Колючее счастье (СИ) - Чёрная Ника - Страница 35

Огромная удача, что во второй раз братец припарковался так, что её машина не была наглухо им заблокирована. И хоть ей и пришлось повозиться со снегом, злость придала сил и решимости, и уже через десяток минут Евгения, про себя моля богов всех конфессий о том, чтобы не увязнуть на обочине, вырулила с площадки у родительского дома, развернулась в сторону, откуда два дня назад приехала, и, не оглядываясь на погруженное в сонную тишину жилище, вдавила педаль газа.

То, что никто из родителей так и не проснулся, не стал останавливать Женю и не засыпал её кучей вопросов, было сродни чуду. Она обязательно отзвонится отцу или Ларе позже, придумает что-нибудь, извинится за свой внезапный отъезд. Но это будет потом…

Сейчас ей просто хотелось уехать, укатить подальше от этого места, будто расстояние могло помочь лучше переварить весь коктейль полярных чувств, бурлящих у неё в крови. Место нашлось всему. От злости и негодования, до противной жалости к самой себе. От ноющей боли разбередившихся ран, до ненависти к человеку, который снова принёс ей эту боль. И только одно было ясно — это конец. Это та самая точка, к которой Женя так стремилась. И если надо было снова пройти через унижение, чтобы поставить эту точку, если надо было сначала взлететь ввысь, чтобы последующее падение выбило наконец всю дурь из её головы, то значит так тому и быть.

Подрагивающими от нервного напряжения пальцами нащупав на панели нужные функции, она позволила громкой музыке заполнить салон «Соляриса», желая хоть как-то отвлечься, переключиться… Но даже любимая группа была словно в сговоре со вселенной, транслируя из динамиков музыку, что один в один отражала окружающую её действительность:

Умирать зимою холодно

От любви или от голода…

А от смеха губы в трещинах —

У тебя другая женщина…

Каждая нота ввинчивалась в мозг, каждое слово ножом врезалось в сердце и проворачивалось там, заставляя снова и снова переживать моменты прошедшего новогоднего уикенда…

…Праздники корчатся,

Давят ёлочный сок.

Гонится белая конница,

Кружит снежок…*

И пусть где-то в глубине ещё теплилась предательница-надежда, пусть глаза то и дело всматривались в зеркала заднего вида, почти неосознанно пытаясь углядеть в каждой паре редких в этот час фар хищный прищур чёрного внедорожника, принадлежавшего братцу, Евгения всеми силами гнала от себя непрошеные фантазии о том, как поступила бы в таком случае… В случае, если бы Святослав бросил всё и нагнал её, подрезал на своём «Ровере», заставил остановиться, выйти, поговорить. Выслушать его объяснения, о которых он без конца твердил там, в ванной, и которые выслушать она так и не захотела…

Но нет, ожидать подобного развития событий было наивно и глупо. И пусть от глупости ей, похоже, ещё не удалось окончательно избавиться, наивной Женька точно себя давно не ощущала. И гнать сломя голову, поддавшись отдающим фатализмом мыслям, она тоже не будет. Поначалу, на эмоциях, Женя действительно разогналась до опасной скорости, но потом быстро взяла себя в руки, осознавая, что ничего хорошего в её состоянии из этого точно не выйдет. И даже картины рвущего на себе волосы сводного братца после её безвременной кончины из-за автомобильной аварии, в которой тот обязательно усмотрит свою вину, не казались ей заманчивыми. Нет уж, не до такой степени ей сорвало голову…

Междугородное шоссе, на которое вскоре вырулила Евгения, к счастью, оказалось полностью расчищенным от снега, придавая ещё большей уверенности в том, что она всё сделала правильно. Привычно чистая ото льда и снежной каши дорога успокаивала — спустя два-три десятка километров неуправляемый поток слёз из глаз стал скуднеть, а ещё через десяток — и вовсе высох. Заехав на заправку, немного утихомирившаяся Женя даже урвала картонный стакан дрянного кофе из автомата, которому, впрочем, была сейчас весьма рада. Как и купленной пачке сигарет — курить хотелось неимоверно. Чёрт! Так и снова пристраститься недолго… Но несмотря на невесёлые мысли о том, что опять поддаётся почти искоренённой привычке, она выкурила сигарету под кофе. А потом ещё одну в дороге. И ещё…

И только оказавшись дома решительно выкинула начатую пачку в мусорное ведро. Нет уж, поигралась, и хватит! Не для того бросала, чтобы из-за какого-то лживого мерзавца снова начинать!

Туда же Евгения хотела отправить и давешний карандашный набросок, который, словно злая усмешка, кинулся ей в глаза, как только девушка переступила порог своей квартиры. Доехав без происшествий, она окончательно пришла в себя, и уже могла довольно адекватно мыслить и оценивать происходящее. Хотя до душевного спокойствия, конечно же, было далеко… И вот, снова он, этот потрёпанный лист бумаги! Словно напоминание о том, что было, и о том, чего больше никогда не будет. Женька схватила его со стола, на котором бросила уезжая, и, стараясь больше не поддаваться странной магии этого рисунка десятилетней давности, не позволявшей ей все эти годы окончательно уничтожить его, медленно и с садистским наслаждением порвала лист на мелкие кусочки. Но выкидывать в мусор вместе с выуженными из кармана сигаретами не стала. Нет, нужно было избавиться от него навсегда! Сжечь было бы лучше всего, но только запаха гари в квартире ей не хватало для полного счастья! Нашёлся альтернативный вариант — она просто спустила обрывки в унитаз. Уж оттуда они точно не вернутся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот и всё. Теперь точно конец.

А за окном тем временем светлело — новый день отвоёвывал пространство у ночи. Первый день её новой жизни. Не первое января, второе. Но разве это важно? И пусть внутри всё ещё бушевали страсти, пусть душа выворачивалась наизнанку от пережитого за эти неполные двое суток, назад дороги не было.

Схлынуло нервное возбуждение, которое питало её всё это время, и неподъёмной тяжестью навалилась усталость. Скинув вмиг ставшую тяжёлой одежду, Женя заставила себя снова принять душ, чтобы смыть с себя порочные запахи прошедшей ночи. Затем написала короткое сообщение Ларе о том, что с ней всё в порядке и волноваться не стоит. Выключила телефон и, наконец оказавшись в своей постели и решив, что все терзания и умозаключения можно оставить на завтра, смогла забыться исцеляющим сном.

Звонок в дверь стал для Евгении полной неожиданностью.

Проспав без малого полдня, она проснулась с тяжёлой головой и долго не могла заставить себя подняться с кровати. На смену взвинченности пришли опустошённость и вязкая, глухая тоска. Но Женя не собиралась ни о чём жалеть — прокручивая и прокручивая в голове события последних пары дней, она сделала вывод, что всё к лучшему. Они наконец поговорили, и Святослав даже просил прощения… И пусть эти разговоры, по сути, особо и не прояснили мотивы его поступков в далёком прошлом, сам факт, что ей всё-таки удалось выговориться, высказаться, пусть и вскользь, не углубляясь, уже стал для неё неким облегчением. Столько лет носить обиду внутри, не имея возможности прямо о ней заявить… оказывается, даже просто выудив из глубин сознания свои претензии и высказав их по адресу, Женя словно распрощалась с тяжкой ношей, что тянула её ко дну всё это время. И несмотря на последствия, даже дышать стало будто бы легче. А всего-то надо было просто посмотреть в глаза сводного братца, озвучить свои обиды, услышать, что ему жаль, что он хотел бы поступить по-другому, будь у него такая возможность!

Безусловно, ей всё-таки стоило сдержаться, надо было вовремя остановиться и не дать с новой силой взыгравшим рядом со скотиной Серебряковым старым чувствам завести себя в западню. Но, с другой стороны… эта близость, этот секс… он стал прекрасным завершающим аккордом их истории! Он расставил все точки над «и», пусть и дав поначалу надежду на что-то большее. Нет, она действительно ни о чём не жалела!

И вот, ближе к вечеру, когда ураган чувств, бушующий у Жени внутри, стал успокаиваться, тишину её квартиры разорвал этот нежданный звонок. Казалось, запустив ураган с новой, удвоенной силой…