Ослокрады (с иллюстрациями) - Даррелл Джеральд - Страница 9

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая

– Ну, мы творим чудеса, – потирала руки Аманда, с удовлетворением глядя на стадо из четырнадцати грустных ишаков и одного пони.

– Погоди радоваться, мы еще не закончили, – заметил Дэвид.

– Слушайте, давайте сначала переправим все это стадо на Остров Гесперид, а потом уж решим, как быть с ишаками папаши Никоса, – предложила Аманда.

– Правильно, – сказал Яни. – Так и надо сделать.

Выходить на ночную прогулку неохота было всем ишакам. Но когда они поняли, что их хотят загнать в воду и заставить плыть, тут уж начался всеобщий бунт. Ишаки лягались и упрямились, а один даже отвязался и что есть мочи носился по пляжу, пока перепуганные дети не поймали его и не привязали ко всем остальным. Бедняжкам так не хотелось переходить к водным процедурам, что операция по переправе стада на остров заняла более часа. Оказавшись на суше, ослы недовольно отряхивались и глубоко вздыхали, выражая свое раздражение. Ребята заботливо отвели их на террасу, привязали и положили перед каждым изрядную охапку сена, чтобы отвлечь от неприятных ощущений. Затем переплыли назад на Мелиссу.

– Значит, так, – прошептал Яни, когда дети укрылись в зарослях бамбука, примыкавших к полю, – эта земля принадлежит папаше Никосу. Ослов он обычно привязывает к фиговому дереву. Когда он появится, я выйду из засады и подниму шум.

– Какой шум? – не поняла Аманда.

– А вот увидите, – сказал Яни и таинственно улыбнулся Аманде. – Я совершенно уверен, что это отвлечет их внимание от ослов, но и вы не зевайте – я не смогу задержать их надолго.

– Мы оценили, как ты отвлек внимание Страхиса, – захихикала Аманда.

– Подумаешь! – махнул рукой Яни. – С этим-то было справиться легко. А вот папаша Никос – крепкий орешек и с ним придется повозиться.

Дети терпеливо ждали, и как только взошло солнце, папаша Никос с семьей появились в поле. К счастью похитителей, папаша Никое привел с собою всех четверых ослов. Весело болтая, отец семейства, его супруга и два сына спустились с холма, привязали ослов к фиговому дереву и, достав мотыги, принялись за работу.

– Пора, – сказал Яни.

К удивлению Аманды, Яни достал из кармана перочинный нож и, прежде чем ребята что-нибудь поняли, сделал у себя на ступне два надреза, так что между пальцами ноги потекла кровь.

– Что ты делаешь?! – с ужасом спросила Аманда. Тот прикусил губу, но все же улыбнулся девочке.

– Надо, чтобы все выглядело реалистично, – сказал он, – иначе папашу Никоса не одурачишь. Ну, отвязывайте ослов и переправляйте их на Остров Гесперид, а затем возвращайтесь в деревню. Я буду там.

Он спрятал нож и скрылся в зарослях.

– Интересно, чего это он?! – спросил Дэвид.

Аманда пожала плечами.

– Мне самой интересно, – сказала она, – но он умница, так что пусть действует, как считает нужным. Ну, теперь скорее к дереву!

Они проползли вокруг поля и спрятались за кустами возле фигового дерева. Вдруг они с изумлением и тревогой увидели, как Яни вышел из бамбука навстречу папаше Никосу и его семье. Мало того, он пожелал папаше Никосу доброго утра, на что тот вежливо ответил. Потом Яни тактично поинтересовался насчет урожая и вдруг повалился на землю с таким протяжным криком, что Аманда даже подпрыгнула на месте.

– Змея! Змея! – вопил он. – Меня укусила змея!

Папаша Никос и его домочадцы тут же побросали мотыги и бросились туда, где Яни катался по траве, как будто его и в самом деле укусила змея. Члены семейства собрались вокруг мальчика, подняли ему голову и осмотрели рану, наперебой предлагая множество средств, помогающих от укуса змей. Крики Яни были столь душераздирающи, что папаше Никосу и всем остальным пришлось перекрикиваться, чтобы понять друг друга. Какофония послужила отличным прикрытием для шума, с которым Аманда, Дэвид и Простаки отвязывали и угоняли ослов.

– Утюгом прижечь, – промычал папаша Никос, – и все пройдет.

– Нет, нет, – воскликнула мамаша Никос, – чеснок с оливковым маслом. Моя мама всегда так делала.

– Умираю!!! – вопил Яни. Сквозь полузакрытые веки он увидел, что осликов успешно увели, и кричал скорее оттого, что вошел в роль.

– Нет, нет, золотко, – гудел папаша Никос, – мы тебе умереть не дадим. Сейчас отнесем тебя в деревню, прижжем раскаленным утюжком, и все пройдет.

– Никаких утюгов! Только чеснок с маслом! – визжала мамаша Никос.

– Замолчи, – возмутился отец семейства. – Кто из нас лучше разбирается, я или ты?

– Умира-аю, – жалобно простонал Яни, как будто и в самом деле готовился проститься с жизнью.

– Дайте ему глоток вина, – распорядился папаша Никое. – Бутылка под деревом, где привязаны ослы.

Все члены семьи Никое были до того встревожены и напуганы, что один из двух сыновей, который помчался за бутылкой, не заметил даже, что ослов под фиговым деревом уже нет. Яни вопил и стучал зубами так правдоподобно и самозабвенно, что пришлось раскрывать ему рот, чтобы влить туда вина.

– Я погиб, – продолжал стенать Яни, – я погиб.

– Что ты, что ты, родненький, – мычал папаша Никое. – Сейчас отвезем тебя в деревню, все будет хорошо. Приведите сюда одного из ослов.

Сыновья папаши Никоса побежали к фиговому дереву, и, когда обнаружили, что ослы исчезли, у них перехватило дыхание.

– Папа, – сказали они, вернувшись назад, – ослов там нет.

Лицо папаши Никоса побагровело от гнева.

– Растяпа! – рявкнул он на жену, которая, по его мнению, и была причиной неприятности. – Не могла привязать их как следует.

– Сам растяпа! – оскорбилась мамаша Никос. – Я-то привязала их накрепко!

– Привязала бы накрепко, они бы не исчезли, – сердился папаша Никос.

– Умираю, – жаловался Яни.

– Сперва отнесем его в деревню, а потом вернемся за ослами, – решил отец семейства. – Они не могли далеко уйти.

– Я умер, – заявил Яни. – Поздно нести меня в деревню.

– Нет, нет, малыш, – папаша Никос ласково погладил парнишку, – мы не дадим тебе умереть.

Все четверо подняли Яни и понесли в деревню, кряхтя от тяжести. На каждом шагу Яни уверял их, что лучше бы положить его под оливой и оставить умереть, так как надежды на спасение уже нет.

Наконец, совершенно измученные, они достигли главной площади деревни, жители которой еще только начали просыпаться. В таверне быстро сдвинули два стола и положили на них Яни. Вскоре здесь собралась почти вся деревня. Даже папаша Йорго (которому, как вы помните, перевалило за сто) приплелся, чтобы дать совет, который был с благоговением выслушан остальными жителями, – еще бы, ведь старейший житель деревни должен понимать толк в змеях больше, чем кто-либо еще! И тут же все заговорили одновременно. Каждый предлагал свое средство, и сцена разыгралась настолько бурная, что Яни с огромным трудом сдерживал смех. После того как его рана была смазана семнадцатью самыми разными снадобьями и перевязана грязнейшей тряпкой, мальчика отнесли к нему домой и положили на постель. Затем тщательно затворили ставни и дверь – ведь, как известно, ничто не вредит больному больше, чем свежий воздух, – и отправились по домам, продолжая спорить по дороге. Яни лежал на своей постели в затененной комнате и смеялся так, что из глаз его потоками лились самые непритворные слезы.

Никогда еще деревня Каланеро не знала такого дня, как нынешний. Сельчане возвращались восвояси, по-прежнему обсуждая укус змеи, едва не погубивший Яни. Они уже собрались было расходиться, как вдруг по деревне пробежал Филимон Страхис с лицом бледным, как оконная замазка.

– Все-е-е сюда! Все-е-е сюда! – драматично орал он. – Нечи-и-и-стая сила! Нечи-и-и-стая сила!

Рухнув на один из столов в таверне, он принялся театрально стенать:

– Не-чи-ста-я! Не-чи-ста-я!

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая