. Совсем не всей. Часть ее осталось прикрывать позиции артиллеристов и проводить зачистку поля боя при поддержке четверки «Новиков».

Осторожно продвигаясь вперед они вели огонь во все, что шевелится. Раненные и пленные Максиму было совсем не нужны. Просто потому, что ему негде их было хранить, содержать и перевозить. А бросать их просто так выглядело странно и глупо.

«Витязи» же прошли по этому полю битой и брошенной техники и выкатились на кромку холмов. И, в отличие от своих супротивников, не стали бросаться в «ололо-раш», а замерев открыли спокойный, размеренный обстрел противника, который оказался перед ними как на ладони.

Больше конечно вреда наносили 75-мм «окурки», которые били далеко и довольно точно. Ну, относительно. Психологически же давили больше короткие очереди 37-мм разрывов. Те же «Витязи», что были со спарками крупнокалиберных пулеметов, заняли промежуточную позицию, так как убойность их пуль была значима даже на той дистанции огня, особенно по незабронированной технике.

Здесь, кстати, оказалось, еще пара дивизионов кавалерии, которые просто не успели к атаке. И им тоже досталось. Прямо на довольно свежей пашне, в которой застревали автомобили, создавая определенные сложности всем вокруг.

Кто-то пытался организовать оборону и отпор. Стреляли из пулеметов и пушек. Но все как-то бессистемно и лихорадочно. Из-за чего только редкие снаряды падали с накрытием. Бронебойные. А прямых попаданий удалось достигнуть всего три штуки. Да и те — без толку. Разве что бронеплиту одного из «Витязей» сорвало последним попаданием. На болтах же вторую плиту 15-мм крепили. Вот ее и сорвало.

Но это было только начало кошмара. Поэтому что механизированная бригада продолжала прибывать. Она не имела общего управления. Особенно сейчас. Поэтому сражение в той или иной форме продолжалось еще довольно долго. До вечера во всяком случае, пока под покровом темноты немцы и австровенгры не отступили кто куда.

Максим же получил ранение. Первое ранение в этой кампании.

По округе много супостатов разбежалось. В том числе и с винтовками. Вот и постреливали они изредка. Шальные пули летали непрерывно. А иной раз и весьма прицельные. Немцы старались хотя бы напоследок ударить в цель. Хоть как-нибудь. Вот нашего героя и зацепило. Навылет. В предплечье. Причем под таким ракурсом, что могло и в левую часть груди залететь. Вовремя обернулся, привлеченный криками птиц. Два ворона что-то делили, прыгая возле трупа солдата. Водителя. Точнее даже не трупа, а головы, оторванной взрывом. Видимо каждый из них хотел добраться до глаз, но сам и до обоих, не желая делиться.

В любом случае — причина такого поведения была не важна. Для Максима. Который осел за бронеавтомобиль, зажимая руку, и лихорадочно пытался сообразить, откуда стреляли. Но второго выстрела не было. И эта нервозность, лихорадочность переключилась на птиц. Опять птиц. Опять воронов. Ведь если бы он не повернулся на их крик, то пуля могла бы пробить ему грудь и, вероятно, убить. Совпадение? Снова?

Он встряхнул головой, отгоняя бредовые мысли. И услышал крики о том, что нужен медик. Что командир ранен.

Плохая тема.

Чтобы не вызывать скисание личного состава Максим, преодолев слабость и боль поднялся и выпрямился в полный рост. Окинул мутным взглядом округу. Рядом о броню щелкнула пуля. Видимо тот, кто стрелял по нему, никуда не делся.

— Ориентир — поваленное дерево на опушке, — холодно произнес Меншиков.

— Есть, — козырнул стоящий рядом пригнувшись адъютант. И короткими перебежками бросился к связисту. Он был недалеко. Минуту спустя приказ уже передали на буксируемую 37-мм Pom-Pom, что стояло недалеко и так дала короткую очередь по данному ориентиру. Откуда разошедшийся стрелок сделал еще два выстрела.

Максим стоял в полный рост и наблюдал за полем боя. Спокойно, насколько это было возможно. Он знал, что в него целятся. Он знал, что в него стреляли и будут еще стрелять. Но его переклинило. Потеря крови и шок сделали свое дело, как и накрутка предыдущих дней. Ему вдруг показалось, что он видит женщину в странной одежде, идущую среди трупов.

— Максим Иванович! Пригнитесь! — Не выдержав крикнул один из ближайших офицеров после очередной пули, что просвистела где-то совсем рядом.

Но он не мог отвести взгляд от своего наваждения. Максим не мог ее разглядеть, но она ему показалась удивительно красивой.

— Какая красивая… — тихо прошептал он. После чего протер глаза правой рукой, пытаясь улучшить видимость. Но наваждение пропало.

— Кто красивая?

— Не знаю, — пожал он плечами и скривился от боли. — Там, вон у того горящего грузовика была женщина. Куда она делась?

— Мы не видим там никакой женщины. Так ведь?

— Да, да, — донеслось со всех сторон.

— И я не вижу. А она была. Еще так странно одетая. Вся словно укуталась в черном покрывале. А волосы белые. Вьющиеся. Удивительные. Просто волшебные. К ним так и хотелось прикоснуться. Но она ушла… Жаль… Жаль… — Тихо произнес Максим и обессилено сел на землю, прикоснувшись спиной к колесу бронеавтомобиля.

— Максим Иванович, вы что, косую увидели? Неужто саму смерть?

— Да нет, — помотал наш герой головой. — Какую смерть? Просто привиделась глупость. Нужно больше спать и желательно с бабами. Мда. Вон уже среди трупов черти что мерещиться. Да. Такая красавица, что и изменить супруге не грех.

Все вокруг перекрестились и замолчали.

— Что опять не так?

— Со смертью не шутят, Максим Иванович, — тихо произнес солдат уже в возрасте.

— Да я и не шучу. Я честно восхищен этой дамой, кем бы она ни была. Хотя, не думаю, что смерть. Скорее всего она просто плод моего воображения. И это приятно — вон какие красавицы наяву снятся. — Но шутка народом не была поддержана. Слишком уже много он вокруг себя наплодил мистики. Поэтому бойцы, что стояли рядом, сумели заметить и то, что Максима привлекли крики воронов перед ранением. И про грезы наяву никто не поверил. Лишь смотрели в ту сторону, куда указал командир, и крестились…

1916, 5 июня. Верона

Максим сидел на складном стульчике и морщился. Смена повязки — дело неприятное и болезненное, ведь кровь засыхает и надежно соединяет воедино кожу, волосы и перевязочный материал, который приходится каждый раз отдирать. А это не только больно, но и рану немало тревожит.

Левая рука у него была прострелена в предплечье. Осколок ударил его по лбу, рассекая кожу. Еще одна пуля чиркнула по правому бедру, но удачно, Меншиков опять успел вовремя повернуться и вместо того, чтобы угрожающе ударить по внутренней стороне бедра, грозя перебить артерию, она всего лишь чиркнул по внешней, пробив кожу и чуть-чуть повредив мышцы. Да и то — очень незначительно и крайне удачно. Однако — это было три раны, которые нужно было перевязывать. Более того — постельный режим Максим позволить себе не мог, поэтому постоянно тревожил их, вызывая регулярные, пусть и не значительные кровотечения. Так что перевязочный материал вновь и вновь приходилось отдирать.

Встречное полевое сражение механизированных соединений закончилось полным разгромом сводной германо-австрийской бригады. О чем уже утром знал весь мир. Эта новость вышла во всех свежих газетах в Париже, Москве, Лондоне, Риме, Вашингтоне и других городах. Всюду, буквально везде говорили только об этом. Даже в Берлине и Вене были вынуждены уделить этой новости несколько строк в утренних газетах. Ведь интерес представляла не только победа, но и самое явление — совершенно уникальное для окружающих и эпохи в целом. Столкновение крупных механизированных соединений.