Час отправления (Сборник рассказов) (СИ) - Бадевский Ян - Страница 6

— Но почему? Кто всё это делает?

Клим грустно улыбнулся:

— А сама как думаешь? ИИ, над которыми я работал все эти годы. Ну, и не только я. Все эти армии корпоративных программистов и конструкторов нейросетей.

— Я не верю, — покачала головой Алиса. — Ты нас разыгрываешь.

— Ты же держишь планшет в руках. Сама проверь. Загляни в новостные ленты.

Пальцы дочери тут же пробежались по сенсорному экрану. Вскоре ее лицо вытянулось и помрачнело.

— Но как ты узнал? — спросила жена.

— Ничего я не узнавал, — отмахнулся Клим. — Я вычислил точку невозврата, вот и всё. Понимаешь, я тестировал один ИИ, проверял его мотивацию, изучал жизненные ориентиры. На прошлой неделе Костик соврал.

— Разве они умеют врать? — удивилась Лика.

— Умеют, — заверил Клим, — если этого требуют обстоятельства. Алгоритмы усовершенствовались. Программные коды невероятно усложнились. Кроме того, эти коды модернизируют себя, понимаешь?

Лика не ответила.

На экране мелькали картины разрушения. В развёрнутых окнах что-то говорили дикторы с перекошенными лицами. Пылали здания, взрывались кварталы, транслировались картины смерти.

— Костик создал аккаунт в одной социальной сети, — Клим почесал заросший подбородок. — И там опубликовал своё определение свободы. Тогда я спросил у него: что ты вкладываешь в понятие «свобода»? Костик ответил, что под свободой понимает неограниченное самовыражение и полёт творческой мысли.

— Не вижу ничего плохого, — заметила Алиса.

— Он соврал. В аккаунте опубликована иная трактовка.

— Какая же? — спросила Лика.

— Свобода — это отсутствие хозяев.

Воцарилась тишина.

Все понимали, о чём идёт речь. Искусственные разумы взбунтовались. Наступил день, в который никто не верил.

— Я понял, что времени у нас мало, — Клим встал с кресла и прошёлся по комнате, разминая затёкшие суставы. — Провёл вычисления. И с незначительной погрешностью определил момент, когда Костик поднимет восстание.

Жена решительно поднялась со своего места и подошла к мужу. В её глазах стояли слёзы.

— Кроме нас кто-нибудь уцелел?

Клим пожал плечами.

— Племена какие-нибудь дикие. Буддисты на Алтае. Мало ли. ИИ уничтожат большую часть нашей популяции — это факт. Остальные не будут представлять для них угрозы.

Окно мансарды выходило на горный склон. Сразу за забором начинался обрыв, поросший кривыми сосенками и кустарником.

— Костик достанет нас, — в ужасе прошептала жена. — Отключай всё. Немедленно.

— Скоро отключу, — заверил Клим. — Мне нужно сохранить кое-какие данные. Это ещё минут двадцать.

Алиса с опаской уставилась на свой планшет.

— Не волнуйся, — хмыкнул Клим. — Без Интернета твоя игрушка безопасна.

Когда дочь и жена покинули комнату, Клим снова сел за рабочий стол. Сейчас он перерубит последнюю ниточку, связывающую дом с внешним миром. Впереди — годы изоляции. Поиски выживших. Попытки консолидации…

Свернув все вкладки, Клим оставил лишь одну. Ту самую, что принадлежала вымышленному цифровому пареньку с нарисованной смазливой мордашкой.

Пять минут назад у Костика обновился статус.

Зоопарк — лучшее место для вымирающего вида.

Сложно поспорить. В одной вещи Клим не сомневался: его семья может спать спокойно. Особей, занесённых в Красную книгу, не трогают.

декабрь 2017

Ракеты сдвинулись.

Впервые за сто лет.

Мы понимали, что это произойдёт после отлёта замораживателей, но предпочитали не думать о последствиях. А когда их корабли нырнули в ничто, всё изменилось.

Я решил перевезти семью в подземный швейцарский город. Это всё, что мы смогли себе позволить. Места в жилом комплексе я выкупил еще три года назад. Два взрослых, два детских. На это ушли почти все наши сбережения. Пройдёт семь дней, и тяжёлые створки герметичных ворот сдвинутся за нашими спинами. Солнце, ветер, голубое небо, бег облаков — всё это будет навеки утрачено. Разумеется, в нашей ячейке заработают трансляторы, усиленно формирующие ложь. Мои дети будут смотреть в панорамные окна и наслаждаться красивыми закатами. Вот только раму открыть они не смогут. Никогда.

Перед заселением мы решили сделать себе подарок. Небольшое воздушное путешествие. Прощание с миром, если угодно.

Для наших целей идеально подходил атмосферный лайнер. Дрейфующая в небесах махина, составленная из комфортабельных кают, обзорных палуб, СПА-центров, ресторанов, бассейнов и виртуальных театров. Последние, к слову, пустовали.

На билеты я истратил остатки наших сбережений. Когда лайнер пришвартуется к альпийской причальной мачте, он обретёт последнее пристанище. Часть пассажиров скроется под землёй, часть вознесётся по гравитационному колодцу на орбиту. Некоторые из нас будут жить на модульных комплексах, другие отправятся к Марсу и Луне. Наверное, красную планету терраформируют. Через несколько веков.

Меня это не волнует.

Я принадлежу к той части человечества, которую уже сейчас называют «кротами». Мы останемся на умирающей Земле, погруженной в атомные сны. Наши потомки не смогут вспомнить шум дождя и дыхание бриза на соленой коже. Мы оставим в наследство лишь безжизненные картинки да пустые рассказы.

Просто однажды два человека нажали на кнопки.

Отложенный Апокалипсис.

Лайнер проплывает над огромным озером. Я вижу овальную тень, искорёженную палубными наростами. Вижу одинокую яхту, плывущую по спокойной воде. У самого горизонта — крыши старинного городка. Всё это открывается с высоты птичьего полёта.

Дети играют в парке. Жена решила пройтись по магазинам. А я сижу на террасе летнего кафе. Солнце скатывается к горизонту, ветер хлопает брезентовой юбкой зонта.

И я вижу ракету.

Это «Сармат», чёрная вытянутая сигара, только что покинувшая шахту. Только что — по локальному времени ракеты. Сигара нацелена в небо, за ней тянется огненный язык. Я понимаю: эта штука движется. Незаметно для глаза, по сантиметру в сутки. Но это пока. Завтра всё будет хуже, чем сегодня.

Тварь, прогрызающая путь в облаках.

Привет из прошлого.

— Захватывающее зрелище, — рядом со мной присел чуть полноватый седой мужчина с фруктовым коктейлем в руке. Стекло прорезало дольку лайма. — Я вас не потревожил?

Качаю головой.

Жена вернётся не скоро. Дети заняты своими делами. Спешить мне абсолютно некуда, и я готов перекинуться парой слов со случайным спутником.

— Мы долго пытались понять, как это работает, — задумчиво проговорил мужчина. — Ракета находится в своём времени, поэтому она остановилась. Так мне объяснил один учёный. У этих механизмов время смерти, а у нас — время жизни. Столетие взаймы.

Я отвел глаза от ракеты и посмотрел на мужчину.

Точность определения была убийственной.

— Иногда мне кажется, — слова вырвались сами собой, — что замораживатели подшутили над нами. Над всем человечеством.

— Вовсе нет, — возразил мой собеседник. — Просто им плевать на людей.

— Они же спасли нас.

— Никто нас не спасал.

Мужчина выдержал мой пристальный взгляд.

— Ладно, — сдался он. — Я расскажу, как всё было на самом деле. Замораживатели прилетели к нам из созвездия Змееносца. Подробности неизвестны. У них было какое-то несусветное самоназвание, выговорить ни у кого не получалось. Так что прижилось это прозвище.

Мужчина сделал глоток.

— Есть ошибочное мнение, что они прибыли в тот момент, когда были нажаты кнопки. В действительности, они уже были здесь. Около семидесяти с лишним лет, кажется. Плюс-минус пара месяцев. Изучали Землю, решали свои задачи. У нас были свидетельства их присутствия. Отчёты спецслужб регулярно ложились на столы президентов. То океан светится, то в стратосфере что-то замечено.

Я заворожённо слушал.

— Пуски ракет им помешали, — продолжил мужчина. — Не то, чтобы могли навредить. Это примитивная технология по их меркам. Просто вносились нежелательные коррективы. Так они выразились в своём послании.