Колючее счастье (СИ) - Чёрная Ника - Страница 32

— Марин…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А видишь ты, — не дала она Женьке и слова вставить, — офигенного мужика. Который с годами не киснет, а, как хорошее вино, становится только лучше. Умный, успешный, привлекательный, и, самое главное, свободный… Ядрёная смесь! Не мужик — конфетка! И не возражай, — жестом остановила она почти сорвавшуюся с губ подруги реплику. — Жены и троих детей не имеется? Нет? Значит, свободный. А невесту можно и подвинуть, это тебе не законная супруга. И ко всему прочему, я вижу, как он на тебя смотрит. Да-да, пока ты сама этого не замечаешь. Или замечаешь? — она лукаво ухмыльнулась. — И твои взгляды тоже вижу. И не отрицай даже, тебе дай волю, ты бы съела сейчас эту конфету и не подавилась! Одного не пойму — чего вы оба столько лет хернёй страдаете? — весьма эмоционально закончила подруга свой монолог.

— Всё сложно, Марин, — тихо, почти шёпотом произнесла Женя. — Я и сама уже ничего не понимаю… Не знаю, смогу ли снова довериться, ведь если человек один раз предал, поступил до такой степени гадко… что его остановит сделать это опять? Я не хочу проверять… Да и он, судя по всему, со свадьбой своей настроен серьёзно. Хотя я и не понимаю причин, — она вздохнула, пряча глаза. — Ты даже не представляешь, насколько всё сложно.

— Да уж. Видимо, и впрямь сложно… Раз за столько лет не разобрались.

— Да мы и не разбирались. Виделись-то всего пару раз за это время, да и то — привет-пока, вот и все встречи. Сейчас вот впервые за всё время действительно общаемся.

— Значит, пора разобраться. И, возможно, дать шанс. Хотя бы один.

— Легко рассуждать…

— Ладно, извини, — вдруг осеклась Марина. — Увлеклась. Не в своё дело лезу.

— Да брось, — успокоила её Женя. — С кем, как ни с тобой, обо всём этом поговорить? Надоело столько времени в себе держать, сил никаких нет…

— А чего ж столько лет не объявлялась? Отмалчивалась? — немного осуждающе покачала головой в ответ подруга.

— Думала, что ты обижаешься… злишься…

— Злилась, да. Ровно до того момента, как Тёмка родился. А там не до злости как-то стало, — Маринка, снова улыбаясь, встала с места, намереваясь убрать со стола. — А со вторым — тем более. Так что забудь и не парься. Всё давным-давно в прошлом.

— Спасибо, Мариш! — Женька порывисто обняла подругу, как раз подошедшую, чтобы забрать пустую посуду.

— Да ладно тебе! — смутилась та. — Брось, а то разревусь сейчас… — и уже совсем тихо на ухо добавила: — И помни, что я тебе сказала! Не будь дурой, дай вам двоим шанс. Не упусти возможность, пока она ещё есть! Ещё поблагодаришь потом.

37

— Давно я такой зимы не припомню! — Святослав остановился и с наслаждением вдохнул вкусный морозный воздух.

Незаметно для себя самих, они засиделись у Кедровых допоздна. Вечер выдался замечательный! Когда Марина уложила спать мальчишек и дом наконец-то погрузился в спокойствие и тишину, они вчетвером ещё долго сидели за общим столом, болтали, травили байки. Под символическую выпивку и лёгкую закуску нескончаемой рекой текли разговоры — старые друзья вспоминали общее детство, школу, смеялись, припомнив несколько забавных случаев, перемыли косточки учителям, бывшим одноклассникам, просто общим знакомым…

Женька и Слава засобирались домой, когда стрелка часов давно перевалила за полночь, и сейчас прогулочным шагом шли по погруженной в зимнюю тишину улице. Сугробы по краям дороги искрились в жёлтом свете уличных фонарей, тени от деревьев образовывали на них причудливые кружевные узоры, а с веток то и дело срывались и с тихим шелестом падали целые горсти снега.

— В прошлом году вообще снега не было… — вспомнила Женя. — Хотя у тебя на побережье, наверное, это норма, нежели отклонение.

— Да, так и есть, — согласился Слава. — Сырость сплошная, хотя иногда и подмораживает. И ветер по шесть дней в неделю… Блин, а я ведь даже не задумывался, как мне, оказывается, не хватает обыкновенного снега! — усмехнулся он неожиданному открытию. — Всё некогда о таких вещах думать… Помнишь первую зиму здесь? Когда только заселились?

— Помню, конечно, — улыбнулась Женька. — Такая же снежная была. Из школы невозможно было выйти, обязательно кто-то «намылить» пытался. И ведь сопротивляться было бесполезно, особенно когда какой-нибудь бугай из старших классов тебя скрутит… Лицо потом горит, за шиворотом снег тает, струйки по спине текут… брр…

— Да… было дело… — широко ухмыльнулся Святослав. — Главное, «мылить» надо было только тех, кто точно маме с папой плакаться не побежит!

— Так вот почему мне постоянно доставалось! — рассмеялась его спутница. — Оказывается, всего-навсего надо было почаще ябедничать!

— Нет, не надо. Никакие испытания не стоят того, чтобы решиться на ябедничество! Это же… фу… Жендос!

— Но я, кстати, не помню, чтобы ты меня хоть раз «намылил». Светик, — интонацией она выделила имя.

— Ну-у… Я же не дурак! Ты хоть и не ябеда, но в случае со мной спокойно могла предкам нажаловаться… Но ты и представить себе не можешь, как мне этого хотелось! — он вдруг по-братски сгрёб её, положив руку на плечо, и, не сбавляя шага, притянул к себе. — Жендо-о-ос…

— Све-е-етик… — вторя ему протянула Женя, и не пытаясь высвободиться.

— Жендос.

Даже не смотря на Славу, Евгения знала, что он улыбался.

— Светик.

— Жендос, — он остановился и развернул её лицом к себе.

— Светик, — она ответила прямым взглядом с глубоко сидящими в нём смешинками.

— Я скучал.

— Не верю, — скептически покачала головой Женька.

— Зря. Это правда — я действительно скучал.

Она лишь фыркнула и рассмеялась в ответ.

— Значит так, да? — в голосе Святослава прозвучало предупреждение.

Он отпустил её, нагнулся к обочине, зачерпывая обеими руками рассыпчатый снег и пытаясь сформировать из него ком.

— Ты не посмеешь! — всё ещё не веря в реальность угрозы, проговорила Женька, отступая на шаг.

— Ещё как посмею, Евгения, ещё как посмею…

Женя попятилась, затем развернулась и попыталась убежать — угроза Святослава явно не была выдумкой! С братца станется исполнить свою давнюю мечту… Но Слава быстро нагнал сестрицу и участь быть «намыленной» всё же её не миновала.

— Ах ты гад паршивый! — отплёвываясь, тараторила Женька. — Да я тебе сейчас такое устрою! — она тоже набрала в руки снега и бросилась к нему.

Слава какое-то время уворачивался от гоняющейся словно в старые добрые времена за ним сестрицы, но вскоре запнулся о бордюр, спрятавшийся под снегом, и Женька с ходу налетела на него. Они, хохоча, повалились в снег, продолжая борьбу — Евгения была настроена отомстить, и если не «намылить» сводного брата в ответ, то хотя бы запихнуть пригоршню снега ему за шиворот. Но ничего у неё не выходило…

Слава быстро подмял брыкающуюся Женьку под себя — если уж в юности ему это удавалось практически без усилий, то сейчас и вовсе не составило труда. Впрочем, разгорячённая погоней и схваткой Евгения не собиралась легко сдаваться. Ей даже удалось-таки кинуть горсть снега в лицо Святослава.

— Ах ты нахалка! — он отёр ладонью лицо и всё-таки упустил Женьку.

— От нахала слышу! — кинулась та убегать, не тратя время на то, чтобы отряхнуться от снега.

Но Слава всё же нагнал её и схватил, тут же прижав к себе.

— Гадкая вредная Колючка.

— Наглый упрямый осёл, — Женя, пытаясь вывернуться, развернулась к нему лицом и упёрлась в грудь руками.

Святослав замер, глядя в её глаза в каких-то сантиметрах от своего лица, чувствуя её горячее дыхание, вырывающееся из приоткрытых губ. Настроение было приподнятое, разбавленная алкоголем кровь ритмично стучала в висках, не хотелось думать ни о чём серьёзном, хотелось просто жить, наслаждаться моментом. И невозможно было удержаться, когда Женька, такая открытая, такая манящая, такая, несмотря на все свои колючки, желанная, была настолько близко. Когда так смотрела на него. И он не удержался.