Хмурый Император (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 12

Смешно сказать, но в 1913 году в Российской Империи квалифицированных рабочих было больше, чем, например, в СССР в 1935-1936-х годах. Кто-то из этих спецов остался в промышленно развитой Польше или в иных осколках Империи. Кто-то эмигрировал в США или Западную Европу. Ища там лучшую долю. А кто-то и погиб. Что же до неквалифицированной рабочей массовки, то ее и в середине XIX века хватало. Ведь до трети крестьян постоянно отходили на заработки. Именно эти, вроде бы как селяне, строили дороги, заготавливали лес, работали на шахтах и рудниках, выполняли обширные подсобные работы на заводах. Но они не считались рабочими, они числились крестьянами, в отличие от советского времени, где их учитывали так, как надо хотя бы частью…

Но Россия после Гражданской, несмотря на разруху, имела все-таки относительно современную промышленность. Там было от чего плясать. Александр II же принял Россию у отца в таком состоянии, что хоть стой, хоть падай. Убогая полуфеодальная экономика с примитивной, архаичной и очень слабой мануфактурной промышленностью. В России не могли делать должным образом никаких современных промышленных товаров, а те, что как-то удавалось выпускать, были малочисленны и очень дороги. Не говоря уже про качество. И Александр II попытался это исправить.

Очень скоро выяснилось, что стремительно растущей промышленности тупо не хватает рынков сбыта. Российский был очень узким. Да и на нем хватало серьезных иностранных конкурентов. Но даже если бы все иноземные товары с него выгнали, все одно — он оставался слишком маленький и не позволял российской промышленности выйти на достойный мировой уровень.

Начали думать о том, где брать эти самые рынки сбыта. В Европе страшная конкуренция и своих товаров некуда девать, которых не только много, но и качеством они были много лучше отечественных. Требовалась какая-нибудь большая и сочная колония. Но все уже поделили серьезные игроки, без участия России. Вот и получалось, что нам оставался только один путь — в совершенно средневековый Китай, который лежал слишком далеко для наших геополитических противников. Для этого Транссиб, как будущая торговая магистраль, и строился.

Уже там, в XXI веке Николай Александрович знал, что экспансия в Китай для России на рубеже XIX–XX веков также естественна и необратима, как и столкновение с Японией. Ведь геополитические противники России просто не успевали застолбить бы за собой Китай, как ни крути. А потому, безусловно, стали бы выращивать боевого хомячками — Японию — дабы сдерживать на этом направлении Россию. Пока они туда сами подтянутся. Завершение индустриализации и дальнейшее усиление нашего Отечества никому из наших крупных мировых игроков было не нужно. Даже для тех, что прикидывался нашими друзьями, той же Франции.

Посему и строительство мощного современного флота выглядело неизбежным. Конечно, можно было бы и отказаться от экспансии на китайские рынки. Но тогда что дальше то? Задыхающаяся промышленность Империи не имела бы должного развития и все сильнее отставала бы от своих конкурентов. А Россия в конечном счете начала дробиться и рассыпаться из-за чисто экономических проблем, как бывало неоднократно в этом мире.

Можно, конечно, попытаться концентрировать все ресурсы по советской схеме. То есть, загнав все производительные силы в руки единой управляющей компании в рамках всеобъемлющего государственного капитализма. Но история показала — это тоже не выход. Потому что, даже при таком подходе рынок России оказывался слишком узким и маленьким для развития современной промышленности. И чем дальше, тем это становилось сильнее заметно. Уголь копать, сталь выплавлять и танки строить Союз еще мог, агрегируя для этих целей доминирующую массу прибавочной стоимости. А вот с товарами народного потребления уже не справлялся.

Николай Александрович прекрасно это осознавал. И много думал об этой ситуации, оказавшись здесь в теле новоиспеченного Императора. И каждый раз приходил к выводу — за Китай нужно драться. Отчаянно. Самозабвенно. До последней крайности. Потому что он — единственный шанс для России, выбраться из этого тупика. И другого такого уже, вероятно, никогда не будет. А значит требовалось готовиться, строя, в том числе, и мощный современный флот. Посему он и отправился на Балтийский завод… посмотреть, подумать, а, возможно, и серьезно поговорить. Ведь интриги интригами, а и про дела забывать не стоило…

— Почему вы такой недовольный? — Тихо спросил Император, въезжая на территорию завода. — Михаил Ильич же ваш ставленник. Я правильно понимаю.

— Правильно, — выдавив из себя кислую улыбку, ответил Константин Николаевич.

— Думаете, он вас неприятно удивит?

— Вряд ли. Я с ним поддерживал общение и после отставки. Он большой умница и все эти годы занимался модернизацией завода.

— Тогда что вас тревожит?

— Вы, Ваше Императорское Величество. Вы сильно переменились после железнодорожной катастрофы. Ваш гнев на Алексея Александровича был вполне справедлив. Но я не знаю, как вы отреагируете на дела Михаила Ильича. На заводе ведь не все ладно, есть и недостатки. А я не хотел бы, чтобы Кази снимали с должности. Он толковый человек и найти ему замену будет непросто. Михаил Ильич вот уже десять лет как пытается проводить реконструкцию завода, стремясь сделать его самым передовым в России.

— Не переживайте, Константин Николаевич, — как можно более доброжелательнее улыбнувшись, ответил Император. — Мы здесь по этой причине и появились.

— Серьезно? — Немало озадачился Великий князь.

— Серьезно. А вы что думали? С инспекцией?

— Да… — рассеяно ответил собеседник.

Управляющий Балтийским заводом появился, когда Император начал осмотр цехов. Зачем предупреждать о своих действия? Так ничего настоящего и не увидишь — лишь сплошные «потемкинские деревни».

Николай Александрович ходил небольшой делегацией по заводу и разговаривал с людьми. Смотрел на то, как они работают. Расспрашивал о жизни. О быте. О жилье. О детях. О проблемах с питанием. О навыках. Да и вообще задавал весьма нетипичные вопросы. Обычно высокое начальство таким не интересуется. А тут — нате. Понятно, что любой управляющий постарается выставить все в лучшем для себя свете. Поэтому Император хотел прежде всего услышать слова людей, а уже потом пообщаться с их руководителем.

Вместе с тем он смотрел на этих работников и оценивал их. Старался подмечать пьяных и дурных, заводил и авторитетов. И главное — настроения. Фиксируя все в блокнотик под кислыми взглядами Константина Николаевича и откровенно дергавшегося Михаила Ильича. Император засовывал свой нос куда ни попадя. Ведь кроме открытых производственных участков, привычных и обыденных для проверяющих, Николая Александровича интересовали и подсобные помещения. Осматривал он и места отдыха, приема пищи, и прочее, прочее, прочее. Даже сортиры для рабочих не упустил из вида. А они имели такое «ухоженное» состояние, что управляющий покраснел словно вареный рак, едва не провалившись сквозь землю…

— Михаил Ильич, что вы слышали о Чарльзе Крампе?

— Немного, Ваше Императорское Величество. Знаю, что в Филадельфии стоит судостроительный завод этого господина и он, как сказывают, неплох.

— Неплох? — Повел бровью Николай Александрович. — По организации труда он один из лучших в мире. Например, тоже сверление, высечку и клепку он делает с помощью пневматических машин, которые повышают производительность труда в четыре и более раз. Более того, при том же качестве результата не требуют столь высокой квалификации рабочих, как, скажем, на лучших британских заводах. Он вообще работает существенно быстрее, дешевле, сохраняя при этом высокий уровень качества.

— Это делает ему честь.

— Бесспорно. Поэтому я хочу предложить ему провести модернизацию вашего завода, пообещав третью долю от владения.

— Ваше Императорское Величество… — опешил Кази.

— Не переживайте. Вы неплохо справляетесь. И сейчас Балтийский завод на хорошем отечественном уровне. Другой вопрос, что этот уровень совершенно негоден для современного судостроения. Но я вас не виню. Вы сделали то, что могли и даже больше. Поэтому я надеюсь на ваше понимание и содействие в дальнейшем развитии завода.