Заклятая невеста (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 66

— А…

— Да, и на тебе он хотел жениться именно потому, что когда все это вскроется (а рано или поздно это все вскрылось бы), ему нужна была твоя жизнь в качестве залога. В ночь схождения луны и солнца создаются истинные пары, смерть одного влечет мгновенную смерть другого, а поскольку твоя жизнь очень ценна для Аурихэйма… — Изначальная махнула рукой. — Словом, совершенно неподобающий для тебя супруг. Не благодари.

Мне оставалось только моргнуть.

— То есть не должно было быть никакого ребенка? — уточнила я.

— Нет, разумеется. Он хотел тебя в качестве гарантии того, что сумеет и дальше проворачивать свои дела безнаказанно. Мир-то именно с твоим появлением вернулся к жизни.

— Я решительно ничего не понимаю, — сказала я.

— Поймешь, — Изначальная опустилась на землю, правда, по-прежнему не покидая границ Арки. — Ты даже не представляешь, насколько приятно впервые за десятки тысяч лет говорить с живой!

Мне почему-то подумалось, что они очень быстро нашли бы общий язык с Терезой.

— Остальные приходят, смотрят на меня, как на волшебное дерево: Арка то, Арка се, и никто даже не представляет, каково это — быть бессловесной исполнительницей желаний. Смотреть на их детенышей, которых они приносят, чтобы дать им имя, или соединять их узами брака… Хотя про брак в последнее время все забыли, таскаются только чтобы попросить их защитить и спасти. Мы не хотим умирать, мы не хотим умирать, а Пустота меня бы, между прочим, тоже не пощадила. Кого-то это волновало? Нет!

Поскольку сидела я хорошо, решила, что лучше и дальше так же сидеть. Все-таки надежнее, а то мало ли.

— Вы говорили, что Золтер убил Альхиину, — напомнила я.

— Да он вообще много кого убил.

Не сомневаюсь.

— Отца Ангсимильера, например. Когда тот понял, что смерть Двора Жизни и возникновение Пустоты на его совести. — Изначальная посмотрела мне прямо в глаза. Так глубоко, что я показалась себе не просто голой, а разобранной по косточкам. — Ух, какие чувства. Право-слово, давно здесь таких не было.

— М-м-м-м… как мне вас называть?

— Эртея.

— Эртея, — сказала я, не сводя глаз с серебристого сияния, вплетающегося в ее волосы, текущего в Арку и расходящегося дальше по лесу. — Вы можете отправить меня домой?

— Ну, а что я говорила? — насмешливо поинтересовалась она. — Все приходят сюда с корыстью.

— Аурихэйм — не мой мир, — сказала я. — Разумеется, я хочу вернуться.

— Ты в этом настолько уверена? — Эртея прищурилась.

Могу поклясться, что прищурилась, хотя сквозь нее хорошо так просвечивал лес. Погодите-ка!

— Вы говорили, что живые с вами не разговаривают. Почему?

— Потому что они меня не видят, — пожала плечами Изначальная.

Призрачное платье слегка подхватил ветер, хотя я сомневалась, что такое вообще возможно.

— А я почему вижу?

— Потому что ты умерла.

Я не успела удивиться, она уже поправилась:

— Умирала. Ненадолго, когда убила Золтера. Ты уже ушла за Грань, и ты бы умерла, разумеется, если бы Ангсимильер Орстрен тебя сюда не принес.

Вот теперь я замолчала надолго. Если можно так выразиться, потому что пару минут я пыталась сформулировать вопрос поточнее, но все же не была уверена, что это — именно то, о чем я хочу спросить.

— То есть вы меня спасли? — спросила я. — Вернули… оттуда? И…

— Не совсем так, — мягко произнесла Эртея и почему-то подняла голову. — Тебя спас он. Когда отдал свое бессмертие за то, чтобы ты могла жить.

Если до этой минуты я считала, что во мне не осталось сил удивляться, то сейчас поняла, насколько я ошибалась.

— Как такое возможно?! — выдохнула я.

— Знаю, звучит необычно, — Эртея развела руками. — Особенно в мире элленари, где все привыкли к тому, что магию можно беспрестанно черпать словно из глубокого колодца. Но в нашем мире тоже есть порядок вещей, и я сама когда-то была прародительницей магии жизни. Проще говоря, самой обычной элленари.

С моих губ сорвался смешок, потому что самая обычная элленари звучало примерно как самая обычная богиня.

— Одной из первых. Я отказалась от бессмертия, чтобы наблюдать за миром из самого его сердца, ушла за Грань, когда поняла, что бабушка Альхиины и прадед Золтера станут достойными преемниками. Собственно, в какой-то степени я стала артефактом.

— Значит, элленари все-таки можно сделать артефактом? — уточнила я.

— А ты весьма прагматичная, — заметила Эртея. — Я тут говорю тебе о том, что тебе спасли жизнь ценой собственной…

— Бессмертие — это все-таки немного другое. Но я так долго была в Аурихэйме той, кто ничего не понимает, что отказаться от твоих ответов сейчас было бы величайшей глупостью с моей стороны. К слову, о бессмертии. Как такое возможно?

— Элленари рождаются бессмертными, — она потянулась, как если бы у нее действительно могла затечь спина. — И если не гибнут в сражениях, не подвергаются казни или не предают своего повелителя, сами выбирают, когда им уйти за Грань. Законы смерти и жизни в Аурихэйме тоже никто не отменял, и когда ты умерла, Ангсимильер отдал свою жизнь, а точнее, то, что делало его бессмертным за возможность тебя спасти. Отказавшись от этого, он обрел способность безболезненно лгать, ну и так, по мелочи — думаю, еще возможность чувствовать так же остро, как смертные. Последнее, правда, сомнительный дар. Особенно рядом с тобой.

Эртея задумчиво посмотрела на меня и подвела итог:

— Теперь его смерть станет обычной смертью спустя шесть, семь или восемь ничтожно коротких десятков лет. Но вообще я бы даже настолько не загадывала, из-за того, что он заварил, ставлю на пару месяцев.

От такого прогноза я задохнулась.

— Ты… вы… о чем ты сейчас говоришь?!

— Ну нет. Ты же не надеешься, что я вот так просто расскажу тебе все? — она хитро прищурилась. — По-моему, вам давно пора откровенно поговорить. Тем более что он так упорно пытается к нам пробиться.

Она снова посмотрела наверх, и я последовала ее примеру. Только сейчас поняла, откуда исходил этот странный звук: шипение и скрежет издавали изумрудные искры, отскакивающие от щита. То, что нас окружает щит становилось понятно лишь по ним, они вспыхивали — и скатывались по сверкающей поверхности переливающегося под солнцем купола.

— Он пытается построить портал. А ты его не пускаешь.

— Я?!

— Ну не я же, — хмыкнула Эртея. — Зачем мне его не пускать?

Действительно, зачем? Если она добровольно одобрила наш союз.

— Кстати, о нашем союзе, — сказала я.

— О чем?

— Вот об этом, — я вытянула руку, на которой сиял брачный браслет.

Эртея даже вперед не подалась, а вот скользнувшая от Арки дымка окутала мое запястье, чтобы мгновением позже от браслета не осталось и следа.

— Иллюзия, — вздохнула она, а я смотрела, как на моей коже проступает узор Золтера.

— Что значит — иллюзия?! Никакого благословения не было?!

— Разумеется, нет. Как я могу тебя благословить, если на твоей руке узор другого мужчины?

— То есть, мы с Льером не женаты? И почему на мне до сих пор этот узор, я же не связана с Золтером до самой смерти?!

Вопрос остался без ответа, потому что шипение стало громче. Раздался тонкий звук, нечто среднее между лопнувшей струной и мыльным пузырем: купол сверкнул на прощание и исчез. Пространство раскроило знакомое сияние портала, из которого шагнул мой совершенно точно уже-не-муж. Впрочем, шагнул — это слабо сказано, он ко мне бросился, подхватывая и помогая встать на ноги.

— Все в порядке? Почему ты сидишь на земле?

Вместо ответа я протянула ему руку, на которой больше не горел браслет. Зато узор Золтера полыхал так, словно в зелень плеснули раскаленного металла, и ощущался он в точности так же.

Взгляд Льера стал темным и холодным, закрытым, как когда-то взгляд Золтера.

— Как? — просто спросил он.

Голос его прозвучал глухо.

— Арка, — я кивнула туда, где только что была Эртея (сейчас о ее присутствии напоминала только легкая серебряная дымка).