От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 97

Стево встал на ноги и сделал несколько шагов по комнате — туда и обратно, как маятник. Джей следил за ним взглядом и, пользуясь тем, что изверг не перебивает и не пытается его задушить, продолжил:

— Я оставил тебе на Юге письмо… наверное Эста прочел его… У меня были сомнения. Они выражались в просьбах взять меня с собой на Восток. Тогда я… возможно… отказался бы от этого. Но переворот случился бы и так. Я был нужен Эсте и Джестре, как заложник, чтобы запугивать анатэ. А Имре уже был на северной земле, нужно было только провести его через ледник.

Коса была готова, и Джей потянулся за ножом. Сердце забилось чаще. Отрезать волосы? Это же немыслимо!

— Но я не лицемерил, когда говорил о любви и верности. Ребенок, как ты понимаешь, — твой. Я не изменял. И в моих мыслях никогда не было другого альфы.

— Неудивительно, что тебе снились твои кошмары, — произнес Стево, останавливаясь у изножья кровати. — Это же игра на два фронта. Разумеется, совесть не могла с этим смириться. Я вообще не уверен, что она у тебя есть. Ты знал, больше всего на свете я люблю тебя и братьев. И решил сломать все, что мы с таким трудом успели построить. Какая любовь, Джей? Ты хотел меня уничтожить. Закономерное желание, конечно, но не говори про любовь. Это милосерднее.

Стево заметил движение Джея и опередил его, подскочил к прикроватному столику и одним движением скинул с него нож. Тот обиженно звякнул, ударившись об пол.

И что все это значит? Чего он хочет? Джей решительно ничего не понимал.

— Не было никакой игры. И совесть меня не тревожила, — попытался объяснить Джей. В конце концов, чудовище все еще здесь, а, значит, хочет что-то услышать. — Моя верность принадлежала Северу, и оттого, что меня увезли на Юг, это не могло измениться. Имре не стал восточником, пока был в плену, не полюбил восточного короля и не проникся к нему уважением и преданностью. Он ненавидит их всех. А от меня ты ждал чего-то другого? Почему? Я должен был радоваться, когда меня пытались изнасиловать, шипели в спину, шагу не давали ступить, хотели продать на Восток? Ты спросил Имре, хорошо бы мне там было? Правильно ли поступил Эста, когда собирался обречь меня на то, что пережил твой брат? Он не заслужил, а я — да? Странная твоя любовь, Стево… выборочная. А мои кошмары — это от осознания того, что ты был и все еще остаешься моим врагом. И я засыпал и просыпался с врагом, любил своего врага… но тебя волнует лишь любовь и одобрение Эсты.

Стево слушал Джея молча и внимательно.

— Не сравнивай себя и Имре. Имре сидел в плену. За решеткой. В каморке метр на метр. Его кормили по настроению и пытали. Я не говорю, что ты не пережил ничего ужасного. Но ты просыпался на кровати. Ел тогда и то, когда и что хотел. И еще был любим мной…

Джей резко отмахнулся. Будь у него что-то в руке, он кинул бы этим в изверга. Он несколько раз глубоко вдохнул, прежде чем убедился, что может говорить спокойно. Каждое слово Стево вставало поперек горла, а через одно — било под дых. О небо! Да ему плевать! Плевать на то, что чувствовал Джей на Юге. Он считает, что корм, кровать и любовь врага, рваная и весьма условная, могли окупить все остальное. Любое поведение Джея всегда принималось в штыки, считалось капризами и истерикой, и каждый не стеснялся ткнуть его в это, укусить и уязвить. И ничего не поменялось…

— Довольно, — устало и разочарованно выдохнул Джей, попытка достучаться до Стево провалилась с треском. Изверг понимал все так, как ему хотелось, а разъяснять у Джея не было желания. — У меня больше нет сил. Наплевать. Пусть будет по-твоему. Ты всегда кругом и во всем прав. Ты и твои братья, твоя семья — вы все безгрешны. Имре страдал, а я был в раю. Я — сущий дьявол, подонок и предатель, я — чудовище, засел в твоей голове и пытаюсь уничтожить. И я вовсе не люблю тебя — только мучаю. Так что не стоит мне верить, все мои слова до самого последнего — ложь.

— Э! — возмущенно нахмурился Стево и протестующе взмахнул рукой. — Попрошу! «Чудовище» — это мой титул, и я согласен делить его только с фризом, — назидательно произнес он. — Слушай, я не говорю, что во всем прав. Более того, я уже признавал свои ошибки: я еще на Юге тебе говорил, что идти войной на Север было неправильно с моей стороны. И уж тем более, моя семья нисколько не положительная — сплошные безумцы и звери. Но ты — дьявол. И засел в моей голове — как отрицать, если это правда? — Стево пожал плечом и тяжело вздохнул. Он встал с кровати и подобрал нож, но отдавать не собирался. Сел обратно и начал крутить лезвие между пальцами. — Я знаю, что ты собираешься сделать. Но… ты этого хочешь?

— Я всегда все решения принимаю сам и полагаюсь только на себя, даже будучи замужем, я не могу рассчитывать на тебя. Мне не нужны полумеры, я сыт ими по горло. Мне не нужна такая любовь, — он потянул руку за ножом, но все же оставляя последнее слово за Стево. — Или люби меня без остатка, вопреки всему, или не люби совсем.

— Ты прекрасно меня знаешь. На что я способен, а на что нет. Так что не надо про полумеры и прочее. Не требуй от меня любить без остатка, если не можешь дать этого сам. Но если закрыть глаза на то, что ты поднял меня на смех перед всем Югом, а я угрожал твоей семье и не защищал тебя так, как следовало бы, скажи мне. Учитывая то, какой я и какой ты, что сделали в разное время и я, и ты, ты можешь сказать, что ты меня любишь?

— Если ты не готов любить меня против всех и собираешься мелочиться и пытаться угодить брату, если я не могу слепо полагаться на тебя и быть уверен, что ничто не угрожает мне, то я хочу развода. Сперва разберись в себе, пойми уже, что ты чувствуешь ко мне и на что ради меня готов. Потому что я люблю тебя и буду любить. И я никогда не выбирал между тобой и чем-то еще. Только между твоим и своим братом. Но ты всегда в моих мыслях, душе и сердце. Даже когда ты против меня, — он говорил совершенно искренне и ни на грамм в этом не сомневался. Даже если Стево уйдет, а Джею придется отрезать волосы, никто не сможет отнять это чувство.

— Хрен тебе, — изверг покачал головой и опять выкинул несчастный нож куда-то в угол. Его кривые пальцы аккуратно поймали бледные и замерзшие. — Попробуем еще раз. Мы слишком много всего прошли, чтобы теперь сдаться. Справимся, ясно? Не знаю, как, но что-нибудь придумаем. Ты и я. И мы сможем это сделать. Все понятно? — даже с некоторым вызовом спросил он, а потом осторожно, чтобы не потревожить раны Джея — потянул на себя и накрыл его губы своими.

Комментарий к 54. Предатели и преданные

Народ!

Следующие две недели содержат события, грозящие принести коренные изменения в жизни автора и соавтора. Они крайне важны и волнительны, поэтому:

- принимаем в дар вагон спокойствия, тележку поддержки и всю удачу, какая есть!

- понятия не имеем, как и в каком количестве эти две недели будут выходить главы.

- скрещивайте за нас пальцы, руки, ноги, мечи и межвидовые генотипы, чтобы все прошло хорошо!

P.S.

Как думаете, сколько у Стево и Джея будет детей?

========== 55. Киви, айва и хурма ==========

Какая чушь, что в присутствии своего альфы омега чувствует себя лучше и быстрее выздоравливает!

Так Джей думал раньше. Еще он смирился, что у них с извергом ничего и никогда не наладится, придется отрезать волосы, а что там с ребенком и прочим — вообще не понятно. А главное — не важно. Какое ему дело, даже если рухнет мир? Столько мыслей и терзаний, сомнений, страхов, а выход оказался простым и… приятным.

По южным законам лишь один человек мог принять решение о разводе — Стево. И ни старший брат, ни король не могли это оспорить или отменить. А Стево сказал — попробуем еще раз. И для Джея все сложилось и встало на свои места. Без скандалов, протестов и недовольства. Нечто перещелкнуло в правильное положение и там осталось. Вот он, вот его альфа, вот их ребенок. И пока они трое живы, то будут вместе.

Где-то внутри шевелилось недоверие, опаска. Может, это сон? Родовой бред. Вдруг Джей все еще в агонии схваток, ничего не понимает, на грани смерти и фантазирует на тему хорошего финала? Он слишком привык к тяжести, скованности движений, большому животу и мысли, что все плохо, чтобы теперь так легко поверить в происходящее.