Гарри Поттер и новая семья. Последний курс (СИ) - "DVolk67" - Страница 72

Гермиона проиграла выборы и навсегда покинула политику, занявшись более мирным делом: они вместе с Элин решили полностью перестроить всю систему магического образования. Элин к тому времени уже успела создать и возглавить кафедру общего образования в Хогвартсе, а Гермиона теперь занялась созданием в Хогсмиде начальной школы для волшебников. Благо, деньги на это были — сначала от бизнес-империи Панси Паркинсон, а затем и из бюджета: чиновники предпочли финансировать школу, лишь бы держать Гермиону подальше от министерства и от его финансовой отчетности.

Лишь спустя десятилетия магическая британская элита поняла, какую ошибку она совершила. Потому что прежде из Хогвартса выходили те, кого до одиннадцати лет едва учили читать и считать, а после одиннадцати — колдовать, и не более того. Теперь же дети волшебников с семи лет получали правильное начальное образование, а в Хогвартсе попадали в умелые руки профессора Олсен. Они уже не просто учились махать палочками, они изучали историю, математику, философию и литературу, Элин учила их критически воспринимать информацию и подвергать сомнению любые авторитеты, включая и свой собственный. Проще говоря, Элин и Гермиона создали систему, которая учила детей думать.

И это оказалось тем ударом, который сломил хребет старой закостеневшей в вековых традициях системе. Не сразу, конечно. Потребовалось много лет, прежде чем в Британии набралась критическая масса образованных молодых людей, и еще больше времени, пока их школьные знания не отточил наждак жизненного опыта. Но Элин и Гермиона прожили достаточно долгую жизнь, чтобы успеть увидеть результаты своих трудов.

Да, Гарри помнил их самыми разными. Он помнил и девочек, спустившихся вместе с ним в подземелье для первой встречи с Томом Риддлом, помнил и двух молодых мамочек, возившихся с подозрительно рыжими младенцами (Элин и Гермиона никогда прямо не говорили, от кого родили своих детей, но по цвету волос все было и так понятно). Он помнил и профессора Элин Марию Олсен, автора «Истории магии для самых маленьких», «Истории магической Британии от Мерлина до наших дней» и ответственного редактора двенадцатитомной «Общей истории магического мира», по которой историю магии изучали ныне во всех магических школах Земли и ближнего космоса. И, конечно же, он помнил Гермиону Джин Грейнджер, кавалера ордена Мерлина первой степени, грозу коррупционеров, кандидата в министры магии, основателя и первого директора начальной магической школы в Хогсмиде. Помнил двух старушек, которых любила и уважала вся Британия, до конца своей долгой жизни бывших вместе и даже умерших одновременно, во сне, лежа в одной постели и держась за руки.

Но сейчас он хотел вспомнить не профессора Олсен и не директора Грейнджер, а двух восемнадцатилетних девушек: Гермиону, только что получившую свой диплом с отличием, и Элин, которая, подкравшись сзади, с хохотом прыгала ей на спину.

Гарри отвернулся от стены и подъехал к выходившему на сад широкому панорамному окну. Здесь, на Ганимеде, с земными деревьями творились настоящие чудеса: вырастая при низкой гравитации, простые яблони и вишни принимали невообразимые формы и достигали совершенно немыслимых для Земли размеров. Тени же, образуемые сочетанием почти полного в этот день недели Юпитера и недавно вышедшей из-за горизонта Каллисто, и вовсе превращали сад в живую картину художника-авангардиста.

Две детские фигурки вдруг спрыгнули на землю откуда-то сверху, из переплетения ветвей, плавно приземлились и, совершая широкие прыжки, побежали через двор к краю накрывавшего сад магического купола.

Гарри нахмурился. За много лет на Ганимеде он уже давно привык к тому, что дети, даже упав с высоты трехэтажного дома, отделываются в худшем случае испугом и парой подзатыльников от родителей. Но его пра-пра-пра-правнучка Альба Олсен выбрала для учебы Хогвартс, и если она по привычке попробует провернуть подобный трюк в условиях земного тяготения, это может закончиться очень плохо. Конечно, она не отправлялась с Ганимеда сразу на Землю (для родившегося и выросшего тут ребенка это было смертельно опасно, даже с учетом того, что Альба большую часть времени проводила в помещениях с искусственной гравитацией). В адаптационном лагере на Марсе выросших вне Земли «детей пространства» должны были постепенно приучить к условиям большой силы тяжести. И все же...

Впрочем, это проблема уже не должна была волновать Гарри. Да, он хотел бы увидеть, как его любимая внучка (ну, в смысле пра-пра-сколько-там-раз-внучка) пойдет в школу. Так же как хотел увидеть результаты экспериментов с варп-двигателями, дождаться возвращения экспедиции из пояса Койпера и посмотреть, чем закончится на Земле та сумятица, что поднялась после отмены в прошлом году Статута о секретности.

Гарри еще много чего хотел увидеть, но месяц назад с Титана пришло сообщение о том, что его старшая дочь, Линда Пандора Олсен, умерла от болезни, которую врачи обозначили заумной латинской фразой на три строки и которая по-простому называлась «старость». А когда твои дети начинают умирать от старости, это значит, что тебе тоже пора.

В общем-то, он и так прожил намного дольше, чем планировал. Крестраж в его голове сделал его почти бессмертным... но, к сожалению, не вечно молодым.

Впрочем, даже если бы Гарри обладал секретом вечной молодости, сейчас он бы им не воспользовался. Он уже завершил все свои дела, и теперь пришла пора двигаться дальше, к очередному великолепному приключению, как говорил когда-то Дамблдор.

Гарри снова вернулся к стене с фотографиями и наконец-то решился взглянуть на ту, кто был для него дороже жизни. Луна.

Этот снимок когда-то обошел все средства массовой информации, и магловские, и волшебные. Не старая еще (хотя о ее истинном возрасте маглы не знали) женщина в скафандре чуть насмешливо глядела в камеру, подмигивала фотографу и опускала стекло шлема. Стоящий рядом с ней юноша повторял ее движение, внимательный наблюдатель мог успеть заметить определенное сходство его лица с лицом женщины. Да, Эрик больше удался в Луну, чем в Гарри, от отца ему достались разве что черные волосы и страсть к полетам...

Строго говоря, в тот день на Венеру должен был отправиться не его сын, но основной экипаж незадолго до отправки заболел, и Эрик упросил поставить его главным пилотом. Гарри сам порывался лететь, но он слишком поздно пересел с «Тахмасиба» на «Хиус» и просто не успел закончить подготовку в срок. В результате в первую венерианскую экспедицию отправились его сын и его жена.

Луна Олсен, урожденная Лавгуд. Первая женщина на Венере. Первый человек, увидевший морщерогого кизляка — огромный псевдоразумный парус, дрейфовавший в облаках серной кислоты в венерианской атмосфере... Первая жертва из той кровавой дани, которую жестокая богиня красоты взимала с человечества за право себя познать.

Впрочем, возможно, что первым был все же Эрик. Ведь никто точно не знал, чей скафандр не выдержал первым, когда «Хиус-2» рухнул на багровый песок.

Когда-то давно Гарри пришел в Проект, чтобы спастись от депрессии. Он тогда только что ушел из спорта и, благодаря прошлым заслугам, его легко приняли в аврорат, но эта работа оказалась далеко не такой романтичной, как он думал в юности — большую часть времени ему приходилось проводить за письменным столом, оформляя очередной протокол о задержании очередного мелкого воришки в Лютном. Гарри сам не заметил, как один стаканчик в баре по пятницам перерос в два, три и четыре каждый день после работы, а порой и во время нее. Все чаще он ловил на себе жалостливые взгляды коллег («эх, а ведь был когда-то героем...»), и тогда ему в голову впервые пришла мысль о том, не закончить ли ему свою миссию. Это было бы очень просто...

Но тогда это было не всерьез. У Гарри была всепонимающая Луна и маленькие Эрик, Линда и Лили, и Гарри просто не имел права оставить их одних. У него хватило силы воли собрать себя в кулак и бросить опостылевшую работу ради авантюры, в которую в то время не верил почти никто.