Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 41

Я полюбопытствовал, как выглядит "солнечный диск". Шонек подозвал одного из единоверцев, помогавших Сектанту мастерить очередную секцию крепостной стены Цитадели, что-то быстро бросил тому на вохейском. Тенхорабит, невысокий, мужик в годах, снял с шеи и протянул мне бронзовую бляшку на верёвочке из какого-то растительного волокна. Я повертел в руках желтоватый круг с выдавленным квадратом, рассечённым на четыре части. При более внимательном рассмотрении оказалось, что это скорее не квадрат, а свастика. Ещё на Земле доводилось слышать, что данный символ не только фашистский, но и древний языческий. Так что особого удивления не было. Вернув амулет владельцу и попрощавшись на время с Шонеком, отправился дальше по делам, которых было выше крыши самой высокой хижины: тяжела ты доля правительская.

Глава восьмая.

В которой герой осознаёт смысл слова "быковатый", борется со священными коровами и ничего не понимает в музыке бронзового века.

Да, давно я не заглядывал во владения Ньёнгно. Изменения бросаются в глаза: периметр загона для скота растянулся на пару перестрелов, если не больше. Трава внутри ограждения местами вытоптана до самой земли, красновато-коричневой, как и почти везде на нашем острове. По вечернему времени подопечные маленького тагирийца были на месте: как Туни с Охиу, так и тёлки, выменянные на продовольствие у тенхорабитов. Ну и разумеется, главная достопримечательность сего уголка - Малыш. Впрочем, Малышом назвать данный экземпляр крупного рогатого скота как-то язык не поворачивался. В загородке из крепких жердей стоял матёрый бычара, взирающий на мир со столь специфическим выражением на морде, что, глядя на него, становилось совершенно ясно, откуда в русском языке появилось не очень лестное определение "быковатый".

Да, мощный зверюга вымахал. "Распорядитель стадами", перехватив мой восхищённый взгляд, затараторил с жутким акцентом, что, дескать, отличный витух вырос, от него пойдёт хорошее потомство, надо только дождаться, когда "невесты" подрастут. Я машинально перевёл взгляд на телок, меланхолично жующих траву в отдельном загоне.

-И сколько ещё ждать, пока они подрастут? - интересуюсь.

-Приплод могут дать, если он покроет их уже сейчас - отвечает Ньёнгно - Но лучше дождаться середины дождей.

Я прикидываю: сухой сезон всего месяц, как наступил, до "середины дождей", то есть разгара влажного периода, больше полгода.

В сущности, моё сегодняшнее появление на "протоферме" связано как раз с тем, что наступает пора навигации, и нужно решать вопрос с закупкой в Тагире крупной партии коровьего молодняка: сможет ли мой "распорядитель стадами" отправиться в экспедицию, готов ли он оставить имеющихся "кэрээсин" на своих местных подручных.

Скоро приплывут вохейские торговцы. И их ожидает не очень приятный сюрприз: основной объём тонопу, что в прежние годы выменивался ими на привозимое оружие у десятков, если не сотен туземцев, нынче сосредоточен в руках Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками. Точнее - верного помощника нашей повелительницы и по совместительству руководителя братства "пану макаки"

Чирак-Шудай за полгода успел немало сделать. И если качество и количество железа оставляло желать лучшего, то с бронзой дела обстояли, на мой взгляд, просто великолепно. Сам мастер-металлург, правда, постоянно ворчал. Всё было, по его мнению, не так: работники из моих папуасов хреновые - дрессировать и дрессировать их ещё; идиотизм с тасканием руды из Верхнего Талу до побережья, вместо организации производства где-нибудь в Кесу или Среднем Талу, чтобы на двадцать с лишним километров до Мар-Хона тащить уже выплавленную медь, весящую от силы треть первоначального сырья. И т.д., и т.п. Я конечно согласен, со стариком - и насчёт оценки качества туземцев как рабочей силы, и по поводу необходимости тратить лишнее время на перетаскивание руды. Ну, ничего, со временем приданные мастеру тинса-бунса с хонами выучатся. Да и над решением второй проблемы работаем: между мной и Ботуметаки было проведено несколько бесед, в ходе которых кесский таки получил твёрдое обещание поддержки со стороны братства "пану макаки" в случае конфликтов с непокорными "сильными мужами" своей земли. А поскольку повод найти всегда можно, то туда уже отправился Кано с полусотней бойцов - поддерживать правителя в споре со старостой деревни, расположенной как раз на пути от медных рудников до Уке-Поу. Разумеется, условия "другу Ботуметаки" были поставлены весьма определённые: в обмен на помощь в подчинении соплеменников таки "слушает дружеские советы по управлению страной" от моих людей, а также разрешает строительство на границе Кесу и Талу медеплавильного производства и пользование тамошними лесами для пережигания в уголь.

В общем, благодаря стараниям металлурга-тенхорабита наше собственное производство изделий из мышьяковистой бронзы теперь превосходит вохейский импорт. Две трети изготовляемого, конечно, уходит на вооружение "макак" и воинов лояльных "сильных мужей", да и сельскохозяйственный с прочим инвентарь тоже требовался. Но оставшегося вполне хватило, чтобы большая часть ракушек, столь нужных чужеземным торговцам, перекочевала в руки типулу-таками. Причём немало вообще в долг, под моё обещание выгодно выменять тонопу на заморские мечи и топоры: нынешний мой статус заметно отличался в лучшую сторону от такового двухлетней давности - одно дело наместник Вэя-Хона, в любой момент могущий лишиться своего места вместе с головой, а совсем иное - первый советник и без пяти минут муж Солнцеликой и Духами Хранимой.

Сочетание возросшего предложения на местном рынке металлических изделий с фактической монополией на основной предмет нашего экспорта неслабо подсократит прибыли вохейских торговцев по старой схеме: ткани с железом в Тагиру - бронза в Пеу - тонопу в Вохе. Зато у них появляется возможность компенсировать потери за счёт транспортировки к нам на остров телят. Причём я настолько великодушен, что возместят свои потери, в конечном счёте, заморские купцы с лихвой. Потому что улов "денежных" ракушек в этом году существенно прибавился: мелководья Тинсокского залива для их сбора подходят не меньше, чем отмели у западного побережья. Вдобавок, почему-то доля более дорогих розовых в Тинсоке на четверть выше, чем в Хоне.

Отдав дань туземным приличиям, согласно которым сразу же переходить к делам некультурно, то есть, поговорив о том, да сём, я приготовился завести разговор о командировке Ньёнгно на историческую родину, как увидел кое-что, не очень мне понравившееся.

Беседуя с "распорядителем стадами", я краем глаза засёк компашку туземцев, направлявшихся к загону. Остановившись в паре шагов от ограды, за которой стоял Малыш, они поставили на землю несколько корзин с корнеплодами. Вышедший вперёд хонец начал что-то торжественно нараспев декламировать, обращаясь к рогатому обитателю загона. И судя по спокойному, даже равнодушному, поведению молодого быка, подобного рода посетители не редкость для обитателя загона. Заинтересованный происходящим, я медленно подошёл поближе к пришедшим. Малыш дружелюбно обнюхивал говорившего, положив морду на жерди ограждения.

Ну, всё, приплыли.... Я присутствовал при оправлении недавно зародившегося не то магического, не то религиозного обряда: у быка немало-немного просили, в обмен на сладкий кой, поделиться силой и мужским здоровьем. Священных коров нам здесь, на Пеу не хватало. В общем, вспылил я...

Просители, опознав в извергающем в их адрес ругательства вперемешку с непонятными заклинаниями самого великого и ужасного Сонаваралингу-таки, немедленно ретировались. Бедный Ньёнгно, который не мог последовать примеру незадачливых быкопоклонников, съёжился в два раза.