Непокорный талисман (СИ) - Цокота Ольга Павловна - Страница 16

— Достаточно. Реваз! Я уже слышал тебя. Девушка остается со мною!

Крысомордый побледнел. Рыжие глаза-буравчики потемнели от гнева. Царевич (судя по всему, это был именно он) внимательно наблюдал за своим подчиненным, затем коротко и четко бросил, как отрезал:

— Хватит пререканий, — обернулся и громко хлопнул в ладоши. Два высоченных гвардейца, согнувшись, переступили порог палатки, — Отведите эту девицу в мои покои. И если с ней что-либо случится, вам не сносить головы!

Почти те же слова услышал от лженаследника и Реваз:

— Я очень ценю тебя и твое мнение, но в данном случае будет так, как я сказал. Девицу я забираю, и если хоть волос упадет с ее головы, неважно по твоей или по чьей-либо иной вине, в ответе ты и только ты!

Глаза-буравчики подернулись пеплом. Любому другому, кроме этого еще недавно босоногого мальчишки из рыбацкого поселка, подобные слова в адрес Реваза обошлись бы весьма дорого. Любому другому, но только не этому юному глупцу, не ведающему, насколько сильна его власть над страшным маленьким человечком:

— Хорошо, Ваше Высочество. Вы знаете, что я всецело принадлежу Вам и готов исполнить все Ваши желания. Главная моя забота — сохранить Вашу жизнь, уберечь Вас от опасности. Позвольте же, по крайней мере, провести одну из важнейших проверок, выяснить, не является ли эта прекрасная особа куклой-зомби, которая может Вас погубить, выполняя чужую враждебную вам волю…

Царевич нахмурился, поковырял землю острым носком белого сапога, недовольно буркнул:

— Ладно, согласен. Ты, конечно, перестраховщик, но мне, безусловно, верен. Впрочем, мое условие таково: я должен присутствовать при этой проверке, чтобы, паче чаянья, чародей-инквизитор не вздумал подогнать результат под желаемое тобою.

… Солнцеликий хохотал до слез:

— Попался, мальчишка! А Реваз действительно уж слишком усердно его опекает. Ты — умница, звезда моего сердца! Иди ко мне, моя радость…

Димла нехотя пододвинулась к жирному неповоротливому мужчине. Впервые ей было почти невыносимо терпеть его назойливые грубые ласки. Жирные пальцы бесцеремонно шарили по ее телу, она закрыла глаза и попыталась представить, что это другой, тот самый, высокий и стройный юноша, который теперь так часто являлся ей во сне.

Ее душили слезы и гнев. Сейчас, когда ее лапает этот омерзительный боров, рыжая стерва, вероятно вот-вот окажется в объятиях прекрасного принца. Впрочем, она ведь связанна с Коллет и мыслями, и чувствами, а, значит, сможет пережить и радости физической близости с царевичем. Это чуть-чуть успокоило.

— Что с тобой, дорогая? Ты сегодня холодна, как дохлая рыба, — недовольно пробурчал Повелитель.

ГЛАВА 15. КЛУБОК ЗМЕЙ

Разморенная жарой, изнеженная трудом многочисленных рабов Гульмакара, столица Полуденного Султаната, дремала. Но унылый факир, медленно бредущий по ее сонным улицам, знал, что покой этот — лишь видимость. Невольники по-прежнему трудились, не покладая рук. Правда, сейчас это приходилось делать как можно более тихо, дабы не потревожить послеобеденное отдохновение разомлевших господ.

Мешок за плечами шевельнулся: кобра, свернувшаяся в нем, устраивалась поудобнее. Всего лишь одна кобра! А ведь за стенами беломраморных дворцов с высокими стрелами башенок и минаретов, устремившихся к небу, крутятся, вьются, жалят друг друга, свиваются в клубки множество подлинных ядовитых гадин. И мысли тамошних хозяев и обитателей очень далеки от небесной чистоты и ясности.

Факир поморщился. О, как хотелось бы ему вновь очутиться в своей хижине среди зарослей камыша и диких зверей. Они гораздо искренней и прямодушней большинства богачей и аристократов, проживающих в прекраснейшем городе Султаната.

Однако веление сердца и долг чести привели старика сюда, в центр ненавистных ему хитросплетений интриг, порожденных человеческой жадностью и стремлением к власти над себе подобными. Где-то здесь тревожно бились сердца, которые необходимо было спасти для блага Светлоземья. Да, что там Светлоземья! Для блага всего этого мира! Ибо, если они погибнут, Тьма обрушится и обречет несчастную Вселенную на долгие тысячелетия полновластия Зла и Разрушения.

Пестрая многолюдная и многоголосая базарная площадь почти вплотную подступала к высоким глухим стенам, за которыми начинались дворцовые сады. В глубине их поднимались обманчиво близкие, а на самом деле весьма удаленные башни роскошной обители правителя Города Городов и всего Полуденного Султаната.

Между этими стенами рая и мельтешением торговых рядов располагалась самая жуткая часть столицы — лобное место. Властитель и его подручные при желании могли с высокого парапета любоваться мучениями и изуродованными телами непокорных и неугодных. А подвластным им мелким людишкам стоило постоянно иметь перед глазами напоминание о каре, грозящей провинившимся перед султаном.

Сейчас здесь к позорному столбу был прикручен высокий могучий мужчина явно иноземного происхождения. Веревки жгутами впились в крепкое светлокожее тело, исполосованное кровавыми следами плетей, русые волосы потемнели и слиплись от пота.

Несмотря на ужасные страдания, ни стона не срывалось с крепко сжатых губ. Но от жары, жажды и боли несчастный время от времени впадал в беспамятство. Тогда стражники в белых тюрбанах, накрученных на металлические шлемы, обливали его водой. На закате иноземца должны были казнить. В обязанности стражей было сохранить обреченному жизнь для долгой и мучительной казни.

Старый факир даже мельком не взглянул на ужасный столб и привязанную к нему жертву. Но свой изношенный коврик бросил неподалеку от лобного места. Поставил рядом плетенную корзинку, прежде висевшую у него на плече, осторожно приоткрыл крышку, черная молния выскользнула из нее и исчезла за ближайшим сарайчиком. Затем старик развязал мешок, положил его рядом с ковриком, уселся, скрестив ноги, и пальцы его заплясали на флейте, извлекая из нее тягучие заунывные звуки. Вокруг него тут же столпились зеваки.

Под монотонную мелодию над краем мешковины начала подниматься длинная шея с постепенно раздувающимся на ней "капюшоном". Круг любопытствующих расширился, вокруг факира образовалось довольно значительное пустое пространство. Впрочем, зрители и не собирались расходиться, ибо, как известно, наблюдать, как кто-то другой играет с опасностью — весьма распространенная человеческая слабость.

Вдруг раздался истошный вопль:

— Змея! Здесь змея!

— Разумеется, змея, иначе было бы не интересно, — меланхолически заметил тучный человек с пятнами пота, расплывающимися под мышками.

— Да нет, здесь среди нас! — испуганно глядя себе под ноги, дрожащим голосом воскликнул щуплый простолюдин в небрежно повязанной чалме.

— Черная гадюка!!! — истерический женский голос всколыхнул толпу. Все закричали, засуетились и сразу увидели множество черных молний, снующих у их ног.

Одни замерли, боясь пошевелится, другие в страхе разбегались во все стороны. С десяток ополоумевших от ужаса людей отбежали к позорному столбу. И оттуда послышались проклятия стражников, которые тоже начали дергаться и озираться.

Оставшийся в одиночестве факир тихо засмеялся, на морщинистом лице цвета меди появилось лукавое выражение.

Мелодия флейты успокоила и усыпила кобру, вновь опустившуюся в мешок и задремавшую там. Старик завязал мешок и, постучав по плетенной корзинке, прошептал:

— Нири! Возвращайся ко мне. Умы этих ротозеев уже сотворили полчища твоих фантомов.

Черная молния объявилась незамедлительно. Ведун осторожно опустил ее в корзинку.

Внезапно небо потемнело. Собиралась гроза, совершенно немыслимая здесь в это засушливое время года. Повеяло свежестью. На мощеную плитами опустевшую площадь упали первые капли. Привязанный к столбу человек шевельнулся. Его веревки вдруг ослабели и упали. Кто-то шепнул ему прямо в ухо:

— Ты сможешь идти сам?

Пленник напряг все силы, пытаясь устоять на подгибающихся ногах. Неведомый освободитель перекинул его руку через свою шею и поддержал. Русоволосый сделал шаг, другой. Ноги заплетались, но силой воли он заставил себя двигаться. Избавитель не торопил его, но было понятно, что нужно спешить. Обостренным опасностью чутьем ворожея русоволосый ощущал колдовскую природу грозы и мощное противоборство ее с чарами, противостоящими тем, что вызвали эту нежданную и разительную перемену погоды.