Ангел-мститель (СИ) - Буря Ирина - Страница 144

Он вдруг выпрямился и принялся оглядываться по сторонам — с совершенно диким выражением лица.

— Что здесь случилось? — Вот как ему удается кричать шепотом?

— Да ничего здесь не случилось! — Я старательно цеплялась за благородное намерение признать вслух его достоинства и мои недостатки. — Мне просто в последнее время начало казаться, что тебе все равно, что вокруг происходит. Что ты решил, что пусть все делают, что хотят, лишь бы тебя не трогали. Что тебе надоело все эти клубки человеческих противоречий постоянно распутывать. И я была совершенно неправа, когда так думала — потому что сегодня… нет, вчера я увидела, что тебе совсем не все равно… Что когда что-то случается, ты не станешь говорить: «Я вас предупреждал!», а возьмешь и все исправишь… Что ты просто перестал по пустякам суетиться…

— Татьяна, перестань, пожалуйста, меня добивать, — тихо сказал он, пристально рассматривая свой край стола.

— Почему добивать? — оторопела я.

— Потому что ты была абсолютно права! — Он вскинул на меня такой тяжелый взгляд, что я тут же решила, что если он с таким видом о моей правоте говорит, то лучше мне с ним согласиться. — Мне никогда не было все равно, но я действительно успокоился. Расслабился. На коллег понадеялся. А ведь знал, что для Марины опасность — как наркотик. Знал, что рядом с ней те из наших находятся, которые в земных делах довольно слабенько разбираются. Знал, что Стас по природе своей скорее на наступательные действия нацелен…

— О чем ты говоришь? — окончательно растерялась я.

— О том, что я почти уверен, что эта авария не случайно произошла, — медленно и раздельно проговорил он. — Они всесторонне подготовили ее к легальным действиям и намеревались вступить в игру, только если таковые не принесут результата. В суде. И, похоже, им и в голову не пришло, что эти аферисты могут просто не допустить это дело до суда — любыми средствами. У нас ведь больше с моральными преступлениями дело имеют. Но вот почему я, столько времени проведший на земле, об этом не подумал? — Рука его, лежащая на столе, импульсивно сжалась в кулак.

— Не случайно? — Моя способность к восприятию услышанного на этих словах и исчерпалась. — Ей эту аварию подстроили? Ее пытались убить? Да куда же этот твой Стас смотрел?

— Стас — каратель, — коротко и сухо ответил мой ангел, — его дело — находить преступников, доказывать их вину и подвергать их наказанию. Другое дело, куда я — хранитель! — смотрел?

— Но ты же — мой хранитель! — мгновенно возмутилась я, категорически отказываясь выслушивать ничем не обоснованную критику моего ангела — даже из его собственных уст. — Каким образом ты можешь одновременно защищать и меня, и всех вокруг — особенно, когда тебя не то, что не просят об этом, а еще и отгоняют изо всех сил?

— Ну, если я буду ждать, пока вы меня попросите… — невольно усмехнулся он. — Но если серьезно… Татьяна, ты только чего не подумай… и Марине, ради Бога, не проболтайся, но, похоже, придется мне таки ее оберегать. До конца жизни. Этой — последней.

— Чтобы ее потом не…? — Мне не хотелось даже думать — особенно сейчас — о вероятной судьбе Марины после окончательной смерти. Людей, подошедших к ней без направляющего воздействия ангела-хранителя, просто распыляли. В чрезвычайно питательную энергетическую субстанцию.

— И это тоже, — кивнул мой ангел, поморщившись. — Хотя это — не главное, каратели ее, по-моему, с руками оторвут. Но однажды ее жизнь уже прервалась — по вине хранителя — и ей приходится проходить ее заново. И если она еще раз погибнет, то не исключено, что в следующей последней жизни она вообще всех нас возненавидит, не только хранителей. Кому от этого будет легче?

У меня какой-то комок в горле образовался. По-моему, это как раз он решил окончательно меня добить. Благородством и дальновидностью. Похоже, подошло время для еще одного разговора с Мариной — как только она выздоровеет. Пора раз и навсегда покончить с ее презрительным пренебрежением к ангелам-хранителям. Чтобы она прекратила дурака валять и согласилась, наконец, на то, чтобы ей прислали ее собственного защитника.

И тогда мой ангел будет только меня хранить, как ему и положено.

— Ну, об этом еще нечего говорить, — примирительно махнула рукой я. — А что теперь-то? Я сейчас всем позвоню? Тоше, наверно, тоже нужно сообщить?

— С ним я сам свяжусь, — решительно заявил он. — Возможно, он нам понадобится.

— Зачем? — тут же насторожилась я.

— Ну, ты же не думаешь, что, если ей эту аварию устроили, мы это просто так оставим? — удивился он. — Тут уже мысли появляются, а неспроста ли и другие авторы никаких мер не предпринимали… Стас сейчас как раз этим и занимается. Если к Марининой машине кто-нибудь руку приложил, он эту руку найдет.

— Как? — Теперь, когда он разговорился, я решила не сдерживать больше свое любопытство.

— Это — его дело, — сурово ответил он. — И поверь мне, мало этой руке не покажется. И голове, которая ее направила. А Тоша, как мне кажется, сможет разыскать между ними связь… — Он глянул на меня, прищурившись, и добавил: — Так что я на работу поехал, а ты спать ложись. И не надо мне рассказывать, что ты уже выспалась, — прихлопнул он рукой по столу, хотя я и рта не успела раскрыть. — Я думаю, что сегодня пораньше освобожусь — сразу тебя заберу, и поедем к Марине.

Теперь, когда напряжение немного спало, я действительно вдруг почувствовала себя совершенно разбитой, но сразу после его ухода лечь спать мне, разумеется, не удалось. Вера Леонидовна сначала расплакалась и долго не могла подобрать слова благодарности моему ангелу, но потом даже слушать меня не захотела в отношении того, что в постоянном дежурстве возле Марины нет больше надобности.

Со Светкой тоже парой фраз дело не обошлось. Сначала у нее в сознании слова «Марина» и «авария» никак не связывались, потом мне пришлось долго объясняться, почему мы не сообщили ей сразу, и, под конец, она заставила меня раз десять повторить, что на данный момент явная опасность миновала.

Мысленно поблагодарив моего ангела за то, что подобный разговор с Тошей он взял на себя, я кое-как доковыляла до спальни и рухнула на кровать. Только и успела, прежде чем провалиться в сон, малышу повторить, что у него совершенно невероятный отец…. для которого не существует никаких преград…. что ему нужно брать с него пример…. в тех случаях, когда он оказывается на высоте…. каковые случаи я научу его различать…. поскольку их не всегда сразу разглядишь…

Проснулась я около четырех и тут же почувствовала, что в доме я не одна. Признаки жизни доносились, естественно, из кухни. Выбравшись туда, я увидела, что мой ангел нырнул по пояс в холодильник.

— Ты, что, сразу меня разбудить не мог? — хрипло, со сна, поинтересовалась я.

За дверцей холодильника послышался грохот, и через мгновенье этот вечный голодающий выбрался наружу, досадливо потирая рукой затылок.

— Да я только что пришел! — возмущенно завопил он. — Вот только чай успел на плиту поставить!

Так, не рычит, а орет — значит, все в порядке. Правда, судя по накалу возмущения в голосе, дома он уже давно, и, наверно, не вынимал еду из холодильника, а назад уже ставил. Ну, и ладно — на голодный желудок с ним в больницу ехать…

У Марины мы застали и Веру Леонидовну, и Светку. У Веры Леонидовны при нашем появлении глаза снова тут же оказались на мокром месте, и она вцепилась в моего ангела, лепеча что-то о том, что отныне вся ее семья перед ним в неоплатном долгу. Чтобы не нарываться на еще один выговор медсестры, он увел ее в коридор, оставив нас со Светкой наедине с Мариной.

— Слушай, это действительно Анатолий эту швейцарскую панацею где-то раздобыл? — спросила меня она, проводив их задумчивым взглядом.

— Угу, — гордо кивнула я. — Всю ночь со Стасом где-то ездили.

— С каким Стасом? — встрепенулась Светка.

— Да так… знакомый Анатолия, уклончиво ответила я, в то время как Марина небрежно заметила: — Наш общий знакомый.

Светка подозрительно нахмурилась, переводя взгляд с меня на Марину.