Заклятая невеста (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 81

Льер пропускал мои пряди сквозь пальцы, и я сделала то же самое.

— Красавец, да? — усмехнулся он.

Снежная прядь шелком скользнула по ладони, и я улыбнулась.

— Тебе идет.

Он приподнял бровь.

— Нет, правда.

— Мог бы не переспрашивать.

— Ты и не переспрашивал, — хитро заметила я. — Но со мной можешь быть уверен, что правды тебе не избежать. Даже если она очень неприятная.

— О, это я уже понял, — в тон мне ответил он.

А потом наклонился и коснулся губами моих губ. Сколько за сегодняшний вечер было таких поцелуев — легких, невесомых — не перечесть. Я потеряла им счет, и я была счастлива. Безоговорочно несказанно счастлива, наверное, впервые за всю свою жизнь чувствуя сама. Теперь я понимала, что морок влюбленности в Майкла не шел ни в какое сравнение с силой настоящей любви.

— Ронгхэйрд сказал, что тебя хотят предложить стать королевой Двора.

— Мне?! У меня же другой источник силы, — искренне изумилась я.

— Мать Золтера была королевой Двора Смерти, — напомнил Льер.

При упоминании о Золтере меня передернуло. Теперь я поняла, о чем говорила Арка: память рода вернулась через меня, как это произошло во время раскрытия моей истинной силы в зале. Я все равно узнала бы правду так или иначе, даже если бы все пошло по другому пути, когда сила жизни набрала бы мощь, я бы все вспомнила. Об этом мне тоже рассказал Льер — оказывается, это глубочайшее признание мира. Если элленари «видит» всю многовековую историю рода, она не просто признана Аурихэймом, она признана как достойная править.

Рассказал он и о том, почему не мог почувствовать меня в нашем мире: уходя из Аурихэйма, элленари не просто слабеют, но и становятся смертными. Рожденные в другом мире ничем не отличаются от людей, с той лишь разницей, что в их крови дремлет сильная магия.

— Она была женой короля, — отмахнулась я. — К тому же… я не хочу править. Я не вижу себя королевой.

— Но ты королева, Лавиния. Ты защитила их, когда им угрожала смерть. Не просто смерть — небытие.

— Вообще-то я вяло сопротивлялась, — сказала я. — А защитил всех ты, когда пропустил через себя тьму. Когда я думала, что тебя потеряла…

Льер усмехнулся, а потом крепче прижал меня к себе.

— И мы почти подошли к вопросу, который я давно хотел тебе задать. Ты станешь моей женой? Если уж ты так хочешь быть королевой при короле…

— Погоди, — сказала я. — Ты сейчас намекаешь, что…

— Да, нас хотят видеть парой.

— Потрясающе!

— Лавиния, я не так выразился, — он рассмеялся. — Мне плевать, что они там хотят. Я хочу, чтобы ты была моей. Безраздельно моей. Завтра ко двору прибудет моя мать…

— Надеюсь, она задаст тебе хорошую трепку, — хмыкнула я.

— Все никак не можешь забыть, что я ей не сказал?

— Никак, — ответила я. — И думаю, не только я. Ты все продумал, да?

— Когда? — почти искренне возмутился Льер.

— Не знаю, — я пожала плечами.

— Лавиния, — он погладил мой подбородок и мягко сомкнул пальцы, разворачивая меня к себе лицом. — Ты ответишь на мой вопрос?

Прежде чем я успела сказать, что подумаю — исключительно из вредности, на ладони его возникло колечко. Аккуратное колечко с ярко-синим сияющим камнем с черными прожилками, который был до безумия похож на…

— Алаэрнит! — воскликнула я.

— Да, — подтвердил Льер.

Камень мага. Так его называли у нас, но месторождения (если они и были когда-то, а сейчас я очень в этом сомневалась) иссякли в глубокой древности. До нас дошли только несколько украшений с алаэрнитом, передающихся из поколения в поколение, и те постепенно теряли свою силу. В нашем мире алаэрнит угасал.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Лавиния, — произнес он. — Хочу, чтобы ты стала моей. И я знаю, что в твоем мире принято делать так…

Льер подхватил мою руку и надел кольцо мне на палец.

— Ты выйдешь за меня?

Я закусила губу, глядя на переливающийся искрами камень, отзывающийся на мою силу. Здесь его сияние было таким ярким, что хотелось зажмуриться.

— Да, — тихо сказала я. — Да, Льер, я выйду за тебя.

— Ну все. Теперь можно спокойно спать.

— Что?!

Мой крик был таким громким, что задремавший на кушетке в изножье бъйрэнгал подскочил и принялся озираться по сторонам. Льер расхохотался, и я стукнула его по плечу.

— Ты невыносимый! Ты это знаешь?

— Знаю, — ответил он. — Моя родительница сказала мне то же самое.

— Ты с ней виделся?!

— Да. Пока ты общалась с Лизеей, — произнес он.

— Я общалась с Лизеей пять минут!

Чтобы узнать, что Наргстрен оглушил Ронгхэйрда заклятием, когда тот создавал поисковую нить. Наргстрен предложил ему присоединиться к ним с Ирэей, а когда тот отказался, оставил связанным заклинанием до того, как все разрешится. Ронгхэйрд сумел разомкнуть плетение, но с предупреждением опоздал, я уже начала говорить.

План Наргстрена с принцессой был до смешного прост: когда я пытаюсь рассказать правду, Золтер приходит в бешенство. Он меня убивает, Ирэя делает из этого трагедию, они все-таки поднимают мятеж, и трон достается ей. Наргстрену, разумеется, отводилась роль короля, хотя если честно, я в этом сомневалась. Ирэя не из тех, кто станет делиться властью.

Как бы там ни было, они не учли несколько важных факторов, в частности, что я — сильная элленари. И что я, видимо, все еще была нужна Золтеру. Возможно, до полного отступления Пустоты из мира, иначе он превратил бы меня в горстку пепла, а не попытался увести за собой.

— Полчаса. Если быть точным, — голос Льера вернул меня в реальность.

— Ты считал?

— Я помню каждую минуту, когда я не с тобой, — он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. — Моя королева.

— Эй, — напомнила я, — я согласилась стать твоей женой, но я не соглашалась стать королевой.

— Для меня ты всегда будешь королевой, — серьезно ответил Льер. — Это кольцо принадлежало моей матери, а до этого — моей бабушке. Его дарили мой отец и мой дед, правда, по несколько иным поводам… Наши традиции отличаются от традиций твоего мира. Тем не менее она очень хочет с тобой познакомиться.

— Что такого ты сказал ей за полчаса? — я ощутимо покраснела. — Что она согласилась отдать мне свое кольцо?

Если до этого встреча с матерью Льера воспринималась как-то спокойно, сейчас стало не по себе. Меня, конечно, учили производить впечатление, но все равно. Она — элленари, которой… которой очень много лет, и она — его мама!

— Сказал то же, что и тебе, — он коснулся моей щеки, — что я тебя люблю.

Его взгляд (темно-синий, как вечернее небо) затягивал. Не в силах больше сопротивляться охватившему меня чувству, я подалась к своему любимому мужчине.

— Я тоже тебя люблю, — призналась. — Люблю в тебе все. Не могу на тебя насмотреться.

Я и правда не могла, потому что сейчас, когда Льер стал Льером, таким, каким я увидела его впервые, последняя преграда между нами рухнула. В потемневших глазах я читала чувство, которое горело в моем сердце, дрожало на кончиках скользящих по его коже пальцев, разгораясь с каждой минутой еще сильнее — от каждого прикосновения, от каждого вздоха, от самой его близости.

Когда он хрипло выдохнул:

— Лавиния, — и подался ко мне, я первая нашла его губы глубоким, невыносимо-откровенным поцелуем.

Чтобы окончательно потеряться в его руках.

И сумасшедших, неистовых ласках.

— Завтра мы возвращаемся в Энгерию, — сказала я.

Амалия вздрогнула. Не представляю, чего она ожидала, но стоило мне войти, девушка посмотрела на меня так, словно я пришла проводить ее на эшафот. Пару мгновений я изучала ее лицо, словно пытаясь понять, как поступить дальше, но других слов в себе не нашла. Наша история закончилась в бальном зале, когда она предала меня, и, судя по всему, от меня Амалия тоже ждала чего-то подобного.

Поэтому я развернулась и направилась к двери.

— Леди Лавиния! — донеслось сдавленное из-за спины.