Полюби меня таким (СИ) - Климова М. А. - Страница 14

У меня было много любовниц, но ни одна не готовила для меня даже бутербродов. Даша единственная женщина, после бабушки, приготовившая мне ужин. От кухонной идиллии мозг превращается в кашу. Представляю, как она каждое утро готовит нам завтрак, а вечером изгаляется над ужином.

Ты дебил, Максимка. У неё есть муж, которому она готовит каждый день и завтраки, и обеды, и ужины. Мозговая каша моментально исчезла, стиснув зубы и сжав кулаки, обдумываю план по устранению помехи в виде мужа. Она будет только в моём потреблении, пока не надоест. Потом отблагодарю квартиркой и энной суммой на счёт. На эти деньги детей и без мужа поднимет. А совесть? Она давно умаслена деньгами и не вступает в спор.

На этом позитиве, насвистывая, хватаю мою кошечку и несу в душ, освобождаю нас от одежды и ставлю под воду. Мой личный фетиш: намыленная Даша, притёртая грудью к стене, с намотанными на кулак волосами, сотрясается от моего поршня, с силой врывающегося в мокрую плоть. И мои зубы, терзающие плечо и шею. Ни один поход в душ, не обходится без этого. Я всегда трахаю её здесь и только так. Это как десерт для моего внутреннего зверя. Без этого не могу нормально спать.

Дарья

Я просыпаюсь от разрывающихся спазмов, простреливающих моё тело судорогами. Оргазм волной накрывает мозг, затрудняя мыслительную деятельность. Привстаю на локтях и встречаюсь с наглым взглядом моего ненасытного любовника, оторвавшегося от оральных ласк и сжимающего бёдра, обездвиживая и блокируя попытки отодвинуться.

— Мааакс, ты обалдел? Ты меня пол ночи крутил вдоль и поперёк. Дай поспать, садист, — слабо возмущаюсь.

— Спи. Я и без твоего участия справлюсь, — обрывая моё недовольство, подтягивается наверх и медленно входит в меня.

Сон, как рукой сняло. Дрожь проходит по позвонкам, требуя более жесткого внедрения. Врезаюсь ногтями в его ягодицы, принуждая ускорить и усилить движения.

— Нет, милая, — шепчет в ухо, прикусывая мочку. — Сейчас я хочу трахать тебя медленно.

Он медленно выходит и входит, растягивая и наполняя, разливая горячее томление внизу живота. Кончики пальцев начинает покалывать, скрутившаяся спираль не находит выхода, изводя тянущей болью.

— Макс… Пожалуйста… — умоляю ускориться и освободить от этой боли. Но он продолжает меня мучать, прибавляя пальцы, растягивающие заднюю дырочку. Это сводит с ума и держит на грани.

— Скажи, что ты хочешь меня везде… — продолжает шептать. — Говори, что ты хочешь мой член во всех дырочках…

— Дааа… Хочу… — всё, что могу выдохнуть я.

Макс выходит из меня, и приподнимая бёдра, упирается головкой в анальное отверстие. Начинает не спеша вдавливаться сантиметр за сантиметром. Дыхание сбоит, как после пробежки, внутри всё распирает и нет возможности пошевелиться. Нет больше ничего. Только его движения, заполняющие меня до предела, подталкивающие к краю. Только мой стон, вырывающийся из груди и жуткое желание взорваться, разлететься на части. И я взрываюсь в крике, заполняя собой всё пространство, и чувствую подёргивания члена, изливающегося в меня. Максим переворачивает меня на бок, подтягивает спиной к своей груди и что-то шепчет, затягивая в сон. И я послушно проваливаюсь в мягкую темноту.

В течении дня, мы вылезаем из кровати только поесть, и возвращаемся обратно, одаривая друг друга ласками. Сегодня день нежности и шепчущей тишины. Даже в ду́ше, Макс не вбивается с громкими шлепками, а не спеша натягивает на член. От этой медовой тягучести, что-то меняется в воздухе, в отношениях. Предшествующая неконтролируемая страсть насыщается чувствами и это пугает. Я боюсь влюбиться и страдать после разрыва. Я боюсь боль, окутывающую сердце и душу.

Мы прощаемся всего лишь на ночь, но долго не можем отклеится.

— Я уже скучаю… — шепчет Макс.

— Мне будет не хватать тебя… — шепчу в ответ я, и возвращаясь домой, ложусь в пустую, холодную кровать, зарываясь с улыбкой в подушку и думая о завтрашнем дне.

Максим

Проводив Дашу, еду домой, продумывая дальнейшие действия по разрушения ячейки общества. Проведённые совместные выходные, усилили желание обладать Дарьей полностью, единолично и круглосуточно. Я подсел на неё, как на опиум и не хочу слезать с этой иглы. Я лелею свою зависимость и готов любыми средствами её подкрепить.

Приехав домой, звоню Ларри. Не смотря на позднее время, отвечает со второго гудка.

— Лар. Надо избавиться от Дарьиного мужа, — без расшаркиваний доношу свои желания.

— Совсем или убрать с горизонта?

— Я хочу его полное отсутствие в жизни Даши.

— Может девочку подложить? — помолчав минуту, предлагает Ларри.

— Да. Наверное, — прокручиваю последствия в голове.

— Должна быть похожа на Дарью? — задаёт глупый вопрос, от которого чешутся кулаки.

— Нет. Пусть будет как Лена и с запросами на замужество. Денег не жалей. Полное содержание, пока будет держать при себе этого козла. И организуй всё побыстрее. К маю Даша должна быть свободной.

Сбрасываю вызов и наливаю коньяк. Лар надёжный мужик. Делает всё быстро, тихо и качественно. Он единственный в моём окружении, которому я доверяю безоговорочно уже тридцать лет. Он единственный, кто знал о поиске Дарьи и сносе крыши на почве неудач. Именно он каждую ночь раздевал и укладывал в кровать моё ужравшееся тело, а утром приезжал с завтраком и таблетками.

Переложив проблему с мужем, задумался о детях. Устранить из жизни, естественно не могу, но что-то решить придётся. Закрытые школы, обучение за границей и ещё куча возможностей. А тоску по детям выдавлю страстью и нежностью. Она будет моей. Только моей.

Дарья

Обычное весеннее утро, обычный итальянский ресторан. Ленивый разговор ни о чём. И дёрнул чёрт поговорить о насущном.

— Макс. Через два дня майские праздники. Хотелось бы провести длинные выходные на даче с семьёй, — не хожу вокруг и около. Озвучиваю сразу свои пожелания.

Максим перестаёт жевать, напрягается, берёт телефон и нервно листает закладки.

— Нет. Длинных выходных в семейных объятиях не будет, — зло выплёвывает, сверля меня потемневшим взглядом.

Глядя на сведённые брови, сжатые губы и дёргающиеся желваки, смелость сжалась и с спряталась в задницу. Интуиция кричала: молчи и не спорь.

— Хорошо, — осторожно соглашаюсь. — Озвучь, пожалуйста, числа моих выходных. Макс снова уставился в телефон.

— С первое по третье, восьмое и девятое, — коротко отрезал и сверкнул глазами, обрубая все попытки поспорить.

В тяжёлом молчании заканчиваем завтрак, а я жалею, что не затронула эту тему вечером перед уходом, а ещё лучше по телефону, сидя в безопасности своей квартиры. В гнетущей тишине доезжаем до пентхауса и переступив порог получаю приказ:

— Раздевайся и на край кровати на четвереньки, — в словах лёд, не предвещающий ничего хорошего.

Не нарываясь, иду в спальню, быстро раздеваюсь и принимаю указанную позу. Страх сковывает, мешая расслабиться. Передо мной тот же урод, забравший из офиса. Не понимаю, куда делся мой Максим, нежный, страстный, заботливый?

Через пять минут Макс входит в спальню со стаканом виски и молча, заведя руки за спину, связывает в локтях и кистях, заставляя неудобно выгнуться. Грубо подтягивает ближе к краю, раздвигая шире ноги и пригибает лицом в матрас. От неудобства моментально затекают руки и шея, но это отходит на второй план, как только ягодицы обжигает острой болью. Дыхание заходится, слёзы брызгают из глаз. Чтоб не кричать, зажимаю зубами простынь и молча получаю ещё удар плетью. За ним следует ещё и ещё. И всё в ледяной тишине, в которой свист и удар раскалывают воздух. За что я получаю наказание? За свой язык. За розовые очки. За то, что забыла, как попала сюда и позволила себе расслабиться. Я всего лишь шлюха, нанятая для удовлетворения всех прихотей хозяина. И это одна из них. Поэтому тихо стою и удовлетворяю. А слёзы высохнут и боль пройдёт.