От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 107

И даже Стево. Даже Стево.

У него лицо в крови. И на шее удавка. Как хочется оставить его умирать! Пусть, пусть южный главнокомандующий умрет! Еще тогда, когда пришел и забрал Джея! Он всегда забирает его. И Джей уходит сам. Чтобы забыть северный язык. Чтобы надеть южный доспех. Чтобы родить для Юга новых воинов.

И анатэ уходит тоже. Чтобы… чтобы…

Он закричал, кислый ком поднимался из желудка. Его стошнит! Рука Рурорга, крепкая, сухая, горячая, закрыла ему рот.

— Нет, не блюй. Глотай. Это все твое. Это теперь с тобой навсегда, — рычит он.

Рурорг больше не может нормально говорить — только рычать. Вырваться из его хватки невозможно. Во рту кровь и чужие глаза. Чтобы не задохнуться, приходится глотать снова. Слезы текут из глаз и шипят, когда касаются пальцев Рурорга.

Ему так больно и хорошо одновременно. Ему восемь и шестьдесят. Он и альфа, и омега, и бета, и гамма. Северянин, южанин, западник и восточник. Он один из них и все они вместе взятые. Он здесь, там, везде и нигде.

И он — Леррой.

Король Севера.

Комментарий к 59. Секретики южной медицины

Друзья! Все важные и мозгоебучие события закончились хорошо и у Erovin и у Elle me deteste!

========== 60. Дипломатия по-агрессивному ==========

Рурорг сердито рыкнул и грязно выругался на старо-южном наречии. Он подошел к тазу с горячей водой и вымыл руки.

— Не понимаю, о чем ты думаешь! — он сморщил нос, наблюдая за собственными кистями в воде, словно те были не его вовсе.

— Я не ошибся? — Диас медленно спустил стройные ноги на пол, утапливая ступни в медвежьей шкуре, той самой, которую подарил Рейган на рождение Джея. Слуги бережно ухаживали за ней, и та до сих пор выглядела так, словно на нее даже не наступали вот уже почти девятнадцать лет. Диас принялся неторопливо одеваться.

— Да когда ты ошибался-то? — буркнул Рурорг, оборачиваясь к нему и окинув придирчивым взглядом. — Вот знаешь, иной раз посмотришь на тебя, и не верится, как это Огненный Хозяин уместил столько разума в омежьей голове. А в другой раз глянешь, а нет — дурак дураком. Вот как сейчас. От чего это зависит, м?

— Вероятно от того, как падает свет, — пожал плечами Диас, закончив с одеждой. Он прошелся к шкафчику со своими травками, кивнул старику на крепкий табак. — Будешь?

— Да, — согласился Рурорг, собирая свои инструменты в сумку, тщательно их протирая и заматывая в чехлы, чтобы никто любопытный не увидел. Ведь и сущий дурак смог бы догадаться об их назначении. Он забрал самокрутку и поджег ее. Правда, для этого ему не понадобилось подносить край к огню. — В общем, пока проблема не стала… кхм… очевидна и непоправима, избавься от нее.

— Времени до тех пор, как она станет очевидна и непоправима, еще достаточно. Ни к чему принимать поспешные решения, — пожал плечами Диас, приблизившись к камину, заглядывая в огонь и глубоко затягиваясь через мундштук.

— А что, есть другие варианты? Или ты знаешь, как объяснить это? — высоко вздернул седую кустистую бровь Рурорг, сверкнув огненным взглядом. — Представляю себе лица северных хуев…

— Лордов, — с усмешкой поправил Диас.

— Прости, оговорился, — едко выговорил Рурорг и продолжил свою мысль: — Особенно тех, которые готовы посадить на трон Джея лишь потому, что он старший сын Рея… и потому что Леррой уж больно похож на южанина.

— Лерроя все слушают, — заспорил Диас. Сам он не понимал, почему северяне так легко, лишь немного побушевав, согласились с решением пустить вражескую армию едва ли не в свои дома. С другой стороны, он пустил врага в свою постель и к своему сыну. Если рассуждать грубо. И за всю зиму южане ни разу не дали повода пожалеть о таком к ним милосердии. А на пороге весна. Скоро они уйдут.

— Диас, не будь дураком. Как только южане засобираются домой и хуи… то есть, лорды, поймут, что Джей поедет с ними, они взбунтуются. Им не нужен маленький, смугленький и добренький король. Они хотят отчаянного, агрессивного, решительного и злого Джея. Они видят в нем лидера и, я уверен, думают, что Леррой действует по его указке. А когда твой маленький секретик вырастет и станет всем заметен — это породит сомнения на счет происхождения Лерроя и его прав на престол.

Диас тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал — Рурорг прав.

****

Джей встал с постели и со страдальческим стоном размял плечи и шею. Он слышал, что через пару стен от их спальни пищал Киви, но не собирался к нему идти. Там с сыном нянька, а если долго не утихнет — проснется Килли и укачает его. Подшерсток у мальчишки выпал, как анатэ и обещал, глазенки из мутно-голубых стали зелеными, как у Стево, а черные волосы росли с неправдоподобной скоростью. Джей все ждал, когда же он полюбит его, но пока этого не случилось.

Джей бессильно рухнул в кресло напротив камина и налил себе эля, выпил бокал почти залпом и добавил еще. Он которую ночь просыпался вот так, без причины, не из-за кошмаров или недомоганий — просто. Открывал глаза и больше не мог уснуть. И даже не потому, что рядом храпел Стево — к этому он привык.

Огонь в камине почти угас, и Джей сам стал разводить его. Не хотелось звать слугу — они до сих пор шарахались от изверга, и то, что его правая рука заживала и он уже почти мог ею пользоваться, пугало их еще сильнее. Зато теперь Джей мог сказать, что по крайней мере правой рукой муж не мог его победить в битве на мечах. Особенно, если жульничать, кидать в лицо снежком и кричать: «Осторожно! На Киви наступишь!».

И Стево невольно вздрагивал, будто сын не находился все время в крепости, а у него под ногами раскидали с десяток их детей.

— Киви плачет, — хрипло со сна проворчал Стево. Он приподнялся на здоровом локте и посмотрел на Джея.

— Нянька укачает.

— Может, он тебя зовет? — наивно предположил Стево. В нем проснулась такая милая и нелепая нежность к ребенку, что просто не верилось.

— Ему три месяца, Стево. Он еще не может звать никого конкретного. Он просто мокрый или голодный. Сейчас затихнет.

— Надо же, какой из тебя первоклассный анатэ, моя милость, — Стево поднялся, нашарил у кровати теплую накидку и закутался в нее. Мерзляка!

— Родить еще? — язвительно спросил Джей. Это раньше он хотел много детей. До беременности. До родов. До этих бесконечных ночных воплей. До гнетущего чувства пустоты внутри.

— Конечно! Десять штук. Нам Милош обещал много детей, помнишь? Можешь начинать, — хмыкнул Стево и сел в кресло напротив. Недовольно, даже сердито покосился на кубок в руке Джея. — Ну и какого хрена?

— Я тоже так подумал пару дней назад, — задумчиво ответил Джей и сделал большой глоток. — Знаешь, Эста мне написал.

— Эста? Тебе? — Стево полностью проснулся и мигом забыл о выпивке, которой Джей по его мнению злоупотреблял. И по мнению анатэ. По мнению всех, кто это видел. — И что там? Где это письмо? Почему ты мне его не показал? А…

— Он написал, что меня прощает. Раз уж я покорно и смиренно возвращаюсь на Юг вместе со своим супругом и не причинил вреда племяннику короля, образумился и отдал ребенка отцу, то он готов милостиво и великодушно закрыть глаза на мои проступки, — Джей старался говорить спокойно, но в голосе подрагивал гнев. Все эти вежливые, лицемерные обороты, высокомерие и самоуверенность Эсты выводили его из себя.

— Это… звучит неплохо, — удивленно заметил Стево. Видимо, ему Эста писал что-то прямо противоположное, включающее в себя голову Джея на копье и его выпотрошенный живот.

— И ты в это веришь?

— Нет. А ты?

— Нет, — Джей отрицательно мотнул головой и против воли улыбнулся. Теперь изверг на его стороне. По-настоящему. Теперь он понимает, что его брат не всегда прав.

— И тем не менее, я должен уехать на Юг. Имре не будет вечно меня прикрывать. Это он здесь и сейчас такой инициативный. А доберется до своего дома на утесе и пошлет все нахрен. Иными словами, я уеду, и жизнь моя там вернется в привычное устье… нет, русло. Армия, походы, восстания, завоевания. Все, как я люблю. Только больше не в отношении Севера. Но ты до сих пор не сказал, поедешь ли со мной.