Непокорный талисман (СИ) - Цокота Ольга Павловна - Страница 27

Ибо вряд ли кто-то по собственной воле отдал бы голодранцу без единого гроша в кармане голубой кафтан рытого бархата, что пристал бы разве что аристократу. Или прочные сапоги телячьей кожи грубой выделки, явно принадлежавшие прежде торговцу средней руки. Сорочка из простенького миткаля, из тех, что носят бродячие студенты, никак не сочеталась с роскошным купеческим шелковым поясом, прошитым золотой нитью.

Чувствовалось, что и с обычаями здешних краев пришелец знаком лишь отчасти. Обычно он внимательно слушал разговоры актеров, но сам отмалчивался. Но однажды не удержался. Товариши как раз вспоминали свои многочисленные приключения. Разумеется не обошлось и без рассказа о посещении святилища Черной Асы. Ил округлил глаза:

И вы не испугались богини Тьмы?

Повисло минутное молчание. Культ богини смерти был чтим по всей Империи. Леопольдо осторожно ответил:

Черная Аса — богиня смерти и скрытого будущего, но она не имеет отношения к Тьме. Жизнь и Смерть неразрывны, это естественное двуединство. Мертвое тело, возвращаясь в землю, дает ей новые силы для новых ростков, а значит — тоже служит Жизни. А вот Абсолютная Тьма таит в себе гибель для всего живого.

Из каких же ты уголков Империи, парень, что не ведаешь о почитании Черной Асы?

Ил нахмурился:

— Я родом отсюда. Но в раннем детстве меня захватили в плен и долгие годы держали взаперти враги нашего рода. Со временем я открою вам свою тайну.

Леопольдо недаром сумел прожить на свете достаточно долго, невзирая на опасную бродячую профессию. Предчувствия его не обманывали, интуиция не подводила ни разу.

В ту же ночь он поставил Ила в караул. А сам с товарищами соорудил хитроумную обманку. Втроем они выбрались из фургона, аккуратно и бесшумно расшнуровав его заднее полотнище и оставив "спящих" кукол. Все ценности и самый необходимый скарб директор труппы заранее спрятал в лесной схоронке. Рядом со своей постелью в сундучке, в котором хранилось оружие, поставил капкан.

Далеко разнесшийся зверинный вопль оповестил актеров о том, что разбойник попался в ловушку. Даже с зажатой в железной пасти рукой Ил был страшен. Но силач Панталоне скрутил его. Арлекино хотел повесить негодяя, но Леопольдо и Панталоне не решились взять грех на душу. Леопольдо даже перебинтовал Илу раненную руку и велел отправляться на все четыре стороны. Он пригрозил негодяю передать его властям, если их дороги пересекутся еще хотя бы раз.

— Напрасно вы оставили в живых эту мразь, — проворчал Арлекино, усаживаясь на козлы. — Надеюсь, нам он больше не встретися, а вот других не пожалеет, это точно.

Дальше они ехали в полном молчании. Панталоне только сопел и громко вздыхал. Леопольдо был мрачен. Лишь вечером, отыскав самое что ни есть укромное местечко в глубокой лощине, он, наконец, промолвил:

— Думаю, ты прав, мой старый друг Арлекино, мы совершили глупость. Но не каждому под силу убить человека, даже если он — отпетый мерзавец.

— Я бы смог, — хмуро ответил Арлекино, кромсая ножом дикий лук для супа. — Бывают случаи, когда это необходимо сделать, чтобы уберечь от опасности множество ни в чем не повинных людей.

Он был прав. Ибо несколько месяцев совместного путешествия с актерами подготовили Ила к тому, чтобы сойти за своего в лагере Гоша-Алексиса.

Хотя в свое время, сопровождая Коллет на пути из ставлки Солнцеликого, он был схвачен патрулем "царевича" вместе с Устаханом и Селимом, Ил тогда быстро сумел ускользнуть из плена. Вряд ли кто-либо из имперцев запомнил его. К тому же, за полгода скитаний этот молодчик, хорошо умевший приспосабливаться, порядком изменился. Практически, исчез легкий акцент, едва заметный прежде. Ил теперь был гораздо более осведомлен об обычаях и нравах этого края.

Он появился в ставке лже наследника как раз в разгар паники, охватившей разношерстное войско. Таинственная и зловещая гибел Реваза в эмоциональном пересказе ее свидетелей обросла еще более невероятными подробностями и внушала ужас. Отсутствие Гоша, который остался в святилище Черной Асы до выздоровления Коллет, только подогревала бушевавшие страсти. В войске зрела смута.

Именно в этот момент пришлый паренек с забинтованной рукой подбросил пороху в разгорающийся костер страхов и сомнений. Он словно бы случайно обмолвился, что девчонка, приворожившая наследника, возможно на самом деле ведьма. Может быть, и с самим царевичем дело нечисто. Иначе зачем бы их так долго удерживала жрица богини. Скорее всего согрешившие попросту наказаны Черной Асой.

Сразу же стал наростать новый вал слухов и домыслов. Все чаще звучали речи о необходимости самим выбрать другого главнокомандующего и решить, что делать дальше. К вечеру толпа солдат уже ревела и бурлила. Офицеров, пытавшихся навести порядок, скрутили и нескольких из них (отличавшихся особой требовательностью к подчиненным) тут же вздернули на росших неподалеку деревьях. Остальные в испуге подчинились общему озвережу.

Ил мелким бесом сновал среди возбужденных солдат. Там слово, тут два. Он подзуживал и подначивал вояк, предвкушая опустошительные набеги на близлежащие города и селения, где можно будет как следует поживиться и дать волю жившей в нем жажде крови и разрушения.

Внезапно сильная рука стиснула ему плечо. Разгоряченный парень обернулся и замер. Давний знакомец — Селим — щерил зубы в нехорошей усмешке:

— Наконец-то ты нашелся, дорогой. Наш повелитель весьма обеспокоился исчезновением своего верного слуги.

— Что ты тут делаешь? Шпионишь? Не боишься, что выдам? — пытаясь не показать свой испуг, Ил пошел в наступление, с ужасом осознавая, что сморозил глупость. Точно так же в шпионаже могли обвинить и его самого.

— Возглавляю посольство Солнцеликого к царевичу Алексису, — холодно и веско отчеканил Селим, брезгливо вытирая руку, которой прикасался к Илу. — И ты сейчас же отправишься в мой шатер, разберемся, что сумел разузнать об этом крае. Запомни, тварь, Властитель поддерживает наследника. Если с ним что случится, ответишь головой.

В беснующейся толпе, еще недавно бывшей, упорядоченным войском, вряд ли кто-либо обратил внимание на внезапное исчезновение шустрого молодчика, разжигавшего недоверие к "царевичу". Но яд его речей уже продолжал свое разрушительное действие. Кипение человеческой массы достигло апогея. Гоша с Коллет, возвратившихся с небольшим отрядом охраны, встретили горящие ненавистью глаза и злобные крики. Еще бледная и осунувшаяся возлюбленная Лже Алексиса с ужасом глядела на искаженные яростью лица, окружившие их плотным кольцом.

ГЛАВА 24. ВАЖНЕЙШАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЖИЗНИ

Гульмакар-Отохарта просыпался рано. Голоса муэдзинов раздирали предрассветную тишину, Резкие звуки рвали в клочья сладкие сны, слетавшие в предверие утренней зари. Под надраенными крутобокими котламии оживал огонь, такой же рыжый и шалый, как гулкая медь, которую он жадно и жарко лизал. На улочках, сбегавших к рыночной площади, шлепали босые ноги служанок, звучала торопливая поступь небогатых матрон.

Женщины спешили к подлинному средоточию всей здешней жизни, служившему основной страсти гульмакарцев — чревоугодию. Их чуткие носы, казалось, еще на расстоянии улавливали запах бьющих хвостами рыбин, сверкающих серебром и золотом влажной чешуи. Подведенные сурьмой или углем глаза жаждали лицезреть глянцевую яркость спелых сочных плодов, пенистость свежего молока, выплескивающегося из глиняных кувшинов, тревожную красочность кровавых кусков мяса.

Таинственный аромат прянностей пьянящей волной вздымался над рынком и накрывал весь город. Нищий Гулькамар просыпался, чтобы трудиться до седьмого пота. Пресыщенная ожиревшая Отохарта просыпалась, чтобы жрать, пить и удовлетворять свою похоть.

Алексис заворочался. Звуки и запахи неохотно продирались в его отуманенное сознание. Легие пальцы почти невесомо скользнули по влажному лбу. Царевич с трудом разлепил отяжелевшие веки. Смуглый мальчуган с тревогой и надеждой смотрел на него.

— Твой дружок не отходит от тебя ни на шаг, — вслед за густым знакомым басом перед глазами юноши возникло лицо русоволосого богатыря, с которым он познакомился на корабле работорговцев. — Славный малец. Жаль, что не могу понять ни слова из того, что он бормочет. Ну, как вы, царевич?