Гвардии «Катюша» - Бороданков А. П. - Страница 31

Весь февраль и первую половину марта подразделения нашей бригады находились на огневых позициях под Красным Бором, обеспечивая наступательные действия стрелковых частей. В марте от каждого дивизиона были выделены «кочующие батареи». Это было новое в тактике ведения огня ГМЧ для систем тяжелого калибра. Мне пришлось командовать одной из них, производить пуски отдельными снарядами, залпы отдельными установками, а также и батарейные залпы по строгому графику, разработанному штабом бригады и согласованному с нашей пехотой. В те дни приходилось встречаться и обмениваться опытом с командирами других «кочующих батарей»: лейтенантом В. А. Красных, лейтенантом H. А. Чашиным.

Пробовали мы стрелять и снарядами М-28. Эти снаряды и легкие металлические пусковые рамы к ним изготовлялись тогда в осажденном Ленинграде. Дальность стрельбы этих 280-миллиметровых снарядов была всего 1,1–1,5 км (с различными баллистическими данными). Головная часть снаряда заливалась взрывчатым веществом, чувствительным к детонации, особенно при минусовой температуре воздуха. Огневые позиции приходилось занимать в боевых порядках самых передовых стрелковых подразделений с таким расчетом, чтобы огневой удар наносить в глубину обороны противника. Это было весьма рискованно, так как неприятель стремился всячески засечь наши позиции и постоянно обстреливал их из всех видов оружия.

27 апреля 1943 года бригада вошла в состав 1-й гвардейской минометной дивизии, командиром которой был генерал-майор В. Г. Соловьев, начальником штаба — полковник В. Д. Петров. В составе этой дивизии бригада продолжала боевые действия до октября 1944 года.

7 мая 1943 года представители Военного совета Ленинградского фронта вручили нашей бригаде боевое гвардейское знамя, которое с честью было пронесено гвардейцами от Ленинграда до Берлина. Знамя принял командир бригады гвардии полковник А. М. Лобанов. Он опустился на колено, поцеловал знамя и вместе с нами, стоящими в строю, произнес слова гвардейской клятвы на верность партии, народу.

Те незабываемые минуты до сих пор стоят у меня перед глазами. Тогда мне посчастливилось быть в строю при вручении гвардейского знамени, затем я присутствовал при вручении бригаде боевых орденов и, наконец, находился в строю бригады в день ее расформирования. Вместе со всеми я тогда поцеловал знамя, потом сопровождал его в Москву, где сдавал знамя в Центральный музей Советской Армии, а боевые ордена бригады — в Секретариат Президиума Верховного Совета СССР.

Все эти события свято хранятся в памяти оставшихся в живых гвардейцев бригады.

…После завершения боевых действий под Красным Бором в нашей бригаде произошли некоторые изменения. Вместо 6 дивизионов стало 4. Если раньше мы загружали на пусковую установку 4 снаряда ТС-30, то теперь, удлинив прижимные стяжки, закрепляющие ящики в раме, стали загружать на установку 8 снарядов (в два яруса). Огневая мощь батарей и дивизионов увеличилась в 2 раза, и поэтому сокращение бригады на 2 дивизиона не только не уменьшило ее силы, а наоборот, за счет двухъярусной загрузки ее мощь даже повысилась.

В мае 1943 года бригада передислоцировалась в Лесное, в полосу боевых действий 67-й армии, где 22 июля начались наступательные бои на Синявинском выступе. Нам тогда приходилось производить по нескольку залпов, не меняя огневых позиций, и мы видели, как на Синявинских высотах бушевало море огня от наших залпов. В артиллерийской подготовке в составе 1-й гвардейской минометной дивизии участвовали 2, 5 и 6-я бригады М-30, а также несколько полков М-13.

В этих боях особенно отличились дивизионы нашей бригады, которыми командовали офицеры В. Т. Москалев и А. Г. Рыжановский. Здесь, в условиях лесисто-болотистой местности, бойцы проложили дороги из жердей и фашинника. Проходившие по ним тяжело груженные боеприпасами машины нередко проваливались в топь. Тогда приходилось разгружать их от боеприпасов, вытаскивать из грязи и вновь пробиваться в район огневых позиций. Когда машины добирались до намеченного рубежа, гвардейцам приходилось почти километр волоком по болоту тащить ящики со снарядами. И это надо было делать и днем, и ночью, под артиллерийским обстрелом и бомбежками. Руки солдат были в кровавых мозолях, с сорванной кожей.

Поистине героическим был тогда труд водителей машин. Совершая рейсы в Шлиссельбург за снарядами и обратно на огневую, каждый из них в одиночку выгружал и разгружал свою машину, и так до тех пор, пока буквально не падал от изнеможения.

В те дни мы подчас завидовали личному составу гвардейских минометных полков М-13, где установки были смонтированы на автомобилях. «Им-то что, — говорили наши ребята. — Они зарядились, выехали на огневую позицию, „пропели“ „Катюшу“ и — марш в тыл на зарядку боеприпасами. Их немцы и засечь-то не успевают, а если и открывают огонь, то уже по пустому месту. А мы, пока подготовим залп своих тяжелых систем, измучимся, да и уйти быстро не всегда удается». Бои под Синявином продолжались до 6 сентября 1943 года. В них тогда особенно отличились наши электротехники: Сергей Захаров, Михаил Степанов, Василий Есаков, Александр Суханов, Лариса Дубровицкая, Иван Сикорский, военфельдшер Лев Левицкий и санинструктор Анна Кубракова (Тищенко).

А вообще надо сказать, что в тех боях не было различия, кто командир, а кто рядовой. Всем без исключения приходилось делать общее дело — готовить залпы. Немало наших боевых друзей при этом пали смертью героев. Тогда остававшиеся в строю мелом писали на снарядах: «За Кувшинова», «За Крестьянинова» — и посылали эти снаряды на позиции немецких захватчиков.

В дни боев я сдружился с командиром 3-й батареи старшим лейтенантом Сашей Алексеевым — гвардейского роста, молодым, красивым парнем. Мы и огневые выбирали вместе, и фланги наших батарей бывали рядом. Как-то в начале августа мы с ним стояли у землянки на бруствере окопа, любуясь рассветом над Синявинскими высотами. Наши батареи были готовы к залпу. Над болотами клубился густой туман, было сыро, прохладно. Наша артиллерия молчит, немцы постреливают, нервничают. Проревел «ишак» (так мы прозвали немецкий шестиствольный миномет), выпустил по нам свои реактивные мины. Наблюдаем их взрывы. В низине хорошо слышен каждый разрыв, и видно было, как на его месте поднимался огненный пузырь, напоминающий те мыльные пузыри, какие пускали мы в детстве. При первых лучах солнца эти пузыри, поднимаясь выше тумана, играли всеми цветами радуги. Красивое зрелище. Любуемся им и рассуждаем: вот как запустим своих «головастиков», так, наверно, почище этих пузыри будут: из земли, металла да фашистских костей.

Внезапно несколько вражеских мин разорвались на нашей огневой. Мы с Сашей не успели спрыгнуть в окоп, как вокруг нас засвистели осколки. У Саши в это утро за борт шинели была засунута тяжелая книга. Любил он читать. После обстрела, закурив, снова увидел я у него книгу, спрашиваю: «Что ты читаешь?» Отвечает: «Перечитываю „Войну и мир“ Л. Толстого». Достает книгу, подает мне. Я беру ее и замечаю, что она пробита. Открываю и вижу в книге горячий осколок. Взглянул на шинель Саши, а на ней дырка в том месте, где лежала книга. Возвратив книгу вместе с осколком, посоветовал Саше сберечь их до конца войны как память об этом утре…

…В ходе Синявинской операции было перемолото несколько гитлеровских дивизий и уничтожено большое количество вражеской боевой техники. В конце операции от нашей бригады были выделены «кочующие батареи», которые еще некоторое время продолжали боевые действия.

В один из сентябрьских дней 1943 года в штаб бригады, находившийся в это время на левом берегу Невы, у поселка Мартино, были вызваны отличившиеся в боях гвардейцы для получения правительственных наград. Капитан П. В. Требушенко — отличный строевик, строгий и требовательный командир, построил под обрывом берега прибывших, четко доложил о них вышедшему из блиндажа командиру бригады. Полковник стал вручать ордена и медали, благодарил каждого награжденного за верную службу Родине, пожимал руку.

Вот из строя вызвали рядовую Антонину Петрову. С левого фланга шагнула вперед совсем еще юная семнадцатилетняя девушка. Все мы знали ее, прославленную связистку, которая по телефону передавала нам на огневые команду «Огонь», строго следила за дисциплиной связи, не допуская лишних разговоров, и все время держала в повиновении наших дежурных телефонистов. Особенно отличилась она в синявинских боях, неоднократно под огнем противника восстанавливая нарушенную связь.