От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 83

Последнее, что он услышал перед тем, как заснуть, были ленивые слова Имре.

— Пиздец просто. Надеюсь, хваленые северные бани всего этого стоят.

========== 47. В мире животных ==========

С каждым днем идти было на удивление легче. Кончались припасы, а значит, и уменьшалась тяжесть мешков, которые они тащили, становилось меньше льда, порой пробивалась земля, и, к тому же, все ближе была крепость, в которую они шли. На пути стала попадаться всякая северная живность, и в пище у них недостатка не было. Однажды они видели колонию моржей, собравшихся вокруг пробоины во льду. Вслух Джей этого не сказал, но про себя отметил, что больших уродцев он в жизни не видел. Песец же на вкус оказался не таким вкусным, как чайки и полярные совы. Джей думал, он будет походить на волков или лис, но мелкий противный зверек оказался почти несъедобным. Имре с умным видом заявил, что это для того, чтобы другие звери не считали его за пищу. Если и так, то ход сработал отлично — больше Джей на песцов не охотился, и только того единственного освежевал, чтобы сохранить шкурку. Ему показалось, Имре со странным выражением лица наблюдал за его занятием. Но альфа ничего и не сказал.

Белого медведя они увидели, когда их от крепости отделял всего день пути. Они подошли к утесу и собирались взобраться на него, чтобы там наверху устроить привал, поесть и отдохнуть перед последним рывком. Глядя на то, как косматый хищник раздирает свою добычу, то и дело вгрызаясь клыками в мясо, и, кажется, на несколько миль вокруг хрустит костями, пачкая белоснежную морду в крови, они единогласно решили трапезу мишки не тревожить и убраться подальше.

Они остановились на привал и сгрузили остатки поклажи с Пушистика. Тот мигом отправился знакомиться с северными оленями и скоро уже пасся вместе с ними, подражая тому, как они стучали копытами по земле, разбивая снег и ледяную корку, чтобы добраться до мха. Имре занимался костром, а Джей, прихватив лук, блуждал, в надежде поохотиться. Ноги сами несли его к утесу, хотелось еще раз посмотреть на медведя. Издали.

Он услышал странный звук — непохожий на тот жуткий хруст. И, посмотрев вниз, замер от удивления. Он, не теряя времени, попятился назад от края, а после побежал за Имре.

— Имре, скорее! Бежим со мной! Да давай же ты, увалень! — Джей тянул его за руку, не обращая внимания на то, что сам передвигается, как обожравшийся пингвин. — Ты должен это увидеть и сказать мне, что я не сошел с ума! Да брось ты все! Скорее! Вдруг он улетит!

Имре пошел следом нехотя, с видом обреченности, ворча себе под нос что-то о каких-то кенгуру со сломанными хвостами и пиявках.

На краю утеса Джей улегся на бок, потому что пузо уже мешало лежать на животе, и показал Имре вниз, туда, откуда исходил странный, утробный звук, похожий на омежье мурлыканье.

Там на снегу, раскинув в разные стороны огромные крылья, лежал на спине Ледяной Змей. Он был таким, точь-в-точь как описывал его анатэ: длинное, гибкое тело, покрытое белоснежной шерстью, четыре мощные лапы с громадными когтями-клинками, зеркальными, сверкающими на солнце, точно Рассвет, кожистые сильные крылья, с просвечивающейся сетью синих вен, морда с четырьмя рогами, два из которых прямые и еще пара скрученных, и длинными усами-плетями.

Джей не мог оторвать взгляд от этого существа. А оно в свою очередь совсем не интересовалась ничем, кроме собственного хвоста с мохнатой кисточкой. Змей лежал на спине и сам себя дразнил хвостом, пытался поймать его лапами и сунуть в пасть, украшенную по меньшей мере тремя рядами угрожающих зубов. И ему нравилась игра. Это он мурчал так, что слышно далеко вокруг.

— Это — Ледяной Господин! — почему-то шепотом сказал Джей, словно Имре и сам не видел. Но у него внутри все переворачивалось от восторга. Увидеть Его — было поистине чудом. Теперь Джей знал — Рассвет и впрямь выкован из его когтя! И он, черт побери, настоящий! — Нарисуй! Нарисуй его! — тут же возникла идея. — Стево должен его увидеть! — он достал из кармана шубы дневник Бартока и всучил ему.

— Ну и че?.. Дракоша и дракоша, — буркнул он, совсем не впечатленный увиденным. — Тоже мне… Нашел, понимаешь ли, себе придворного художника, — ворчал Имре, хмуро покосившись на Джея, но все же взявшись за набросок.

— Что значит: «ну и чо?», тюфяк ты! Это же Ледяной Господин! Ты его раньше видел? Ты вообще видел что-то подобное? И это не дракон, а Змей! — возмутился Джей, тем временем не в силах оторвать взгляда, наблюдая за его повадками и движениями. Он был прекрасен! — Как думаешь, это омега или альфа? — почему-то стало интересно ему. Но змей как-то ловко скрывал все самое интимное хвостом.

— Ну, если судить по людям и обычным животным, то омега. Потому что альфы так не мурлыкают, вроде бы, — Имре пожал плечами и зевнул, подтверждая крайнюю степень безразличия к увиденному. Кажется, его куда больше, чем сам змей, волновала необходимость его рисовать. — Нарисуй то, нарисуй это… Стево должен увидеть… Стево должен, как минимум, добраться до Севера живым и не придушить тебя. А если доберется и не придушит, то меньше всего желания у него будет разглядывать картинки…

Джей резко уселся и хмуро окинул альфу взглядом. Иногда грань, после которой можно было окончательно слететь с катушек, приближалась настолько, что казалась совсем незначительной. Как сейчас.

— Придушить? Придушить, значит? — тихо, дрожащим от негодования голосом прошипел он. — Он идет на Север, ко мне домой, с своей армией уже второй раз. И в первый — предложил мне брак, а в противном случае, собирался убить меня, моего анатэ, который спас тебя, и малолетнего брата. Этот твой ранимый и нежный по указке твоего хорошего и умного Эсты напал на королевство без взрослого короля, которое никогда не враждовало с Югом, и был крайне горд своей так называемой победой. Я полюбил врага. Теперь и ему представился шанс!

Он тяжело дышал, изо всех сил стараясь сдержать истерику, но сил осталось совсем мало. Он снял перчатку, набрал в ладонь снега, растер по лицу и шее, куда смог дотянуться.

Имре оторвался от рисования и посмотрел на него. Молча, без капли гнева или вины во взгляде. Так, словно перед ним распинался капризный ребенок. Этот многозначительный взгляд взбесил Джея окончательно. Он с трудом поднялся из снега и заковылял прочь, чтобы не дать себе подраться с Имре. Среди припасов он отыскал остатки медовухи и крепко приложился к фляжке, делая большие, жадные глотки.

Не нужны были ему такие замечания. Он и так мог только о том и думать, что как бы ни развивались события, никогда они не будут со Стево вместе. Как бы он ни накручивал себя, сколько бы ни подстегивал высокопарными мыслями и ни прокручивал самые плохие и неприятные воспоминания, связанные с извергом, — все это не влияло на его чувства. Он любил чудовище и страдал от разлуки с ним.

Имре не должен быть с ним таким жестоким, мог бы сообразить, как больно ранят подобные слова.

Джей почувствовал, как в груди появился колючий комок. Ему хотелось сдаться, закричать, расплакаться. Черт бы их всех побрал! Он всего лишь омега, беременный от альфы, с которым больше никогда не будет. Уставший, голодный, замерзший…

Нижняя челюсть сама собой запрыгала. Джей неровным свистом позвал Пушистика. Конь тут же бросил своих новых рогатых приятелей и зарысил на зов. Джей тоже сделал пару шагов ему навстречу. Он уже чувствовал, как по щекам потекли горячие ручейки и вцепился пальцами в густую длинную шерсть, пряча в ней лицо.

****

Остаток пути Джей был погружен в тяжелое молчание и внутреннее самобичевание. И делиться этим с бесчувственным сухарем не собирался.

Хотя Имре заявил, что просто любит ворчать и искренне считает Джея и Стево прекрасной парой. В конце концов, не так часто встречаются две такие истерички. Но осадок все равно остался. Джей старался держать себя в руках и не подавать виду. Он оттаял, только когда Имре сунул ему дневник, а внутри оказался отличный и очень правдоподобный рисунок Ледяного Змея.