Закрытое небо (СИ) - Ручей Наталья - Страница 43

Не успеваю распознать, почувствовать это касание, привыкнуть к нему, как следом приходит другое.

Он мягко, почти невесомо целует мои влажные складки, и мне кажется, я слышу, как все-таки вырывается хрип. Прикусываю ладонь, чтобы не выдать себя, чтобы молчать, и слышу, как хрип повторяется, и тут же в меня врывается язык, мучает, играет со мной, танцует, распаляет до состояния наковальни, чтобы отстраниться и подуть на разгоряченную кожу.

Меня пробирает до мурашек, до судорожного вздоха. Без возможности выдохнуть.

Наверное, я причиняю ему боль, впиваясь пальцами в плечи, но я перестаю контролировать свое тело.

Он словно якорь в этом диком, необузданном океане.

И я цепляюсь за него, изо всех сил сдерживая стоны и хрипы. До слез, до отчаяния прикусываю губу.

И он чувствует этот момент.

Оставляет меня, приподнимается на руках, слизывает укус, заставляя губы разжаться, и повторяет почти то, что говорил мне два года назад:

— Только я могу кусать твои губы…

Тогда речь шла об абстрактных мужчинах. На этот раз он смотрит так, что выбивает все мысли о ком-то другом.

Он опускается вниз, скользя по моему телу, и возвращает язык к моему лону — так жестко врывается, словно уверен, что там его ждут.

И я бы так и сказала, если бы могла вообще говорить. Если могла перестать дрожать от интимной ласки.

Пальцы на ногах сжимаются, и он удерживает меня за бедра, чтобы не елозила. Но я не в силах просто лежать, когда он выбивает чувственную мелодию языком по горошине моего клитора. Мое тело поет ему в такт, отвечая на каждое касание.

Вот так, совсем чуть-чуть… и…

И хрип все-таки вырывается, одновременно со стоном.

Закусываю угол подушки, вцепившись в нее так, словно от нее сейчас зависит вся моя жизнь, и отбрасываю в сторону, как бесполезную помощницу.

Не могу сдержаться, не могу молчать, не могу перестать пульсировать, пока его голова у меня между ног и язык впервые дарит ласку, на которую не решалась раньше. Он лижет меня с таким наслаждением, как будто дорвался до любимого лакомства, а мне остается лишь таять.

С каждым касанием его языка, с каждым поцелуем его губ, с каждым движением его головы я все больше перестаю ощущать границы реального. И в какой-то момент, когда в меня скользят уже не только горячий, ненасытный язык, но и палец мужчины, я скручиваюсь спиралью, взлетаю вверх и… рассыпаюсь огненными песчинками.

И пока падаю, где-то на задворках сознания мелькает грешная мысль: «Если бы я знала, как это круто, я бы не тянула так с этой местью».

Первое, что я слышу, когда возвращаюсь в реальность — это тихий шепот, вперемешку с поцелуями у виска.

— Ты хрипела, так что сначала отомщу тебе я. Но не переживай. Я обязательно дам тебе возможность мне отомстить.

И мне даже переводить угрозу не надо. Я понимаю, что он возьмет меня так, как хочет. И когда он захочет.

Я весь вечер на взводе — мысли хаотично мечутся от похорон подруги к тому, что сегодня между Владом и мной произойдет первая близость. В самом деле, не будет же он ждать. Тем более что начало уже положено, и между нами договоренность.

Он назовет имена — я уйду.

Но Влад ведет себя так, будто впереди у нас не единственная ночь, которая разведет по разным городам, а как минимум вечность. Мы долго сидим в гостиной — он почти безотрывно общается с кем-то по телефону, обсуждая деловые вопросы. Я делаю вид, что смотрю телевизор, а на самом деле не только не слышу, о чем говорят с экрана, но даже не пытаюсь понять, что там показывают.

Почти так же проходит наш ужин, заботливо приготовленный Ольгой Викторовной. Добродушно улыбаясь, она оставляет нас одних, а сама скрывается в доме, снова становясь незаметной. Но все равно за столом нас не двое, а как минимум четверо: я, Влад, его невидимый собеседник и Алина, о которой я думаю постоянно.

Не могу не думать, потому что в то время, пока я в тепле и под крышей, она в холодной осенней земле.

В памяти то и дело всплывают моменты с Алиной: как она приходила в больницу ко мне, как пыталась не рассмеяться, узнав, что у меня пока не было ни одного любовника, и как говорила, что лучше, когда первым становится мужчина, с которым никогда больше не будешь пересекаться.

— К первому слишком привязываешься, — говорила она. — У меня перед глазами много примеров, когда перспективные девушки бегали послушными песиками за своими мужчинами, поэтому у меня первый секс был почти с первым встречным. Перепихнулись на вечеринке и разошлись.

Тогда, смеясь, я даже не подозревала, что она описывает мой вариант. Так будет между Владом и мной.

И, честно говоря, мне хочется, чтобы это произошло как можно скорее, потому что я не раз ловлю себя на том, что не вслушиваюсь в слова Влада, меня не волнует то, что он говорит собеседнику по телефону. Я слушаю только голос. И смотрю на него тогда, когда он не видит, зачем-то подмечая, как он держит вилку в руке, как умудряется при этом другой рукой держать телефон, и как блестит циферблат на часах, обнимающих запястье с короткими темными волосками.

А я еще я замечаю, что рядом с Владом делаю слишком жадные и глубокие вдохи, как будто пытаюсь насытиться его запахом, пропихнуть его вглубь себя, глубже, чем впускала в себя сигаретный дым.

Признать желание к этому мужчине было гораздо легче, чем впустить в себя мысль о зачатках привязанности.

Я настолько на нервах, что вечером в постель практически запрыгиваю. Откидываюсь на подушки, закрываю глаза и жду, тяжело дыша и ориентируясь по звукам в комнате — вот дверь открывается и входит Влад. Он не спешит. По-моему, даже не смотрит в мою сторону. Снимает часы, оставляет на тумбочке, подходит к окну и стоит, долго глядя на улицу и свет фонарей, как делала это я.

Открываю глаза, переворачиваюсь на бок и уже без утайки смотрю на него.

Скольжу взглядом по плечам, на которых виднеются царапины, по спине, которую сжимала ногами, и по домашним штанам, которые вместо меня обнимают его ноги. Мне кажется, он так далеко в этот момент, что ничего не заметит. Но он оборачивается, заставляя верить в то, что взгляд можно чувствовать.

Упирается в подоконник, будто намереваясь стоять там целую вечность, и рассматривает меня. Что он пытается увидеть во мне? Не знаю, но машинально поправляю волосы так, чтобы скрыть шрам. И натягиваю одеяло до самого подбородка. Потом вспоминаю про сделку, упрекаю себя за то, что тяну и тяну, и откидываю одеяло, позволяя увидеть себя в полупрозрачной комбинации, цель которой — легко и быстро оголить и без того полуобнаженное тело.

Влад остается на том же месте, только взгляд его медленно прохаживается по изгибам моего тела, заставляя думать: а что, если я недостаточно похудела, что, если он предполагал увидеть совершенно другое, что, если…

Мой мозг настолько устает закидывать меня вопросами, на которые нет ответа, что выдает для меня наименее безболезненный вариант:

— Ты боишься от меня заразиться?

Взгляд Влада сосредотачивается на моих глазах, мне кажется, я даже вижу веселые искорки, хотя ответ звучит сухо:

— Я предохраняюсь, Мария.

Мне кажется, мы как два инопланетянина. И пока я думаю, как донести до него свою мысль, он все-таки отталкивается от подоконника, приближается к столу, на котором стоят в пакете мои лекарства, и достает один пузырек.

— У меня хороший иммунитет. Но не хотелось бы сверкать красным носом на открытии нового клуба.

— Я думала: у тебя красный — любимый цвет, — бормочу растерянно, потому что он приближается.

— Только когда речь идет о тебе, — он почти без боя отвоевывает у меня конец одеяла, забирается по него, и выпрямляет руку, молчаливо предлагая выбрать ее вместо подушки.

Я так и делаю.

А еще прижимаюсь к нему, и кладу руку ему на грудь — так удобней, и ему, кажется, тоже.

Мы долго лежим вот так, прислушиваясь к дыханию друг друга и глядя в свои мысли, а не в реальность.