От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 87

— Хоть на край света, — улыбнулся Имре, а через секунду и вовсе рассмеялся. — Проклятье, я с тобой заигрываю? Так это выглядит, да? Не оскорбляйся. Я просто рад, что передо мной нормальные, красивые омеги, а не узкоглазые, поэтому и отвешиваю такие странные реплики. Джей тоже попал под раздачу моего… что это?.. флирта.

— О да! Вероятно, дело именно в том, что я чуть получше вонючего восточника, — фыркнул Диас. Это ж надо! Заигрывает он с ним, потому что по нормальным омегам изголодался! Хоть бы подумал, прежде чем ляпнуть такое. — И я надеюсь, ты больше никогда, никогда, никогда не станешь заигрывать с моим сыном.

— Я тоже на это надеюсь, — отозвался Имре, следуя за Диасом по темным коридорам. Несколько раз им встретились стражники и слуги, но не обратили внимания, словно и не заметили. Хотя, конечно, заметили, но порядки и нравы дикарей предполагали кротость и осторожность прислуги. Никто не хотел оказаться на улице без одежды или быть подвешенным за ногу. Здесь, как нигде, тайны господ были сокровенны.

Имре чувствовал себя странно. Он и впрямь отвык от общения с нормальными омегами. Джей не в счет — его и за омегу-то принять можно только по ошибке. Но вот Диас… Он оказался на деле таким же неоднозначным, как и в письмах. Имре подумал, что вдовца северного короля оскорбит флирт, а оказалось, тому не по нраву сравнения с другими.

Иными словами — Диас был не против того, что к нему клеились. Просто южная привычка лукавить и дразнить всех подряд, зная, что дело дальше не пойдет? Но… они ведь пришли в баню. И сейчас Диас снимал с себя верхнюю одежду, которая закрывала все от головы до кистей рук. Нижняя рубаха, впрочем, закрывала тоже, но вот она не мешала воображению. Даже помогала.

Имре раздевался тоже и поймал себя на мысли, что как-то анализирует Диаса. И главной странностью было то, что это вообще происходило. Потому что нормальный человек на его месте стал бы думать о братьях и о том, что будет делать, когда вернется к прежней жизни.

Хотя, черт побери! Какой это нормальный человек станет думать о будущем и дурных братьях в присутствии такого омеги, в котором смешалось северных и южных черт поровну, и он волновал своей необычностью и… смелостью. Разумеется, у Имре и в мыслях не было ничего дурного. Он не кинется на Диаса, чтобы взять его силой, но… они в бане одни. Одни. Альфа и омега. Имре, который целую вечность просидел в плену и, мягко говоря, был обделен привлекательными омегами. И Диас, который соглашается проводить его в баню, сам запирает за ними дверь, сам раздевается. Конечно, только чтобы попарить Имре, все невинно, но… но…

— Дело не в том, что ты лучше восточника. Хотя ты однозначно лучше, — наконец произнес Имре, испытывая необычную потребность не только смотреть на Диаса… на его волосы… темно-вишневые… но и говорить с ним. — И даже не потому что ты — южанин. Но ты — хорошенький.

— Вот так-то гораздо лучше, — одобрительно кивнул Диас и коснулся ладонью его щеки. Пальцы были горячими и нежными. О, Небо! Какой же смелый омежка! — Собираешься париться в штанах и рубахе?

— А тебе не терпится увидеть меня без них? — улыбнулся Имре, и не помышляя о том, чтобы отстраниться от прикосновения. Он смотрел Диасу прямо в глаза и его ничуть не смущало происходящее. Ни ладонь на щеке, ни цепкий взгляд. И безразличие, которое он пронес через плен и ледник, куда-то подевалось. Почему-то.

— Ты стесняешься?

— Увы, нечем похвастаться. Не то, что до плена, — он дождался, когда Диас сам уберет руку и закончил раздеваться. — Уверен, тебе доводилось видеть нечто и получше.

Диас без стеснения осмотрел его, чуть улыбаясь. Сам-то так и стоял в рубашке. Той самой, которая только дразнила воображение.

— Ты не так уж и плох.

Он положил руки на плечи Имре и повернул его, чуть подталкивая к другой двери. За ней таилось приятное ощущение — даже не тепла, а жара. Не сухого, как бывало на Юге, а непривычно влажного. Первые несколько вдохов оказались довольно стягивающими и болезненными, обжигали грудь изнутри. На мгновение у Имре потемнело в глазах, но он, к счастью, быстро адаптировался к любым условиям.

— С ума сойти, — просипел Имре, пытаясь отыскать Диаса в бесконечном пару. Не мог же он испариться. Или?.. Наконец, пальцы касаются вьющихся волос, а после рука сползает к пояснице — исключительно, чтобы определиться в пространстве. Ни для чего больше! Неверное. — Ну и? Какой план?

Диас молча усадил его на деревянную скамью и слегка разогнал пар рукой, настолько, чтобы стала заметна благосклонная улыбка. Он скрылся за спиной Имре и без предупреждения и объявления войны принялся умело разминать плечи, спину и руки Имре. Так, что в первую же секунду заставил стонать от удовольствия и млеть под на удивление сильными руками. Каждое движение приносило сладкое расслабление и ни единое — боль. Диас кружился возле, иногда щекотал распущенными волосами, а баня медленно заполнялась еще большим жаром и запахом розмарина.

— О небо! Я передумал. Хочу в твой плен, — прохрипел Имре, закрыв глаза и чувствуя, как Диас совершенно невообразимым образом добирается до самых глубоких и, казалось бы, застывших мышц. — Омеги делают массаж не так. Ты знал, что ты очень необычный омега?

— Омеги делают массаж, чтобы соблазнить альфу, — рассудил Диас. Его прикосновения изменились, словно бы он стремился показать, что имеет в виду. Ладонь заскользила по коже, едва касаясь, но задевая такие места, которые однозначно существовали на теле альфы только для прелюдии к сексу. Имре скосил глаза и заметил, как рубашка на короле-анатэ взмокла и прилипла к коже. Этого он и ждал! Теперь фигура была подчеркнута, а подол чуть поднялся и стало видно смуглую, поблескивающую от пара ногу. — Ты еще не знаешь, насколько я необычный, — прошептал Диас ему в самое ухо. Его пальцы вдруг замерли, чуть ниже лопатки. — Откуда это?

— Это? — Имре искренне удивился мнению Диаса, что он может знать происхождение всех своих шрамов. До плена — возможно. Но не теперь. Тем не менее, он завел руку, пощупал след и сразу узнал. — А это! Да, неудачно повалялся как-то на кровати Бартока, и один из его дебильных ветерков проткнул мне спину. Залил там ему все кровью, а он, как ни в чем не бывало, собрал ветерок с собой и отвез его сюда. Потом еще шутил, что теперь на Севере есть моя кровь.

— Вот как? Нам он рассказал несколько иную историю происхождения крови на ракушке, — улыбнулся Диас. — Но ветерок он подарил Леррою. А как насчет простыней с кровью принца?

— Сожгли небось, — Имре пожал плечами. Его интересовала только улыбка Диаса. Только его волосы и только его ноги. Обе, потому что теперь их обе было видно.

— Сложно найти более простой способ, чтобы передать кровь Огненным Жрецам. А никто не побоялся, что они наколдуют тебе неудачу? — таинственно уточнил Диас, словно все, что приключилось с Имре, — вина окровавленной простыни.

— Знаешь ли, Барти, вопреки запретам отца, был очень дружен со жрецами, бывал у них в храме, часто выручал, когда тех хотели казнить или еще чего похуже. Не думаю, что они так отплатили бы ему за это.

Диас расхохотался. И это был чудный, низкий, почти волшебный смех. Особенно если исключить контекст. Имре решил так и поступить и тоже улыбнулся.

— У тебя красивая улыбка.

— И у тебя, — кивнул Диас, отсмеявшись, а потом потянулся к его глазам, нежно прикоснулся. — И морщинки в уголках, — ладонь скользнула ниже, пальцы погладили отросшую за время путешествия через ледник бороду. — Сбрить ее?

— Хочешь, чтобы я доверил тебе свою глотку?

— Джей говорил, восточник, который сломал ему нос, подарил тебе Голодный меч, — задумчиво произнес Диас, резко меняя тему. Он больше не улыбался и смотрел не на Имре, а отыскивал в небольшой корзине нож с чуть изогнутым, но невероятно острым лезвием.

— Да. Но, думаю, твой нож лучше подойдет для бритья, — хмыкнул Имре, наблюдая, как Диас вспенивает мыльное масло, а потом, глядя ему в лицо, когда он наносил пену на его щеки, подбородок и шею. Что-то неуловимо изменилось. Это был все тот же Диас, который пару секунд назад пробуждал его тело от долгой спячки и притягивал похотливый взгляд. Но теперь его образ обжигал и вызывал некоторое беспокойство. Имре подавил это в себе и откинул голову. — А ты точно умеешь это делать?