По горячему следу (СИ) - Инодин Николай - Страница 28

Волос мерзавки с собачьею шерстью

Смешаю и жиром намажу кабаньим,

Чтоб не смогла она ложью и лестью

Приблизиться к низменным целям своим.

Хитрость пускай завивается злая,

Хвост свой змеёй ядовитой кусая.

Пища, что в лживые канет уста

Силы лишится и будет для брюха пуста.

Пусть отвернётся от женщины этой удача,

Радость уйдёт, но останется место для плача.

Под этот незатейливый стишок Роман свил волосы с собачьей шерстью и смазал топлёным свиным жиром. Разбил стоящий на огне горшочек, а получившийся жгут сжёг в пламени, не выпуская из пальцев.

Зрители молчали, не отрывая глаз от рук Шишагова.

Остатки сгоревших волос Роман растёр в ладонях, и, зачерпнув из костра горячей золы, очистил ей руки, после чего показал окончательно замороченным зрителям чистые руки без следов ожогов и копоти.

"Как они смотрят! Я просто факир, однако. In the circus, with the rabbits".

Затем он погасил пламя руками, собрал горячие угли в черепки горшка, вынес на берег Нимруна, уложил на приготовленный Акчеем плотик и оттолкнул от берега поданным Рудиком копьём. Вода подхватила хлипкую конструкцию, вытащила на середину реки и понесла вниз по течению.

"Место Акчей выбрал правильно, умница".

Вместе со зрителями дождался, когда плотик скроется за изгибом берега, и ушёл домой, прихватив по дороге Крумкача — в отличие от наглой бабы, тот ещё не завтракал. Есть хотелось сильно, поэтому Шишагов не увидел, как за его спиной люди расхватали оставшиеся от "ритуала" прутья и ветки. Начавший первым Савастей сгрёб в охапку не меньше половины.

Прощаясь, Крумкач, улыбаясь от уха до уха, встряхнул Романа за плечо:

— Не беспокойся, все соседи узнают, в подробностях. Мне больше всех интересно, что после будет!

Наклонился к Роману и тихонько на ухо поведал:

— Вождь наш на днях с гощеньем будет, видеть тебя хотел.

Как здесь гостят вожди, Шишагов не знал, а его гостевание, формально продолжающееся, практически закончилось — бездельничать надоело, руки просили работы. С согласия Печкура Роман затеял очередную стройку — трофейного железа скопилось много, от Дзеяна привёз как бы не больше того. Смех сказать — копейных наконечников больше двух десятков, а приличной лопаты в хозяйстве нет. Собственно, список того, чего нет, во много раз длиннее списка имеющегося в наличии. Поэтому и затеял Рома постройку кузни. Да только в этом деле, как с ремонтом — стоит начать, и уже трудно остановиться. Может удержать только отсутствие рабочих рук. Но Печкур, видно, смекнув, что весной чужак постройки с собой не увезёт, прислал в помощь сыновей в полном составе, а к ним друзья — приятели подтянулись. Работников хватает, одновременно копается яма для обжига кирпича и ставится из нетолстых брёвен каркас кузницы, рядом парни помоложе уже плетут из прутьев щиты для стен. Кирпича пока нужно немного, столько глины можно и в старом корыте намешать. Ещё день — два такой работы, и можно будет начинать обживать новую кузню. Маха притащила из лесу косулю, как раз получилось строителям на угощение. Не шашлыки, конечно, но и печёное на углях мясо пошло замечательно. На огонёк весь вечер подтягивались хуторяне, Кава прислала пару кувшинов пива, а потом и сама пришла, с мужем. Душевно посидели, разошлись затемно. И если после утреннего представления вильцы на Рому с опаской поглядывали, к вечеру отношения потеплели — может, и не так страшен иноземец, как показалось. Топором машет, как обычный человек, в глине измазался, ест и пьёт, как все люди, не гордится.

Шишагов думал, глядя вслед расходящимся вильцам:

"Ну что же, будем продолжать в том же духе. Не хватало только пугалом стать. Дудки, я парень крутой, но свой крутой парень. Со мной и в драке не так страшно, и за столом посидеть приятно".

На следующий день Дзеян организовал обещанный сюрприз. Прямо к строительной площадке приплыли две лодки, заполненные плечистыми мужчинами в возрасте от сорока до пятидесяти. Пока прибывшие с помощью молодёжи вытаскивали транспортные средства на берег, у воды материализовались и Печкур с женой, и Савастей собственной персоной. Гости явно были уважаемыми людьми. Восемь, если считать с Дзеяном, мужчин, усы и ладони которых однозначно указывали на частое знакомство с горячим металлом, с достоинством, но вежливо поприветствовали хозяев, поздоровались со жрецом, но поглядывали на скромно стоящего за их спинами Шишагова. Несколько парней помоложе остались у долблёнок.

Наконец, ритуал встречи дорогих гостей подошёл к концу. Старший из них, осушив поднесённый хозяйкой ковшик кваса, вытер седые усы:

— Спасибо за угощенье, хозяюшка, ядрёнее тебя в наших краях квас никто варить не умеет! Да только дело у нас нынче к гостю вашему, далеко ли находится умелец заморский?

При этом хитро поглядывал на Романа, единственного диковинно одетого среди собравшихся вильцев.

"И тут ритуал. Должны представить. Интересно, кто?"

Представил хозяин.

— Почтенный Заград, перед тобой гость заморский, Романом именуемый, что приплыл к нам через пучину Западного моря. Великий воин, грозный для врагов, побеждает один десять опытных бойцов, а иных в плен берёт голыми руками. Щедрый с друзьями, пленников своих подарил роду, что понёс ущерб от их набегов. Богатый сокровенным знанием, милостью богов отмеченный служитель, большой мастер и знаток ремёсел. Принимать у себя такого гостя — великая честь для меня.

Печкур, перечисляя Ромины достоинства, раздувался, как монгольфьер над струёй горячего воздуха. Когда хуторянин закончил, и высокие стороны прекратили кланяться, от прибывших вышел вперёд Дзеян.

— Роман, это старшие вильских кузниц, дело у нас к тебе, уделишь ли нам время для разговора?

"Ох уж мне эти китайские церемонии", — вздохнул про себя Шишагов, старательно расплываясь в ослепительной улыбке.

— Честь для меня есть беседа с такой важный человеки. Прошу ходить дом, говорить удобно вокруг стола сидеть, — и широкий жест в сторону занимаемого им гостевого жилища.

Когда мастера расселись, строго следуя правилам старшинства, и внимательно осмотрели развешанную по стенам в несколько слоёв коллекцию трофеев, Дзеян по очереди представил Шишагову собравшихся кузнецов. К сожалению, плохо владеющий языком Роман с первого раза запомнил только имя старшего — потому что продолжение "отряд" так и просилось на язык. Заград беседу и продолжил:

— Мастер Дзеян показал нам ухватки и секреты, которыми ты с ним поделился. Между смыслянскими кузнецами тайн нет, твоя наука пойдёт в соседние племена, так заведено. Прочие ковали от нас секретов не держат. Твои знания дорого стоят, но ты делился как с родными, не рядясь о цене.

Мастер задумался, подбирая слова.

— Не силён я речи плести, мы, кузнецы, служим богу руками. Не обижайся, если скажу не так — это не по умыслу. Хотим предложить тебе войти в кузнечное братство. Ты, конечно, мастер не нам чета, но и у нас сила немалая, если нужда в чём будет — поможем. Не подумай чего, поможем и так, только если ты наш будешь, легче это сделать, ну, сам понимаешь, вижу я.

Роман потянулся и погладил лежащую на столешнице ладонь, похожую цветом и крепостью на торчащий из земли дубовый корень.

— Я куда хуже говорить на ваш язык, потому простить мне, если сказать не смогу правильно. Не есть я большой мастер. Я знать много, что не знать вы, и не уметь то, что легко делать ваш ученик. Потому я хотеть учить вас, а вы учить мне. Но я буду сильно рад и гордый стать вильский кузнец.

Заград одобрительно склонил голову и попросил:

— Дзеян, сделай милость, сходи, пусть несут, что привезли.

Кузнец вышел и вернулся с парнями, что оставались у лодок. Одного из них Рома знал — старший сын Дзеяна.

Заград встал и вышел на середину помещения.

"А рожи‑то у всех какие торжественные! Можно подумать, их для кинохроники снимают. Хотя… Они ведь всё время перед своими богами стоят, даже когда в туалет ходят. Так и живут, постоянно на публику — в кровь въелось".