Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 79

Ночь была долгая и длинная, она тянулась как резина. Максим бродил по каюте, гремел бокалами, искал сигареты. Когда нашёл, подхватил бутылку недопитого шампанского и вышел на внешнюю палубу. Присев у двери и откинувшись на холодную стену, курил, пил и смотрел на небо. Полотно звёзд было красивым, оно завораживало, как и серп месяца. Когда на часах было три ночи, Волдин принял душ. Присел поработать, но ничего не вышло. Позвонил Стасу, попросил его заказать еду. Рестораны уже были закрыты, и Бобров принёс ему два бутерброда и шоколадку с изюмом. От шоколада Максим отказался, а бутерброды съел. Когда за окном забрезжил рассвет, Волдин готов был прыгать от радости.

День, как ни странно, пролетел быстро. Бобров выдвинул мысль о том, что Крюгер являлся третьим человеком, чья смерть рушила список подозреваемых. Максим задумался: а была ли смерть Жирова случайностью? Этот вопрос надолго его увлёк, часа два-три о Тимуре он не вспоминал. Ну как не вспоминал... Просто решительно отстранялся от ненужных мыслей. Но когда поток информации истёк и когда идеи, выводы, заключения и прочие предположения закончились, Волдин вновь окунулся в воспоминания.

Завтракал он в каюте, но обедать пошли в ресторан. Думал, что таким способом развеется, сбежит от проблем. Пожалел тысячу раз, потому что в ресторане столкнулся с Чулгановой, да и некоторые люди смотрели на него с лёгкой улыбкой и шушукались. Раздражало.

— Ма-акс, — протянула Эльвира, совершенно неожиданно появившись в поле зрения и повиснув на его руке. Будто она сидела в засаде и караулила, когда он появится. Волдин по инерции отшатнулся и резко одёрнул руку. Она залилась смехом, ей понравилась реакция, а Максим с трудом сдержался, чтобы не свернуть ей шею. — Ты бесподобен.

Её голос резанул не только по ушам, но и по нервам. Больше не останавливаясь, Максим двинулся дальше и окинул взглядом зал. Спрятаться тут было негде, но мысль о том, чтобы найти укрытие от посторонних глаз, ему не понравилась. Терпеть не мог трусость, не признавал тех, кто уютно устраивался за спиной другого человека. Он действовал открыто: создал компанию, выступая конкурентом самому Аборину, крутится в обществе, где чуть ли не каждый ненавидит его, и теперь из-за какого-то пидорского поцелуя будет, как преступник, скрываться?!

Максим сел за столик, стоявший в центре зала. Чулганова опустилась на стул напротив, продолжая широко улыбаться. Красная помада и ярко накрашенные глаза бесили до такой степени, что Волдин готов был спрыгнуть с корабля вниз. Она вызывала отвращение.

— Чего ты злишься, зайчик, — промурлыкала Эльвира. — Подумаешь, чмокнул этого офицантика. Бе, — и она высунула язык.

— Не хотелось бы тебе этого говорить, — скривился Максим. Тимур не урод! — Но ты уродливее любых уродов мира.

— Боже, — оскорбление ей явно не понравилось. Оно не понравилось и Максиму: нехорошо было мужчине так разговаривать с женщиной, даже с такой стервой. — Можно подумать, что я заставила тебя его целовать. Ты засосал так, что у нас у всех пропал дар речи. Вот так компромат! Я всегда знала, что ты педик.

— Даже тогда, когда мой хер таранил твою мировую дырку? — приподнял брови Максим и открыл вшитое в столешницу электронное меню.

— Ты бесишься, Макс, — зашипела Чулганова, — потому что это правда. И этот пидорский чмок есть у меня на записи. Зайка, весь мир может узнать, что ты скрытый гей.

— Ты не вынесешь отсюда эту запись, — Максим принялся листать меню. — Аборин не позволит. Запрещено законом.

— Ой, да перестань…

— Хочешь это сделать — валяй. Я подам в суд на Аборина, а он сделает так, что ты навсегда распрощаешься с телевидением и будешь драить туалеты на вокзале.

Чулганова поджала губы и уставилась на Макса, понимая, что он прав. Гнев медленно поднимался из глубины её тёмной души, в какой-то момент Волдину показалось, что она сейчас бросится выцарапывать ему глаза.

— Макс, — елейно, сдерживая злость, пропела Чулганова, — это всего лишь игра. Шоу. Или нет? Давай ты меня поцелуешь, и мы сделаем вид, что это игра.

Максим приподнялся со стула и потянулся к ней через стол. Оказавшись совсем близко, он прошептал ей в губы:

— А давай ты угребёшь сейчас отсюда и закроешь свой большой шлюшный рот? — Затем вернулся на место и демонстративно вперился в меню. И чем сегодня кормят богатых дядей и тётей?

— Урод, — услышал он. — Я рада, что это тебя бесит.

Чулганова встала и, гордо вскинув голову, пошла прочь, однако взгляды на Волдина люди бросать не перестали.

После щей, жареной картошки с беконом и грибного салата, Волдин направился в каюту. Кто-то пытался с ним заговорить, но он делал вид, что не замечает. Оказавшись в спасительных стенах, вышел на палубу. Сунув сигарету в зубы, чиркнул зажигалкой. Он много стал курить. А раньше одной на несколько дней хватало. В горле уже саднило, послевкусие было неприятным. Но дым спасал, хотя от чего — Максим не мог понять.

На палубу вышла Таня, закутанная в тёплый халат. Сунув в рот тонкую сигарету, прикурила, с блаженством затянувшись. Волдин сразу же подумал о Жирове, и сомнения вновь овладели им. Но Тане он верил. Если брать во внимание случайную смерть Погодина, неслучайную Крюгера, да ещё совершенно незапланированное убийство Жирова, тогда вырисовывается не слишком красивая картина.

— Татьяна, доброго дня, — поздоровался Максим, и Таня, вздрогнув, посмотрела на него.

— Максим, доброго, — вымученно улыбнулась она. Выглядела Жирова не ахти, в глазах отражались печаль и боль. Нет, такой человек не смог бы запланировать убийство мужа, а потом подставить их.

— Скажите, — и всё же Волдин решился на вопрос, потому что понимал, что ему надо это знать, — то было случайно?

Рука, державшая тонкую сигарету, задрожала. Татьяна плотнее сжала губы, отвернулась от него. Максим не жалел о том, что спросил, но сочувствие к Жировой заставило почувствовать себя уродом. У каждого своя боль, свои муки. Спроси сейчас Макса о Тимуре, он, наверное, будет чувствовать себя так же. Впрочем, он и чувствовал, просто скрывал всё чуть лучше Тани.

— Не скажу, что не думала об этом, — заговорила она и затянулась горьки дымом. — Но я бы никогда не сделал этого… То есть…

— Я понял, — оборвал её Максим, она благодарно кивнула и вновь затянулась. — Не мучьте себя, — вдруг тихо сказал Волдин и подумал о себе. — Это не стоит того. Каждому небесами отписаны своя жизнь и своя смерть. Иногда, живя по правилам, мы сталкиваемся со всеми неприятностями в мире. Мы ничего не делаем плохого, а к нам относятся дерьмово. Мы пытаемся никому не причинять зла, но обязательно найдётся кто-то, кому мы мешаем жить. Вы спасли мне жизнь, думайте об этом. Ведь это правда.

— В таком случае я должна была встать между вами и схлопотать ту пулю, — тихо воспротивилась его словам Таня.

— Значит, так было нужно, — буркнул невпопад Максим, пожелал ей хорошего дня и вернулся в каюту.

Остаток дня пролетел в мучениях. Работа не клеилась, мысли соскальзывали в сторону Шишкова. Почему-то Максим вспомнил свою жизнь, когда Зоя привезла его в дом отца. Вспоминались встреченные им тогда люди: горничные, водители, охрана, знакомые и подруги Зои. Гнев и ненависть отца. В тот момент единственный человек, кто открыто любил его, была Зоя. Она была чужой, казалась странной и опасной, но от неё исходило столько тепла и добра, что Максим уже через месяц забыл о мучившем его вопросе: «Как можно любить ребёнка от любовницы мужа?» Но Зоя любила, и Макс до сих пор не мог найти ответ, а также раскрыть секрет своей мачехи: почему из всех детей она выбрала его?

Сегодня Макс оделся как попало. Бездумно стянул с плечиков брюки, натянул вишнёвого цвета рубашку, чёрную жилетку. Надел туфли. Не глядя в зеркало, направился следом за Стасом на шестой этаж. Перед тем как выйти из каюты, Бобров ему вколол какой-то препарат, сказал, что он убьёт отраву, если таковая будет в табаке. Волдин не стал спорить, доверился своему верному и преданному начальнику личной охраны.